СЛАВЯНСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ: КОРОМЫСЛО {кър=н=∅=м=И=сл_о} © 2004 А. А.А. Кретов
Состояние этимологизации данного слова академик О.Н. Трубачев охарактеризовал следующим образом: "Всесторонне обосновав реконструкцию праформы *kъrmyslъ/čьrmyslъ, мы однако, ещё не решили вопроса о ее происхождении. Этот главный вопрос этимологии каждого слова в данном случае до конца сохраняет некоторую проблематичность…" [10,40]. По нашему убеждению, слово коромысло верно этимологизировал ещё А. Брюкнер: [1, 257]: "… известно только в восточных говорах Польши, из укр. коромысла 'то, чем носят бадейки'; продуктивным суффиксом –slo образован от русск. корма, ц.-слав. кръма 'зад судна, руль, правИло'; кърмити 'рулить, править'; укр. кормига 'ярмо' (второе о неисконно)" [перевод мой – А.К.]. У М. Фасмера – о слове коромысло мы не находим практически ничего позитивного ("Тёмное слово"), кроме немотивированного объявления этимологии А. Брюкнера "невероятной" [6, 334] и правомерного отклонения прочих этимологий. Можно предположить, что, отклоняя этимологию А. Брюкнера, М. Фасмер имел в виду невозможность полногласного образования от слова корма < кърма. В таком случае М.Фасмер не учёл возможности второго полногласия, свойственного восточнославянским диалектам. Второй причиной мог быть гласный [Ы] на месте ожидаемого [И], что при украинском посредстве скорее закономерно, чем странно. Третьей – семантическая затемнённость связи коромысла с кормой. А. Брюкнер не дал пояснений по указанным вопросам, а М.Фасмер не смог или не пожелал найти на них ответ. В результате перспективная и верная по существу этимология оказалась отвергнута авторитетным учёным, что стимулировало поиски в других направлениях. Именно такие поиски отражает этимология Вал. Вас. Иванова: из *коломысл_ъ/о, суффикс =сл_о от коломыть "шататься" [8, 213]. Откуда взят этот глагол - тайна. В СРНГ его нет. При таком объяснении коломысло - сложение: {кол_о мы=Ø=сл_о}. Из коло "вокруг" и мыть. Коломыка "бродяга" - совсем другое: тут корень мык= (мыкать/ся). Коломыка - тот, кто мыкается вокруг. {Кол_о+мык=сл_о} дало бы коломысло по закону восходящей звучности; ср. число < {чит=сл_О}. Исходное значение "колебаться" идеально подошло бы для коромысла. Тем более что семантика неравновесности, неустойчивости всячески разрабатывается в его производных значениях. Сомневаться в "коломычной" этимологии заставляют следующие соображения. Намёков на *коломысло нигде нет, а условия для замены [л > р] не очевидны. Глагол коломыть "шататься" нигде не зафиксирован. Зафиксированность этого глагола тоже дала бы немного: нужен корень мык=, а не мы=, а корень мык= (в результате процесса {к=т' > ч}) дал бы не *коломыть, а *коломычь, как пеку – печь, толку - толочь. Открытие западнославянского (кашубскословинского) слова čårmёslё < *čьrmysly [2, 149] дало новый импульс к этимологизации слова коромысло лингвистами в разных странах [4; 7]. ЭССЯ уже содержит почти всё необходимое для завершения этимологизации слова: {kъrm=ysl_ъ < *kъr=m_а} < *(s)ker'резать' с поправкой: {kъr=m=I=sl_ъ/o} "то, чем кормЯт воду". При этом недостаточно учитывается тот факт, что слово коромысло фиксируется в восточнославянских языках лишь с 15-16-ого века. Для объяснения этого факта нам явно не хватает знаний по истории самой "вещи" – 'деревянной дуги для ношения вёдер'. К сожалению, даже такой яркий представитель школы "слов и вещей", как О.Н.Трубачёв, оставил этот аспект без рассмотрения. Есть серьёзные основания вернуться к этимологии А. Брюкнера, которая, будучи принята О.Н. Трубачевым в корневой части, подверглась критике последнего в части суффиксальной. Географическое распределение вариантов кърмыслъ-кърмысло, о котором писал О.Н. Трубачев, вовсе не обязательно интерпретировать в терминах "предшествующее - последующее". В одних говорах на одних территориях мог возобладать один, а в других диалектах и на других 61 А.А. Кретов территориях – другой из двух хронологически равноправных вариантов. Думается, в таком предположении меньше произвола, чем в постулировании уникальной суффиксальной группы –ys-l [10, 40]. Поскольку остроумное предположение О.Н. Трубачева, будто "погружение в воду кормового весла… понятийно соприкасалось с магией кормления, задабривания опасной водяной стихии" [9, 221-222] исследователем не мотивировано, можно допустить и менее магическое объяснение. Кормовое весло погружали в воду и водили им в воде не только, чтобы "задобрить водяную стихию", но и для того, чтобы управлять движением судна. Вряд ли нужно доказывать, что при движении любой предмет, опущенный в воду оставляет след, как бы разрезая её. Разрезание воды кормой = кормилом – вот что наверняка видели люди. Поэтому, возможно, первоначальное значение слова корма – не 'корм, скармливаемое', как полагал О.Н.Трубачев, а 'режущее, разрезающее (воду)'. По мнению И.П. Петлевой, "… *kъrmа собственно '(отрезанная) жердь, палка'), затем 'весло, рулевое весло' → 'руль'. См. у Даля описание рулевого весла: … правИльное весло из б р е в н а в 10-12 саж., навешиваемое с к о р м ы . Что касается значения 'корма', то оно должно было появиться позднее как наименование места, где устанавливалось рулевое весло" [11, 29]. В таком случае, кормить – означало не "заклинать (бревном) опасных духов воды", а 'действовать кормой (рулевым веслом)'; соответственно - кърмило и *кърмисло – 'то, чем кормЯт". Понятно, что потребность в этих двух словах возникла лишь после метонимического перенесения значения слова кърма на заднюю часть судна. Это сходство дополнялось и движением кормила-кор(о)мысла по вертикали, подобным движению ножа при резании. Это обстоятельство является едва ли не важнейшим в последующем семантическом развитии слова. Рассмотрим семантику слова коромысло и его производных. 2. "Колодезный журавль" [толкование не точное - на самом деле - только подвижная, неравновесная часть этого сооружения - А.К.]. 3. Палка, которой толкут бельё в ступе при стирке [NB! она опускается и частично исчезает – зрительно укорачиваясь - в ступе – А.К.]. 4. Жердь для скрепления снопов на возу и прочие разнообразные палки с петлями/крюками на двух концах, рычаг у весов, стрекоза [неравновесные конструкции – А.К.], созвездие Большая Медведица, Близнецов (Кастор и Поллукс), Орион; Млечный путь; коростель, 62 дергач; игра в "ножички", "кормовая верёвка", радуга. Само разнообразие значений указывает на исконность (эндемичность) слова для восточнославянского ареала. Весьма красноречива и мягкость [м'] в сочетании с [и] в коромисел и коромисли "коромысло" [5, 362]: гласный [И] может быть суффиксом производящего глагола кормить {кърм=И=ть}. По-своему показательна и вариантность места ударения: КоромЫсло - корОмысло, коромЫсел - корОмысел. Это может быть связано с народно-этимологическим переосмыслением. Ср. КоломЕсить коломесИть, КоломЕнь-колОмень "округа или теснота, давка". Если перед нами слово с одним корнем: *kol=m=es= *kol=m=en=, ударение будет на втором [о] полногласного варианта. Но если это сложение с коло- (что понятнее, ибо прозрачнее), то ударение переносится на мнимый второй корень =мес, =мен (ср. мнумять). Таким образом, древнейший руль представлял собой рычаг, состоящий из бревна, положенного на поперечину и находящегося в неустойчивом равновесии. Именно этот образ колеблющейся неравновесной конструкции как своего рода эталон неустойчивости и лёг в основу всех производных значений слова коромысло – от рычага весов до стрекозы. Поскольку этот образ довольно рано был отвлечен от рулевого бревна, а затем и сам руль судна претерпел значительные изменения, не удивительно, что связь между резанием воды и балансирующей конструкцией затемнилась. (Впрочем, у плотогонов древняя форма кормила - бревно на перекладине - дожила до нашего времени). Полезную информацию даёт пара кормило "кормовое весло; буквально - то, чем кормЯт" и коромыло "стрекоза" [5, 363] - явно вторичное значение, производное от названия качающегося, балансирующего, находящегося в неустойчивом равновесии предмета. Тут важно ещё и закономерное отражение суффикса =dl_o на месте ожидаемого =sl_o. По существу, таким же неустойчиво балансирующим предметом является и кормило. Пара коромщик < кормщик указывает на диалектное второе полногласие. Если допустить его и в слове коромыло = {кър=м=И=дл_о}, становится очевидной его полная эквивалентность слову кормило. На первичную мягкость [м’] (и, соответственно, позднейшее отвердение) указывают также слова коромисел и коромисли. Так же, как и кормило, коромысло, перекинутое через плечо, является эталоном неустойчивого равновесия (при ВЕСТНИК ВГУ, Серия “Лингвистика и межкультурная коммуникация”, 2004, № 2 СЛАВЯНСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ: КОРОМЫСЛО ношении) и погружается в воду (при зачерпывании воды из реки или колодца). Таким образом, получаем {кър=м_ъ > кърм=и=ть > кърм=и=дл_о / кърм=и=сл_о}. Оба суффикса обладают значительной древностью (до деления имени на существительное и прилагательное), что естественным образом объясняет колебания в роде. (Ср. слова сходной хронологической древности: кърмъ-кърма-кърмо 'то же самое', раб-раба, лис-лиса, супруг-супруга, и т.д.). Видимо, не случайно в науке давно уже ставится вопрос и о генетическом тождестве суффиксов =dl_o||=sl_o. Слова {*кър=м=и=сл_о} и {кър=м=и=дл_о} являются параллельными (и по существу – синонимичными ) производными от глагола кормити 'управлять (судном)'. Просматривается и дополнительная распределённость этих форм: книжная, церковно-славянская кърмило-кръмило и народная, восточнославянская, диалектная (со "вторым полногласием"!) и отвердением [м] форма коромысло. Твёрдость согласного [м] указывает на то, что во многие русские диалекты эта форма попала через белорусскоукраинское посредство. Диалектными особенностями может быть объяснено [y] на месте ожидаемого [i] также и в кашубском čårmёslё < *čьrmysly [2, 149]. Так снимается последнее возражение О.Н. Трубачёва против реконструкции суффикса =сл_о: "К тому же, нельзя назвать скольконибудь убедительно глагол, от которого могло бы быть образовано от слова коромысл / коромысло, праслав. *kъrmyslъ, поэтому приходится отвергнуть мысль о наличии здесь суффикса -slo, который предполагает отглагольность" [10, 40]. Такой глагол назвать можно - это глагол *kъrmiti 'управлять судном' [9, 225]. Ср. аналогичное близкое по семантике образование: *vez=Ø=ti 'везти' > *{vez=Ø=sl_o} 'весло', как {кър=м=и=ти_# > кър=м=и=сл_о}. Кроме того с участием суффикса =sl_o образованы русские слова: гусли, кресло, масло, мысль, перевясло, поросль, прясло, ремесло, рукомесло, русло, свясло, смысл, чересло, число, чресла, ясли. Простой взгляд на этот список даёт основания сомневаться в обязательности мужского рода при суффиксе –sl_o. В свете изложенного излишне категоричным представляется и другое высказывание О.Н. Трубачёва: "Лишь готовое значение 'корм, пища' позволительно в таком случае уже прямо возводить к известному глагольному корню и значению *(s)ker- 'резать' [9, 222]". Поскольку рулевое бревно (*кърмъ/а/о) очевидным образом режет воду при движении судна, в слове *кърмъ/а/о можно видеть архаичное отглагольное имя с суффиксом *=mo от глагола *čersti, čirstQ 'резать; чертить; рубить'. Ср. лит. kirsti 'рубить, жать' [3, 77-88]. Это слово К. Лиукконен реконструирует как *krp=m или *krt=m: "На наш взгляд, *krmъ/ *krma/ *krmo представляет собой производное на –m- от презентной основы *krp- (> *kirp- > *čьrp-) или *krt- ( > *kirt- > *čьrt-)" [3, 82] – на основании литовских глаголов kirpti 'резать' и kirsti, kerta, kirto 'рубить, жать'. При ориентации на семантику литовских слов семантическое построение К. Лиукконена убедительно, но при обращении к семантике славянских слов более обоснованным представляется обращение к основе *kr=n=m-: "Прилаг. *kъrnъ восходит к и.-е. *kr-no- *krэno-, прилаг.-прич. прош. страд. от глагола с корнем *(s)ker- 'резать' <…> . Слав. *kъrnъ довольно хорошо отражает древнее широкое значение 'обрезанный, поломанный, изуродованный', в сравнении с чем родственные лтш. … обнаруживают в основном уже специализированную, вторичную семантику" [9, 236]. Особого внимания заслуживает глагол *kъrnQti, рефлексы которого дают необычный спектр значений: 'ударить, уколоть, воткнуть вонзить', "прилечь ненадолго днём и уснуть; прикорнуть', 'окунуть', ' п о г р у з и т ь с я в в о д у , окунуться; нырнуть', ' п о в и с н у т ь в н и з (о плодах еще не сжатых злаковых, особенно овса и ячменя, когда они перестоят на корню или когда их хватит морозом)', 'перепутаться (о хлебах на корню)', 'пропасть, утратиться'. [9, 235]. При этом говорится, что "скорее всего, справедливо мнение, что перед – nQti выпал какой-то согласный" [там же]. Скорее всего этим согласным является –n-, хотя он и не называется К. Лиукконеном среди возможных этимонов слова корма. Все перечисленные варианты объединены значением исчезновения из вида в результате перемещения вниз или в иную среду, иное вещество. Удар бревна по воде приводит к тому, что оно не только режет воду, но и погружается в неё, исчезает в ней. Режущее также исчезает в том, что оно режет, прикорнуть – п о г р у з и т ь с я в сон (как в воду), при этом человек (как живой и действующий исчезает), остается лишь его тело (оно же остается и после смерти; параллель 'сон=смерть' едва ли не хрестоматийна); погрузиться в воду – означает 'исчезнуть из глаз'; повиснуть вниз (о злаках) также означает 'перестать быть видным'. Таким образом, погружение чего-либо в иную среду приводит к его видимому (зрительному) урезанию, укорачиванию – вплоть до полного ВЕСТНИК ВГУ, Серия “Лингвистика и межкультурная коммуникация”, 2004, № 2 63 А.А. Кретов исчезновения. Глаголы *kъr=n=a=ti (корнать 'обрезать, обрубать') и *kъr=n=I=ti 'рубить, сечь ветки дерева, обрезывать', *kъr=n=nQ=ti позволяют реконструировать и глагол с нулевым суффиксом: **kr=n=Ø=ti (*кърнтИ *kъr=n=Ø_Q). Более того - форма (при)корну, возможно, и является частью парадигмы глагола *(при)корнти. Современный же инфинитив на =нуть мог быть получен в результате переосмысления (переразложения) основы инфинитива и выравнивания глагольной парадигмы (ср. аналогичное явление в глаголе вынуть< *вЫ-(н)ьм=Ø=ti). Именно от глагола **kr=n=Ø=ti 'исчезать при опускании, погружении' и могло образоваться отглагольное имя *kr=n=Ø=m_ъ/a/о 'рулевое весло'. В фонетическом отношении такое предположение безукоризненно: "n перед m отпадает автоматически" [3, 189-190], а слоговой [r] реализуется в виде [ър] > [ор]. Различие значений 'руль' и 'еда' нейтрализуется в значении 'исчезающее при опускании (в воду - руль или в рот - еда)'. Именно в этом смысле можно принять идею О.Н. Трубачева о "понятийном соприкосновении" "погружения в воду кормового весла" с кормлением: правильное бревно зрительно поглощается пучиной так же, как еда поглощается ртом. Поэтому правы те, кто говорит о глубоком этимологическом тождестве кОрма и кормЫ. Сложность интерпретации коромысла, помимо диалектных фонетических преобразований, объясняется тем, что в первоначальном значении – рулевого бревна оно было вытеснено старославянизмом кръмило, а удержалось в народном языке только во вторичном значении – 'дуга для ношения вёдер'. И едва ли не единственным прямым напоминанием о связи коромысла с кормой является значение 'кормовая верёвка', на которое и ссылался О.Н. Трубачев [10, 41]. Бытовой характер слова препятствовал его ранней фиксации в памятниках – по преимуществу религиозных или официальноделовых, и только сведения о славянских топонимах 12-15 вв. на территории современной Германии [7] подтверждают предположение о знакомстве славян с коромыслами и до 15-ого века. tle kultury ludowej, t. I: А-G, Wrocław – Warszawa - Kraków, 1967, S. 149. 3. Лиукконен, Кари. Восточнославянские отглагольные существительные на – М-. Том. I. Хельсинки, 1987 (Slavica Helsingiensia, 5). 4. Popowska-Taborska Н. Kaszubskie čerep, čermёslё polską wersją czerepa i koromyseł, // Slavija Orientalis, 1968, roczn. 18, S. 369-370. 5. Словарь русских народных говоров. Вып. 14 (Кобзарик-Корточки). Л.: Наука, 1978. 6. Фасмер, Макс. Этимологический словарь русского языка. Перевод с немецкого и дополнения О.Н.Трубачева, т. 2 (Е - МУЖ). М.: Прогресс, 1967. 7. Hinze F. Diе Namen Scharmützel, Schermützel, Zermützel, Schermeisel und ihre Deutung. Zugleich ein Beitrag zur Etymologie von ostslaw. коpомысло ’Wassertrage' // ZfS 1972. XVII: 19 и сл.; 8. Шанский Н.М., Иванов В.В., Шанская Т.В. Краткий этимологический словарь русского языка. Пособ. для учителя. Изд. 2-е, испр. И доп. /Под ред. С.Г. Бархударова. М.: Просвещение, 1971. 9. Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. Вып. 13 (*kromezirъ - *kyziti). Под ред. членакорреспондента АН СССР О.Н. Трубачева. М.: Наука, 1987. 10. Этимология. 1972. - М.: Наука, 1974. 11. Этимология. 1974. - М.: Наука, 1976. ЛИТЕРАТУРА 1. Brückner, А. Słownik etymołogiczny języka polskiego. Kraków, 1927. 2. Sychta, В. Słownick gwar kaszubskich na 64 ВЕСТНИК ВГУ, Серия “Лингвистика и межкультурная коммуникация”, 2004, № 2

Вложение: 6004068_kretov_korom_.pdf