ВСЕХ, КОМУ ДОРОГ ПРАЗДНИК ПОБЕДЫ, ПОЗДРАВЛЯЮ!!!

И лучшим воспоминанием о тех днях  пусть будут стихи Юлии Друниной, в неполных семнадцать лет ушедшей на фронт...

* * *
Качается рожь несжатая.
Шагают бойцы по ней.
Шагаем и мы - девчата,
Похожие на парней.

Нет, это горят не хаты -
То юность моя в огне...
Идут по войне девчата,
Похожие на парней.

* * *
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в "мать"
и "перемать"
Потому что имя ближе, чем "Россия",
Не могла сыскать.
1942 

* * *
Целовались.
Плакали
И пели.
Шли в штыки.
И прямо на бегу
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу.

Мама!
Мама!
Я дошла до цели...
Но в степи, на волжском берегу,
Девочка в заштопанной шинели
Разбросала руки на снегу. 

* * *

Нет, это не заслуга, а удача Стать девушке солдатом на войне. Когда б сложилась жизнь моя иначе, Как в День Победы стыдно было б мне!

С восторгом нас, девчонок, не встречали: Нас гнал домой охрипший военком. Так было в сорок первом. А медали И прочие регалии потом...

Смотрю назад, в продымленные дали: Нет, не заслугой в тот зловещий год, А высшей честью школьницы считали Возможность умереть за свой народ.

БАЛЛАДА О ДЕСАНТЕ

Хочу, чтоб как можно спокойней и суше Рассказ мой о сверстницах был... Четырнадцать школьниц - певуний, болтушек - В глубокий забросили тыл. Когда они прыгали вниз с самолета В январском продрогшем Крыму, "Ой, мамочка!" - тоненько выдохнул кто-то В пустую свистящую тьму. Не смог побелевший пилот почему-то Сознанье вины превозмочь... А три парашюта, а три парашюта Совсем не раскрылись в ту ночь... Оставшихся ливня укрыла завеса, И несколько суток подряд

В тревожной пустыне враждебного леса Они свой искали отряд. Случалось потом с партизанками всяко: Порою в крови и пыли Ползли на опухших коленях в атаку - От голода встать не могли. И я понимаю, что в эти минуты Могла партизанкам помочь Лишь память о девушках, чьи парашюты Совсем не раскрылись в ту ночь... Бессмысленной гибели нету на свете - Сквозь годы, сквозь тучи беды Поныне подругам, что выжили, светят Три тихо сгоревших звезды...

КОМБАТ

Когда, забыв присягу, повернули В бою два автоматчика назад, Догнали их две маленькие пули - Всегда стрелял без промаха комбат. Упали парни, ткнувшись в землю грудью, А он, шатаясь, побежал вперед. За этих двух его лишь тот осудит, Кто никогда не шел на пулемет.

Потом в землянке полкового штаба, Бумаги молча взяв у старшины, Писал комбат двум бедным русским бабам, Что... смертью храбрых пали их сыны. И сотни раз письмо читала людям В глухой деревне плачущая мать. За эту ложь комбата кто осудит? Никто его не смеет осуждать!

ТЫ ВЕРНЕШЬСЯ

Машенька, связистка, умирала На руках беспомощных моих. А в окопе пахло снегом талым, И налет артиллерийский стих. Из санроты не было повозки, Чью-то мать наш фельдшер величал. ...О, погон измятые полоски На худых девчоночьих плечах! И лицо - родное, восковое, Под чалмой намокшего бинта!.. Прошипел снаряд над головою, Черный столб взметнулся у куста... Девочка в шинели уходила От войны, от жизни, от меня. Снова рыть в безмолвии могилу, Комьями замерзшими звеня...

Подожди меня немного, Маша! Мне ведь тоже уцелеть навряд... Поклялась тогда я дружбой нашей: Если только возвращусь назад, Если это совершится чудо, То до смерти, до последних дней, Стану я всегда, везде и всюду Болью строк напоминать о ней - Девочке, что тихо умирала На руках беспомощных моих. И запахнет фронтом - снегом талым, Кровью и пожарами мой стих. Только мы - однополчане павших, Их, безмолвных, воскресить вольны. Я не дам тебе исчезнуть, Маша, - Песней возвратишься ты с войны!

ЗИНКА
Памяти однополчанки - Героя Советского Союза Зины Самсоновой.

1. Мы легли у разбитой ели, Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, сырой земле. - Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то в яблочном захолустье Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет. Знаешь, Юлька, я против грусти, Но сегодня она не в счет...

Отогрелись мы еле-еле, Вдруг нежданный приказ: "Вперед!" Снова рядом в сырой шинели Светлокосый солдат идет. 2. С каждым днем становилось горше, Шли без митингов и знамен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон. Зинка нас повела в атаку, Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам, Через смертные рубежи. Мы не ждали посмертной славы, Мы хотели со славой жить. ...Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав, Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах. 3. - Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то в яблочном захолустье Мама, мамка твоя живет. У меня есть друзья, любимый, У неё ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна. И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала...

* * *

Не знаю, где я нежности училась, - Об этом не расспрашивай меня. Растут в степи солдатские могилы, Идет в шинели молодость моя. В моих глазах обугленные трубы. Пожары полыхают на Руси. И снова нецелованные губы Израненный парнишка закусил.

Нет! Мы с тобой узнали не по сводкам Большого отступления страду. Опять в огонь рванулись самоходки, Я на броню вскочила на ходу. А вечером над братскою могилой С опущенной стояла головой... Не знаю, где я нежности училась, - Быть может, на дороге фронтовой...

* * *

Я родом не из детства - из войны. И потому, наверное, дороже, Чем ты, ценю я радость тишины И каждый новый день, что мною прожит. Я родом не из детства - из войны. Раз, пробираясь партизанской тропкой, Я поняла навек, что мы должны Быть добрыми к любой травинке робкой.

Я родом не из детства - из войны. И, может, потому незащищённей: Сердца фронтовиков обожжены, А у тебя - шершавые ладони. Я родом не из детства - из войны. Прости меня - в том нет моей вины...

* * *

Я принесла домой с фронтов России Веселое презрение к тряпью - Как норковую шубку, я носила Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты, Пусть сапоги протерлись - не беда! Такой нарядной и такой богатой Я позже не бывала никогда...

* * *

Да, многое в сердцах у нас умрет, Но многое останется нетленным: Я не забуду сорок пятый год - Голодный, радостный, послевоенный. В тот год, от всей души удивлены Тому, что уцелели почему-то, Мы возвращались к жизни от войны, Благословляя каждую минуту.

Как дорог был нам каждый трудный день, Как "на гражданке" все нам было мило! Пусть жили мы в плену очередей, Пусть замерзали в комнатах чернила. И нынче, если давит плечи быт, Я и на быт взираю, как на чудо: Год сорок пятый мной не позабыт, Я возвращенья к жизни не забуду!

ТОСТ

Бывает в людях качество одно, Оно дано им или не дано- Когда в горячке бьётся пулемёт, Один лежит, другой бежит вперёд.

И так во всём, и всюду, и всегда - Когда на плечи свалится беда, Когда за горло жизнь тебя возьмёт, Один лежит, другой бежит вперёд.

Что делать? Видно так заведено... Давайте в рюмки разольём вино. Мой первый тост и мой последний тост - За тех, кто в полный поднимался рост!