Атлант и Геракл.

В очередной раз отправил Авгий Геракла. Захотелось ему плодов Золотой Яблони - тех, что продлевают жизнь и укрепляют здоровье. А Яблоня та - в Небесном Саду. Долго шел Геракл, три континента прошел. Пришел на самый край земли – где Атлант держит тяжесть небес, а рядом - Небесный Сад, недоступный даже взгляду простого смертного. Решил Геракл попросить Атланта сходить за яболоками-плодами. Подходит к самому краю земли, где бездна сияет своей чернотой и видит - пожилой бородатый мужчина, в котором угадывались еще черты атлета, сидит сгорбившись, на камне, и смотрит в пустоту. "Кто же держит небо?" - подумал Геракл и спросил с усмешкой:
- Ты, что ли Атлант?
Мужчина поднял глаза, и столько боли и неземной отрешенности в них было, что понял Геракл – не увидеть ему Архимедову точку, на которой держится небо. Не все доступно, увы, простым смертным.
- Прости, друг, - оправдываясь, сказал Геракл, - мне нужны яблоки, но я не могу их взять. Не мог бы ты оказать мне небольшую услугу - принести их?
- Я сдерживаю тяжесть неба, о человек; я, один из Титанов, обречен вечно держать его. Уйду я, отлучусь - кто станет вместо меня? Уж не ты ли?
Отступать было некуда.
- Что ж, я подержу. Иди.
- Ты выдержишь?
- Я самый сильный из людей, я могу.
- Ты надеешься на мускулы? Своих рук? Это ведь небо! Его нужно держать головой.
- Я смогу ("голова у меня не слабее")
- Ты сам этого хотел, так слушай.
И он как-то сразу весь встрепенулся, и стал говорить. Он говорил истины о мире, одна величественнее и проще другой, и каждое слово переворачивало весь внутренний мир Геракла, выворачивало его наизнанку, ужасало душу и потрясало разум. Он хотел крикнуть "хватит, постой", но ни слова не сорвалось с его губ. А Атлант все говорил и говорил. "Ведь это слова, которые могли бы осветить тысячу эпох и повергнуть в небытие тысячу философов, те слова, что ищут мыслители, думающие, что знать их - благо, это..." - но даже мысль Геракла исчезла. Мозг его вместил саму бесконечность, и ничто в этом мире его больше не интересовало. Ему казались смешными и пустыми рассуждения о бытии, о смысле, а через секунду он забыл и о них. Сама вселенная предстала перед ним. Он видел ее всю сразу, понимал, ощущал ее всеми фибрами своей души. Заметил и Небесный Сад плодов Жизни. Разум отказывался верить во все это. Вместе с последним словом Атланта словно огромная тяжесть навалилась на Геракла. Последняя мысль: "Так вот что такое тяжесть неба!" - мелькнула, исчезла, и взгляд его застыл. Выговорившись, Атлант стал карабкаться за яблоками. Геракл чувствовал, что вот-вот голова его лопнет и разлетится на кусочки. Спустился с яблоками Атлант, взглянул на Геракла, и тихая подлая мысль мелькнула в его голове. Он положил яблоки и собрался уйти. Но Геракл видел всю вселенную, и мысли были видны так же четко, как структура элементов, из которых состоят "неделимые". Он напряг свою волю, он начал вырываться из паутины парадоксов, сковавших его разум, он мирил в душе противоречия. Голова "взорвалась" и чудовищными усилиями, едва оставаясь в сознании, он зашевелил губами, затем задвигал языком, челюстью. Сердце бешено колотилось, грудь распирало от удушья, когда он произнес первое слово. И стало легче. Он говорил, каждым словом, как ударом, повергая Атланта. Выговариваясь, он освобождался от дремучих тайн и загадок, знаний, неподвластных времени и пространству; с каждым словом Атлант сгибался, и взгляд его тускнел больше и больше. Геракл говорил, говорил, и когда выговорился окончательно - потерял сознание.
Очнулся он на другой день. Смотрел в пустоту Атлант, а рядом лежали брошенные яблоки, совсем свежие. Разум начисто стер из памяти следы колоссальных открытий, осталось лишь воспоминание о чем-то непомерно тяжелом, как небесный свод