Я не являюсь не то что приверженцем мусульманства (Скорее уж православный, по корням, или буддист, по принципам.), но и верующим в прямом смысле этого слова.
Однако нижеприведенная история поразила меня еще лет в семь и я до сих пор не могу постичь ее смысл.
Больше всего поражает достоверность истории.

Не стану объяснять причин, побудившим привести ее тут (В очень сильном сокращении.)
Разве что наступление поста и возросшая «религиозность» некоторых моих знакомых, в связи с этим событием.
Да может быть слова Христа – «много званых, а мало избранных»…
Понимайте сами, как хотите…



Рассказывают также, что Малик ибн Динар [Сподвижник Магомета, как и многие другие перечисленные в истории] (да помилует его Аллах!) говорил:
"Однажды у нас в Басре долго не было дождя, и мы несколько раз выходили помолиться о нем, но не видели и признака ответа на наши молитвы. И мы с Ата-ас-Сулами, Сабитом-аль-Бунаии, Наджи-аль-Бакка, Мухаммедом ибн Вася, Айюбом-ас-Сахтияни, Хабибом-аль-Фарися, Хассаном ибн Абу-Синаном, Утбой-аль-Гулямом и Салихом-аль-Музаии вышли и отправились к молельне, и дети вышли из школ и стали молиться, но мы не увидели и признака ответа на нашу молитву. И настал полдень, и люди ушли, а мы с Сабитомаль-Бунани остались в молельне.
И когда стемнела ночь, мы увидели чернокожего раба с красивым лицом, тонкими ногами и большим животом, который подошел, одетый в шерстяной плащ, и если бы оценить все, что было на нем одето, цена не дошла бы до двух дирхемов.
Он привес воды и совершил омовение, а потом вошел в михраб и сотворил молитву в два легких раката, в которой вставания и поклон и падения ниц были одинаковы.
И затем он поднял взор к небу и сказал: "О мой господин и владыка, до каких пор будешь ты отвергать просьбы твоих рабов о том, что не уменьшит твоей власти? Разве вышло то, что у тебя есть, и истощилась казня твоего царства? Заклинаю тебя любовью твоей ко мне: не напоишь ли ты нас твоим дождем сейчас же".
И не закончил он еще своих слов, - продолжал рассказчик, - как небо покрылось тучами, и пошел дождь, ливший точно из отверстий бурдюков. И мы вышли из молельни, погружаясь в воду до колея, и удивлялись на чернокожего.
И я подошел к нему, - говорил Малик, - и сказал ему: "Горе тебе, чернокожий! Не стыдно тебе того, что ты сказал?"
И чернокожий обернулся ко мне и спросил: "Что я такого сказал?"
И я молвил: "Ты сказал слова: "Ради твоей любви ко мне", а что дало тебе знать, что Аллах тебя любит?"
И чернокожий, - продолжал Малик, - воскликнул: "Отойди от меня, о тот, кто отвлекся от самого себя! А где же я был, когда Аллах поддержал меня верой в единого бога и выделил меня, дал себя познать? Разве ты думаешь, что он поддержал меня этим не из-за своей любви ко мне? Его любовь ко мне такова же, как моя любовь к нему", - прибавил он.

... [И мы схватили его. И раб попросил лишь об одном, дозволить ему помолиться в мечети. ] …

И чернокожий раб продолжал идти, пока не вошел в мечеть, - говорил Малик, - и он сотворил там молитву в два раката и сказал: "Бог мой, господин и владыка, о тайне, что была между нами, проведали сотворенные, и ты опозорил меня этим среди людей. Как же будет мне теперь приятна жизнь, раз узнали другие о том, что было между мной и тобой? Заклинаю тебя, возьми мою душу в сей же час".
И потом он пал ниц, и я подождал его немного, но он не поднимал головы, и тогда я пошевелил его и вижу: он умер (да будет над ним милость великого Аллаха!).
И я вытянул ему руки и ноги и посмотрел на него и вижу: он улыбается, и белизна покрыла его черноту, лицо его светится, и видно на нем веселье.
…
А у его могилы, - говорил Малик, - теперь молятся о воде и просят подле нее о нуждах Аллаха (велик он и славен!)…