Вновь перечитала Линин рассказ «Heaven’s Falling» ( http://www.proza.ru/2006/12/27-30 ). Я смеялась, любила, плакала и ненавидела вместе с главной героиней! Обалденно! Восхищаюсь работой Лины. Рассказ переполнен чем-то… опять выскальзывает слово «безумным»… хотя такого мало. В последнее время мне трудно описывать, тем более чувства. Однозначно Лина гениальна в простоте написания. Она меня просто поражает!

Что же… и вновь я начала замечать, что волей неволей каким-то образом копирую её же идеи. Мне лично от этого неприятно. Почему в моих рассказах так часто замешана ненависть? Я не знаю… всё уже стало настолько похожим. Да, я признаю, что One Year или Black Roses (первоначальное название рассказа) был написан под сильным влиянием этого фанфика. Я старалась сделать пусть и нелепо, но чтобы герои ненавидели друг друга! А следующий… Убивая в себе любовь. Уж здесь я оторвалась. Честно, этот фанф вылился сам. Я ни о чём не думала, просто села, включила ворд и стала писать что-то типа экшена под названием «Побег» (что легло в основу сценария фильма в УВСЛ). Он мне не очень нравился, а позже на новом листе ворд вылилась ненавидящая и целеустремлённая девушка Маша. Я писала от балды, но почему-то меня это захватывало. Фантазировала, представляла героев… А когда надо было передать какое-то сильное чувство, просто ждала, когда сама такое переживу. В принципе тогда мне это удавалось быстро. Хотя порой я просто накручивала себя, и просто так рыдала. И ещё спрашивается откуда я такая психопатка?! Далее, далее… Этот рассказ увлёк меня, писался по расплывчатой схеме которая развивалась у меня в голове с каждой минутой. Как кусочки я просто собирала их и склеивала. Вот только проблемы возникли с концом. Эта идея… что обычно бывает, надоела мне. Я недолго ждала, но летом, получив больше свободного времени дописала это. Ночью, поругавшись с мамкой… я даже боялась шевельнуться, чтобы не разбудить эту ворчунью! А вдохновение пёрло, я бы не простила себе, если бы не записала всё это. Пришлось вернуться к старым способам (который я тогда так не любила) – карандаш и бумага. Кое-как нашла принадлежности и под подсветкой телефона появился конец. А на утро он был отредактирован снова мной и выложен как последняя глава. Я понятия не имею почему именно в этом фанфике так естественно (с моей точки зрения) прорисовано презрение… О Лининых рассказах я тогда уже забыла. Писалось от балды. И всё эе я считаю этот фанфик лучшим в своих нескольких работах. И может даже это и эгоистично.

Я не знаю, что на меня нашло. Хотелось написать этот пост покороче, точнее в один маленький абзац о чувствах пережитых после рассказа. Но тут меня занесло на другую тему и вот… вверху прочтённое вами. Если вы дочитали до этого места, спасибо… Но это просто мысли, вылившиеся из меня. Просто отчаяние, потому что очередной фанфик снова замешан на той пресловутой теме. Всё одно и тоже, только разная картина, свет… Актёры всё те же, только разные слова… А суть роли одна… Вот так. И это грустно.

(Для начала - как я это всё дописывала. Легла спать в пять утра. Вдохновение пропёрло. Извините, но с концовочкой у меня всегда завал, надеюсь эта вам понравиться. Муха задолбала, не давала спать, папа в два часа ночи прогнал от компа и поэтому два часа я еле, шевелясь писала в ручную при свете мобильника, проклиная эту муху, что же... это последняя глава. Милости просим... ))))))))))))))))))))))))))

***

Вроде очухалась. Да, да… она открыла глаза. Маша обнаружила себя в туалете… не в своём… Надо подняться с пола, поднялась, огляделась. Вокруг были раковины, её сумочка и кровь. Кровь… Значит всё нормально, снова приступ. Сколько она пролежала в отключке? Полчаса, час? Может день? Где она сейчас? Маша прокрутила всё в еле работающей голове. Танцпол, выпивка, головная боль, туалет… Рядом валялся шприц с обезболивающим. Чёрт! Ей казалось, что её голову дерут за волоски… не за пряди волос, а за волоски… каждый по отдельности… каждый… невероятно больно. Её выворачивало наизнанку. Машу стошнило. Снова кровь, она еле доползла до сумки, взяла новый шприц. «Потерпи детка, ещё пять минут и снова пойдём танцевать», - думала она, вкалывая в себя жидкость. Она села у раковины и закрыла глаза. Со стороны Маша была похожа на конченого человека… или на наркомана. Разница была мала. Но… НО! Никто не знал, что с ней творилось, какие муки переживала эта бедная девушка… Она много раз пыталась покончить с собой уже не из-за неудачного романа, а из-за боли… шума в голове, который не давал ей спать ночами. Все эти ночи она проводила в клубах и других развлекательных заведениях, только бы не оставаться одной. Ей было страшно… А днём, она боролась с собой, пытаясь убить в себе боль и любовь. Первое почти не поддавалось лечению, а второе она загнала так глубоко в себя, что эта любовь превратилась в неприязнь. На грани ненависти… любовь злила её, она разрушила её жизнь. Далеко, в самых потайных шрамах её сердца она так хотела увидеть его… но гордость запрещала ей это. Маша не сломилась, но была надломлена. Знаете, как колос, который не смогли выдернуть из земли… Он оказался сильнее, на него плюнули и бросили гнить. Машу тоже кинули… погибать. Медленно… Она мечтала умереть, приходила домой… если это можно назвать домом… Мария сама не знала, где это место. … Она брала маленький револьвер, который купила на чёрном рынке Стокгольма… Она брала его и приставляла к виску. Не к горлу, а к виску, в слезах надеясь выбить эту боль из головы. Уже готовая нажать на курок, она вспоминала себя и свой принцип, который запомнила ещё подростком – самоубийство не выход. Да, у неё было несколько неудачных попыток суицида после премьеры фильма, но болезнь здесь не была причиной. Очнувшись в больнице, она орала на врачей за то, что они вытащили её с того света, корила их… и снова пыталась убить в себе любовь, а заодно и себя. Но, как говорится, любой шрам может затянуться… даже такой кровавый. Их было много, они до сих пор немного кровоточат под звук её слёз. Очнувшись от забытия в психиатрической клинике, она поняла, что творила… ни с кем не разговаривала, только рисунки… кровью… это облегчало ей жизнь. Почему во всех психушках человеку дают карандаш и бумагу, а в той нет? Она творческая личность, ей нужно было творить… и она рисовала… кровью. Его портрет, пейзажи, людей, писала стихи… Это успокаивало её. Из психушки её выпустили только из жалости – всё равно умрёт. Лечится Маша отказалась… В принципе это и есть самоубийство, только более жестокое. Она решила прожить последние два года на полную катушку. Наверстать всё, что пропустила в двадцать лет, когда она зубрила законы кинематографа. Может, если бы она не делала этого, а гуляла по клубам и балдела от травы, может быть она сейчас бы не была здесь и не мучилась. Она бы не закончила бы эту грёбанную академию, её бы не заметили, не предложили контракт, не было бы фильма, не было бы Лаури, не было бы курения, разбитой жизни… Возможно, у неё сейчас бы была семья, муж, дети… Ей двадцать шесть лет… и только сейчас она поняла, что хотела бы мучатся… мучатся, рожая детей… не спать ночами, но не от боли, а от детского плача… ругаться с мужем и мириться, любить его, переживать, растить детей… Она хотела иметь семью… только сейчас Маша поняла это. Да и вообще, может ли она иметь детей?



Маша вышла из женской комнаты. Вся разбитая… Музыка орала во всю громкость, вокруг люди. Кто-то танцует, кто-то пьёт, кто-то курит, кто-то совмещает всё это, кто-то целуется и так далее по схеме. Выяснилось, что в отключке она провалялась около часа. Музыка орала, но боль была не от неё. Маша решила поехать домой.



Улица… Промёрзшая дорога… Немного качаясь, в каком-то обдолбанном состоянии, она пыталась найти свою машину. И как её ещё не лишили прав? Мария сама удивлялась. Найдя свой серебряный Ниссан, она прошла к машине. Рядом, припарковался какой-то Лексус. Она не обратила внимания, села за руль. Глаза слипались, но она знала, что поспать не получится. По привычке посмотрела в зеркало… Нет, этого никак не могло быть. Ну не может быть таких страшных совпадений. Она резко надавила на газ, чуть не сбила сзади идущего пьяного парня. …Надеюсь они не встретились взглядом… Надеюсь он не узнал её. Точнее она надеялась. Маша гнала как можно быстрее, включила печку на всю мощность и открыла все окна в машине. Руки были ледяными, а голову охватил жар. Только бы доехать до дома. Она снова там запрётся до захода солнца. Только бы доехать. Встречных машин было очень мало, конечно – полпятого утра. До рассвета часа четыре, учитывая зиму. Но она не вампир, она не боялась солнца и пряталась совершенно не от него. Проскочила все светофоры на красный, за эти двадцать минут она сделал столько нарушений, что по жёстким правилам дорожного движения Европы – отсутствие прав пожизненно и четыре года тюрьмы. Ей было плевать, где сгинуть. Главное больше его не видеть. Она убегала от своего желания обнять его, прижаться как можно ближе, почувствовать такой родной запах и такой далёкий… Она готова была простить, лишь бы просто обнять его. Но гордость упрямо давила на газ, запрещая исполнить последнее желание умирающего.



Он не мог поверить. Да! Точно, это она… она! Боже, как она изменилась. Лу хотел что-то крикнуть ей, но Маша резко газанула, подтолкнув какого-то пацана и скрылась. Илонен не терял ни минуты. Он не верил в происходящее. Судьба? Неужели? Неужели именно сейчас ему так сильно захотелось выпить, а ей потусить, что они оба приехали в один ночной клуб. «Это сон. Это слишком хорошо для меня… Сейчас я открою глаза…» - Он моргал за рулём, пытаясь пробудиться. Маша гнала, нарушала движение… машина вихлялась туда и сюда, выдавая такие виражи. Он еле поспевал за ней. Главное не упустить её из виду…



Она выбежала из машины, в спешке, забыв закрыть окна. Побежала в подъезд, он за ней. Как маньяк, гнался, но для больного человека она слишком быстро бегала. Он не понимал, к чему всё это? Может просто остановиться, прекратить преследование? Но внутренний голос звал, манил… Впервые Илонен послушал свой внутренний голос, а не пьяный ор рассудка. Он вошёл в дом, увидел как она нервно нажимает на кнопку лифта. Заметив его, девушка побежала по лестнице вверх. Лаури давал ей фору, как бы играя с ней, как кошка с мышкой. Всё равно ей уже не уйти. Но в один момент – догнать её – стало смыслом всей его жизни. Второй, пролёт, третий… она всё бежала и бежала.

- Маша! – крикнул он, надеясь, что девушка обернётся. А вдруг он ошибся? Вдруг это не она?! Нет… она… он отказывался верить, что гнался за призраком любимой в глазах незнакомки.

Нет ответа.

-Маша! – повторил он ещё громче, не взирая на пять утра… Раннее утро, но мирные жители Стокгольма ещё спали.

Девушка всё ещё бежала, Лаури за ней. Вдруг, когда тот почти её догнал, она упал рядом с дверью, выронив из рук ключи. Послышался тихий стон вперемешку с плачем.

- Маша… - подошёл он ближе.

- Уйди… пожалуйста… - она еле выдавливала слова из себя. Было видно, человеку плохо.

- Как ты?... Почему?... – Лаури не знал, что в такой момент делать. Да, он много раз прокручивал в голове, что сказать ей, когда они встретятся, но так ничего путного в голову не приходило. Сердце разрывалось на куски от эмоций. Казалось, что парень растерялся, но в один миг снова собрался с мыслями. Он взял её на руки, открыл квартиру, вошёл туда. Маша пиналась, дрыгалась, но не кричала… Она просто не могла… Не было сил. Она тихо плакала. Лаури положил её на диван, а сам сел рядом на пол, переводя дух. В тёмной комнате воцарилась тишина, которою развеивали шорохи и плач. Она забилась в подушку, рыдая.

- Прости, - тихо произнёс он, даже не надеясь на милостыню с её стороны.

- Зачем ты так со мной? – так же тихо задала вопрос она.

- Я… я тогда думал, что наврежу тебе… сделаю больно… я думал, что не люблю тебя, думал, что буду постоянно изменять… мне казалось, что лучше тогда, чем потом… я не знал… прости… - еле выдавливая из себя оправдание, прошептал он, - прости, хотя я знаю, что не достоин этого.

- Прекрати говорить как поэт-неудачник, - неоднозначно произнесла она и встала с дивана, подошла к окну. В комнате было темно и только при свете луны Лаури смог разглядеть её. Это всё ещё была Маша, но другая. В слабом свечении из глаз отражалась усталость и пустота. По лицу сверкали слёзы, переливаясь… Волосы были растрёпаны, взгляд устремлён в даль. Даже не вдаль, а в известную только ей пустоту.

- Пожалуйста, уходи… - всхлипывая носом, повторила просьбу она после десятиминутного молчания. Лаури продолжал на неё смотреть.

- Ладно… - не веря, что отпускает её, выдавил он, - Тем более я и не хотел… ничего… Просто… хотелось взглянуть на тебя ещё раз…, - сказал он вставая с пола и направляясь к выходу. Дверь в квартиру всё ещё была распахнута.

- Увидеть, во что ты меня превратил? – её гордость давала о себе знать. Девушка всё ещё стояла у окна. Ей чертовски хотелось наплевать на всё, кинуться к нему, прижаться, спрятаться от всего и ото всех…. но, было это странное но… она не могла это объяснить. Самое страшное, когда ты сама себе не можешь объяснить причину своего поведения.

Лаури так ничего и не ответил. Атмосфера нагнетала грусть, только сейчас, пусть в темноте… он рассмотрел разбросанные книги, рисунки, фотографии… в углу комнаты валялся пистолет… Он онемел в шокирующем пространстве… везде были следы крови – свежей или запёкшейся.

- Знаешь, я долго задавалась вопросом – прощу ли я? И вообще, способна ли я прощать, - вдруг ни с того ни с сего произнесла она, удивившись своему рвению поговорить.

- И что? – обернулся он с некой надеждой.

- Не знаю… а, чёрт! – схватилась она за голову и присела на корточки в каком-то припадке. Лаури подбежал к ней, но близко подходить не решался… он не боялся, хотя нет боялся… боялся ей снова навредить. Она вскрикнула… видимо от боли, - пожалуйста. Убей меня… умоляю… - вдруг издала она молящий стон.

- Ты с ума сошла, нет… никогда…, - Лаури ошарашено смотрел на неё. Маша облокотилась на окно и поднялась. Из носа текла кровь…

- Пожалуйста… я не могу так больше… я не могу сама себя убить… хотя бы ты… убей… там в углу лежит револьвер… убей… умоляю… - Зарыдала она. Илонен растерялся, замешкался… в один момент ему было настолько жалко смотреть как она мучается, что он почти согласился с её просьбой… Нет! Никогда… Он в жизни не сделает этого. Он никогда не сможет убить любимого человека, пусть ради её же блага. Никогда… Лаури кинулся к ней на колени… хотелось плакать… впервые за десять лет ему хотелось рыдать… он сам мог умереть за неё… только пусть она не мучается… Он вцепился ей в ноги… Маша ошарашено смотрела на него, одной рукой держась за свою голову, другой пытаясь дотронуться его волос… - всё было похоже на сумасшествие…

- Нет! Слышишь! Нет! Никогда… Ты вылечишься… Я тебе клянусь… Ты излечишься… клянусь… клянусь, - кричал он, переходя на надрывистый шёпот. Маша села рядом с ним, рыдая… не понимая правду ли говорит он… вообще реальность ли это… она знала – лечение есть, но это было не важно… только сейчас она поверила, что это именно он… именно он… ей было плевать, что он сидит и кается… она любила его, шрамы в сердце стали снова кровоточить… плач издавался уже не от головной боли… она снова приоткрыла ему чёрную занавеску своей души… пусть с опаской, но она его простила… Маша сама не понимала, почему она дала ему прощение… просто душа простила… всё, что он сделал… любовь оказалась сильнее. Она обняла его, прижалась так как и мечтала, вдохнула его запах… Лаури в полном затмении, не понимая, что она делает, не веря… он тоже обнял её. Они валялись на полу, прижавшись друг другу… они не хотели ни на миг отпускать друг друга… он зарылся в её волосы, еле дыша… боясь вдруг проснуться в Хельсинки… он не верил, она тоже…

- Всего лишь год, а предначертано два… ещё есть шанс, слышишь, - Лаури гладил её по голове, целуя всё лицо и утирая её слёзы… Они так и лежали здесь, всю ночь и всё утро…



Эпилог.



- В чём разница между книгой и кино? Книга – это рассказ о чём-либо… сюжет, здесь читатель подключает логику, воображение…здесь есть свобода выбора, - девушка сидела в аудитории академии и рассуждала. Студенты, слушали её… кто-то разглядывал, кто-то записывал её слова, кто-то ротозейничал. Ректор сидел рядом и помогал вести урок. Девушка немного смущалась такому вниманию, но продолжала рассказ, - а кино – это изложение автора, режиссёра… пусть, сюжет уже готов, но снимается фильм по воображению режиссёра… с его точки зрения. Здесь зритель подключает визуальный контакт, слух, чувства, но не воображение. А это главное. Только правильно снятое кино, может давать зрителю возможность воображать, логически мыслить. Такой фильм способен захватить человека целиком и полностью. Но это не относится к лёгкому кино, а именно к комедиям и чему-либо в этом роде. Это развлекательный жанр. Посмотрел и забыл. Я не говорю, что это плохо, снимать комедии надо тоже уметь. Человек, не имеющий чувства юмора не способен это сделать… - закончила она, - ещё вопросы?

- Да! – подняла руку девчонка с коротенькой стрижкой и весёлым макияжем. На таких людей всегда приятно смотреть, - а как насчёт клипов? Вы же работали клипмейкером.

- М-да… Ну это то же самое кино. Думаю, вам все его секреты расскажут в обучении, - она посмотрела на Фёдора Михайловича – солидного человека, ректора, - Давайте лучше поговорим о звёздах в этих клипах. Это целый раздел психологии. Поднимите руки, кто вспыльчивый? – человек семь честно ответили на просьбу. Маша оглядела их и улыбнулась, - к сожалению, клипмейкером вам не бывать. Либо вы переступаете через себя, либо в это болото не суётесь вообще. Звёзды музыки отличаются от известных актёров. С ними опасно, одна ошибочка и ты вылетел из этого бизнеса без обратного билета. Они капризны, а когда ты только начинаешь, лучше вообще попридержать язык. На площадке начинающий режиссёр не главный. Но нужно уметь себя поставить, чтобы тобой не помыкали, иначе работа выйдет неудачной – всё-таки ты профи в своём деле, а не они. Короче, снимали через тебя, клип неудачен – все претензии к тебе. Самый лучший вариант – начинающие звёзды, но они опасны – звёздная болезнь и всё-такое, но ты в состоянии поставить их на место. Ещё исполнители держащиеся на плаву больше пяти лет. Вся брехня с них смылась, но к таким на съёмки попасть шанс – один к тысячи, - вдруг зазвонил телефон, Маша радостно взяла трубку, что-то тихо прошептала в трубку, посмотрела на время, - ну что же, моё время вышло. Мне пора.

- Но как же? – возмутились несколько студентов. Видимо те, кому её лекция вправду понравилась.

- Да, всё ребята. Скажите спасибо Марии Белоносовой и до свидания, - вежливо успокоил их ректор. Маша улыбнулась, попрощалась и ушла. Она никогда ещё так часто не улыбалась.



Из здания академии вышла красивая, улыбающаяся девушка, с причудливой причёской – каре. Прошёл год после операции, но волосы медленно росли. Что же, главное, что он сдержал обещание и теперь она здорова. Какие муки они пережили. Как боялись, сколько боли было… У неё был один шанс из миллиона – либо умрёт во время операции либо выживет. Господь позволил ей остаться на земле. Простил, ведь она боролась… Стала бороться, потому что ей теперь есть для кого жить. Лаури стоял с цветами внизу у лестницы. Светило летнее солнце. Казалось, мир улыбается.

- Привет! Как только тур кончился, сразу к тебе, - он обнял её и поцеловал, вручив подарок.

- Чёрт! Два месяца, я так скучала… ой, мы… - она прижалась к нему.

- Я тоже. Столько нового, столько песен написал… Кстати, как вы тут поживали без меня, - он чуть дотронулся её живота.

- Растём, - улыбнулась она.



Они сели в машину. Лаури газанул. Они немного неаккуратно тронулись. Маша никогда ещё не была так счастлива, глаза светились, улыбка не уходила с её лица. Она не верила, ну не может быть так хорошо.

- Аллё, о, Лёш, привет, - ответила на звонок она.

- …

- Как поживаем? Да, вот Лаури приехал из тура, сейчас в ресторан с друзьями поедем, отмечать.

- …

- Нет. Знаешь. Сворачивай их предложения. Я уже не в состоянии с этим справиться. На завтра?

- …

- Нет, даже не думай, мы завтра с мужем едем на узи. И вообще, зачем я тебя нанимала? Ты сам прекрасно можешь справиться! Или я не за то плачу деньги!? – она немного недовольно закончила разговор.

Пятый месяц, влюблённые не могли поверить в своё счастье. Маша не верила, что её мечты сбываются, Лаури в то, что она вообще рядом. Они поклялись друг другу… они любят и скоро их станет больше… наверное эти двое впервые в жизни так по-настоящему счастливы.



 

Стокгольм. 8.40 p.m.

Он вышел из автобуса, который привёз его в аэропорт Stockholm-Arlanda из самолёта. Было очень холодно, конечно, январь на дворе. Чего ты хочешь – Скандинавия. Иногда Лу хотелось сбежать из этой ледяной страны куда-нибудь в Грецию. Ему так надоедал этот холод. А люди, узнавая, что он финн всегда ассоциировали его с крепким медведем, который вытерпел бы любой мороз. Он и был таким. Просто ему не нравилась эта ассоциация. А Греция грела его. Такое сказочное место. Своя культура, идеология, мир.

Сидя в такси Лу уткнулся в стекло, рассматривая светящиеся огни клубов и закрывающихся магазинов. Ему надо было её найти. Начнём с самого простого в данной ситуации – где она может быть? Поставить себя на место Маши он не смог. Слишком уж она противоречивая, да и ему казалось, что он плохо её знал. Не знал, но любил как бы это не было больно и печально. Она могла быть где угодно от клубов до больниц. Вспоминается последнее упоминание о ней в одной из Московских лечебниц.



Это было осенью. Такая новость обрадовала его, но место расположение любимой ошарашило. Она заболела, загремела в психушку. Он прилетел первым же рейсом в надежде увидеть её, но смог пообщаться только с её лечащим врачом, да и то… спасибо, что врач был квалифицированный и хорошо знал английский, так что не пришлось ему вызывать переводчика… не очень то хотелось вмешивать сюда ещё одного постороннего человека.

- Итак, вы интересуетесь пациенткой Марией Белоносовой? – уточнил врач, роясь в карточках.

- Да. Я могу её увидеть? – приступил сразу к делу Илонен.

- Не знаю. Если вы конечно сможете…

- Что с ней? – перебил его Лаури, с мольбой в голосе, что с Машей всё в порядке.

- С ней всё хорошо, примерно месяц назад девушку выписали, - продолжал он рыться в бумагах, - вот! Нашёл, - вдруг воскликнул он, - вот, здесь ясно написано – выписана с частично вылеченными диагнозами.

- Это как?

- А разве я должен вам рассказывать? Голубчик, вы вообще кем приходитесь этой девушке? – вопросительно покосился врач на Лаури. Это был пожилой худощавый мужчина с седой острой бородой. В очках… короче банальный образ «Айболита». Лаури провернул в голове кем бы ему назваться. Знакомым? И он конечно так и расскажет какому-нибудь там прохожему. Женихом? А почему тогда этот жених интересуется? Разве он не должен знать!

- Братом, - соврал Лаури.

- Братом?

- Да, да. Наши родители живут далеко, а рос я в Финляндии, - начал нести бред он, - мы с ней переписывались, и вот когда переписка оборвалась, я и решил приехать, навестить, - пробормотал он сам, не слыша себя. Какого хрена? Этот человек – психолог. Он быстро его раскусит, но, посмотрев на ни что не подозревающее лицо доктора, Лаури расслабился.

- Что же, история долгая, давайте прогуляемся, - предложил он, и они направились в парк при лечебнице. Они медленно шли по тропинке, вокруг были одни сумасшедшие. Вон, одни старушка убаюкивала куклу, а вон совсем молодой парень еле двигался… видимо это был паралич. Лаури немного побаивался этих людей, но всё же эта картина вызывала у него чувство жалости.

- Итак, - начал доктор, немного закашлявшись. На дворе осень, было прохладно, а парк напоминал золотую сказку в рыжих листьях. Неужели Маша тоже ходила по этим тропинкам? - ваша сестра поступила к нам после попытки суицида. Точнее сначала попала в обычную больницу после того случая, но вскоре попытки повторились. Её перевели к нам. Я знаю, что ваша сестра замечательный режиссёр, сам смотрел один из её фильмов. Кстати, где-то я вас видел.

- Не думаю. А что с ней?

- У неё депрессивное состояние. Мы даже не смогли установить точного диагноза. Она почти не разговаривала с ними.

- Что значит суффикс «л» в вашей фразе? Почему в прошедшем времени?

- Пойдёмте со мной, - доктор указал на вход в больницу. Они снова вернулись в это душное помещение. Лаури следовал за врачом. Вскоре они оказались в изолированной комнате, где не было мебели и всё было обшито каким-то мягким материалом. Она была белая. И на стенах в нескольких местах была кровь.

- Где мы? – ошарашено огляделся Лаури.

- Сначала Марию содержали в общей палате. Но попытки свести с собой счёты превратились в манию и мы решили не рисковать. У девушки очень часто текла кровь из носа, здесь сейчас хоть немного отмыто помещение, а раньше здесь везде были кровавые надписи.

- Что реально? Она… она так не может…

- У девушки был шок, да и потом выяснилась причина её крови из носа и постоянных жалоб на головную боль. Она у нас и сознание теряла.

- Да вы изверги! Что вы с неё сделали?! – Лаури разозлился.

- Молодой человек, не надо на меня давить. Мы врачи и мы люди! Знает, про нашу клинику нельзя сказать того, что творится в других. Это придумали те же самые режиссёры. Это клеше, - недовольно проговорил старик, повысив голос.

- Хорошо, предположим, я вам верю, но вы не ответили, что с ней.

- У вашей сестры рак.

- Рак?! Но… - шокировано промямлил Лу, - но как? Почему?

- И что самое интересное, она это знала и не собиралась его лечить.

- И вы её не заставили?! – офигел Лу.

- По закону мы не имеем права, только сам пациент может это решать. Она отказалась.

- И вы так равнодушно об этом говорите? Это же ваша работа! Лечить! – взбесился тот, пытаясь образумить себя. Он никак не мог поверить, что его возлюбленная больна этой страшной болезнью.

- Я знаю, но заставлять её никто не обязан. Да и срок был уже довольно поздний. Мы мало, чем могли ей помочь.

- Владимир Петрович, - в наш разговор вмешалась какая-то медсестра. Лаури ничего не мог видеть, у него всё плыло, - вы нам нужны, там в третьей палате…

- Да, да… Настенька, я сейчас, - он повернулся к Лу, - Мне надо идти, до свидания,- улыбнулся на прощание врач.

Лаури убежал из больницы как ошпаренный, он отказывался верить. «Не понимал как можно вести себя так спокойно, зная, что умираешь, да и он не верил, что она пыталась покончить с собой. Да тем более из-за любви. Неужели она его так сильно любила? Чёрт!» - Какая же он тварь! В тот момент Лаури стал ненавидеть себя ещё больше. – «А этот доктор? Да как он мог?! Это его долг! Так, кому он клялся?! Гиппократу?! Охренеть, что творится в этой долбанной стране. Месяц назад? Значит, она ещё возможно в Москве?! Тогда где? Ведь квартиру она продала… Чёрт! Ненавижу себя, ненавижу эту жизнь, ненавижу любовь!»



Он приехал в гостиницу. Элитный номер, всё на высоте. Хотя на ресепшене он всего лишь попросил номер с удобной кроватью. Он жесть как хотел выспаться. Думаете, в самолёте ему дали это сделать? Нет, ни стюардессы, ни те дети, никто не помешал ему. Точнее ему помешали спать, но не они… Это были сны… Лу опять кричал, перепугал всех в салоне… его еле успокоили, а когда разбудили, он даже сказал спасибо тому человеку. Ему хотелось спать, но не хотелось возвращаться в сон… Т.к. его теперь никто не разбудит. Её нет рядом и не кому взбудоражить его за плечи, разбудить, когда он снова будет падать из окна, видя как она умирает, когда он сам того не желая, выстрелит в неё… и ещё много разных снов уготовила ему судьба… он ненавидел её… Всё же желание спать оказалось сильнее и вот Лу снова храпел как ни в чём не бывало… Но лицо уже начинало морщится, готовясь кричать от боли… его резали, били, уничтожали… это не было так страшно… самое ужасное было, когда он убивал её во сне… снова и снова… это уничтожало его душу, именно это заставляло кричать от боли в сердце… вызывало противное чувство крови во рту… всё чаще ему кажется – он предал.



Он проснулся… темно. Циферблат показывает четыре утра. Лаури был весь в поту, часто дышал. Голова болела. Он стал искать бар… вспомнил, что специально заказал номер без бара, чтобы не сорваться. Изругнулся на финском. Нет, это было невозможным, ему надо было заглушить чем-то боль. Он пошёл в бар в отеле. Закрыт. Как назло. Но как? Чёрт! Ведь сейчас четыре утра. Вышел на улицу. Дышит, курит… снова дышит. В последнее время курение и дыхание Лу не мог совмещать и когда затягивался… он почти не дышал. Тяжело… всё тяжело. Жить, быть, искать, любить. Он вернулся в номер. Достал гитару и наиграл песню о ней. Так странно, песня была посвящена его первой любви… написана, когда Лу был ещё мальчишкой… сейчас этот уже взрослый мужчина сидит и кается, играя ту самую песню, только уже другой девушке…

- Она исчезает далеко, далеко от этого мира… Дрейфующего как перо… Она не похожа на других девушек, - напел он. Написано как будто для неё.





 

Полгода спустя.



…Он проснулся весь в поту, из носа текла кровь… теперь она текла не только в снах. Лаури побежал в туалет, смыть эту тёмноалую дрянь. В квартире опять был бардак, голова болела, только не от выпивки как было раньше, а от усталости (ну и пару бокалов джина). Столько проблем навалилось, постоянные откладывания релиза альбома The Rasmus. Альбома, где все песни до единой были посвящены только ей. Паули тоже что-то туда писал, но группа решила, что поэмы Лаури более искренние и живые… или уже мёртвые. Кровать была даже не разобрана, стояла бутылка джина, везде валялись выписки из розыскных бюро. Ноутбук до сих пор работал. Сев на кровать, он снова схватился за голову… от боли. Всё болело, тело, голова, сердце. На кровати, радом с ноутом валялась её фотография. Он нашёл её в Интернете и распечатал. Здесь она казалась необыкновенной… такой, какой была всегда. А не как её заставляли делать фотографы. На её лице не было улыбки, но оно передавало настроение. Он любовался этим казалось простым лицом… нет, у него в жизни не повернётся язык, сказать так грубо – лицо. Он называл – личико. И тут же корил себя за то, что именно сейчас он не смеет говорить грубо даже её фотографии. Но тогда… Он знал, что он тварь. Он думал, что нет такой девушки, которую можно так горячо полюбить как её. Он думал, что снова начнутся его вечные гуляния… этого не произошло… он не смог так с ней поступить. Он каялся, жаль, что она не слышит его мольбы о прощение… да и если бы и слышала, то это только условно… его сердце заледенело к другим девушкам… оно стало холодное с голубоватым оттенком её глаз и теперь тоже билось условно… так же условно как и её… в любом случае Лаури надеялся, что ей сейчас лучше чем ему.



После расставания с Машей, после её заявления, Лу буквально прозрел… он понял, что совершил самую большую ошибку в своей жизни. Сердце ныло. Моральная, физическая боль – всё слилось и так уже полгода. А её нет. Она пропала, исчезла. Растворилась. Он объехал полмира в поисках её. Он сыграл с ней злую шутку и не верил, что она простит. Ему просто хотелось увидеть её, хоть одним глазком, узнать, что с ней всё в порядке. Её след пропал – в газетах не упоминалось об её уходе, её соседи сказали, что она уехала… надолго, а вскоре и вовсе там появились другие жильцы. Интернет молчал, розыскные бюро тоже. Она просто испарилась – ни заявлений, ни некрологов, ничего! Это пугало его. Совесть мучила, таскала за волосы, сдирала кожу, заставляя страдать от боли. Во сне творился хаос, такой, что Лаури днями не спал, не желая возвращаться туда. Не было смысла засыпать, всё равно проснёшься с больной головой и прилипшим, постоянным чувством вины. Он боялся за неё, любил её… Ему было невыносимо. Девушки его не интересовали вообще. Целых полгода в таком состоянии. Однажды Лаури разрушил полстудии звукозаписи в бешенном припадке. Он крушил всё, срывая свою ярость, он чуть не зашиб Аки… своего лучшего друга. Его друзья боялись за него, думая, что у Илонена шарики за ролики заехали. Сначала полное отсутствие интереса к девушкам, потом отказ от гулянок, а потом бред этой Машей. Он ушёл в себя, в свои мысли, в свой бред. Он даже не говорил кто она. Раньше Лаури всегда рассказывал о своих пассиях, в подробностях описывал ночь, чтобы похвастаться. А теперь он молчалив и безлюден. На вопросы про эту девушку он долго молчит… От её имени на него накатывает волна воспоминаний и боли… той боли, которую он её причинил. Его глаза уже не были такими зелёными… не были теми, которыми она ночами любовалась… они стали чернеть от боли и краснеть от усталости.

Ему снова звонили из студии, просили приехать. Лу одел свою чёрную куртку, чёрные ботинки и чёрную шапку… Да, он снова стал носить всё чёрное. Просто не понимал, зачем носить яркие вещи, если в душе творится совершенно другое. Для Лу одежда показывало состояние человека. Уже полгода это состояние было затуманено мраком его безуспешных поисков. Лаури приехал туда, в то место, которое много раз было местом действия его ночных кошмаров. Он умирал здесь снова и снова. Краткое приветствие с охраной, коридор, лифт, снова коридор, поворот, ещё поворот, кабинет. Его личный кабинет. Там было ещё хуже чем дома, документация, листы бумаги, записи – всё валялась уже даже не творческом беспорядке, а в полнейшем бардаке. Друзья много раз удивлялись, как он мог найти среди этого хлама то, что ему было нужно. Он сам удивлялся. Уборщицам он запрещал раскладывать его вещи, просто пусть вымоют полы. Он плюхнулся в кресло, закрыл глаза, замер, на несколько секунд даже перестал дышать. Со стороны это было похоже, что он бес сознания.

- Эй, чудо одержимое! – окликнул его Аки. Лу резко открыл глаза отчего, головная боль снова напомнила о себе, даже заболели веки. Оглянулся, перед ним стояли три его самых лучших друга. Люди, с которыми, он, можно сказать, жил уже добрых почти пятнадцать лет. Паули, Ээро и Аки – только они знали, что его одержимость это Маша. Больше никто об этом не знал. Все считали, что звезда финского рока окончательно свихнулась. В принципе так и было.

- Чего вам? – он потёр виски, пытаясь выбить эту боль. Нудную, нестерпимую боль… он терпит уже слишком долго.

- Да вот… поговорить пришли.

- Опять про альбом, - равнодушно сказал он, включая ноут.

- Да… точнее про тебя. Лаури, нам нужно его закончить и выпустить, - начал Паули, усевшись на диван в кипу бумаг.

- Ты постоянно говоришь, что не в состоянии этого сделать!

- Когда я найду её, тогда мы всё завершим, - ответил Лу, даже не глядя на друзей. Он уставился в почту. Каждый раз он с надеждой проверяет электронный ящик, моля о том, чтобы кто-нибудь прислал ответ на его запрос о ней.

- Чёрт! Илонен, мать твою! И когда мы её найдём? К 2012 году? – вспылил Аки. Вдруг Лаури вскочил с места и направился к выходу, надевая верхнюю одежду.

- Ты куда? – удивлённо крикнул Ээро. Лаури обернулся, на него смотрело три пары недоумённых глаз. Он впервые улыбнулся и сказал: «Я в аэропорт». Ушёл, даже не хлопнув дверью, как обычно он это делал.



Его голова мгновенно опустела… Рассудок бил тревогу… Да! Неужели… совсем скоро он увидит её. Такие мысли посещали его уже не в первый раз, когда по e-mail приходили неподтверждённые данные о таинственной незнакомке. Всё это заканчивалось полным фиаско его поисков и снова недельными одинокими запоями у себя дома. Только так он мог забыться… но не забыть. И снова он едет в аэропорт в надежде купить билет до Стокгольма, плевать… хоть в экономкласс, да хоть в багажное отделение. Главное добраться до того места, где возможно сейчас живёт его любимая. Снова этот радостный порыв эмоций.

- «Я увижу её… на этот раз, да! Господи, ты не посмеешь сыграть эту злую шутку со мной снова!» - молил он, стоя в очереди за билетами. Он с жадностью рассматривал окружающих. Со стороны Лу был похож на бомжа в фирменной одежде. Да и то, эту «фирменность» можно было разглядеть только на ярлычке. Лицо заросло щетиной, помнится, Лу однажды пропадал месяц и очень сильно напугал всех, когда появился в студии с заросшим в бороде лицом. Грязные волосы кое-как упрятаны под шапку. Он разглядывал прохожих… вдруг показалась счастливая парочка, идущая мимо… он снова вспомнил её… как он обнимал Машу… Его вновь охватила хандра…

- «Дурак… её там нет. Она забыла тебя. Это наверняка очередная девчонка, похожая на Машу. Так уже было и снова будет» - вяло подумал он, не заметив как кассир дёргает его за рукав. Он обернулся. Это была красивая, молоденькая девушка в голубой беретке. Она вежливо поинтересовалась куда он направляется и с поддельным сожалением сказала, что билетов нет. На самом деле ей было всё равно, и Лу это знал. Такое хладнокровие всегда бесило его. Да, возможно он казался эгоистом, но ведь это её работа. Она обязана найти ему вариант. Простояв около двадцати минут у стойки, уговаривая девушку что-нибудь придумать, задерживая очередь. Он предлагал любые деньги… Эта молоденькая блондиночка, узнав, что у такого «бомжа» есть такие деньги, стала строить ему глазки, что Лаури усердно игнорировал. Вскоре, поняв, что этот парень уж точно летит не к маме на день рождения, она с большой досадой, но достала билеты. На счастье Илонена пожилая пара сдала билеты. Их было аш два, но ему нужен был только один. И ещё два на обратную дорогу. Он надеялся забрать её с собой. Его слабая надежда… она была и сердце грело её. Пару часов в зале ожидания за чашечкой кофе… Ему безумно хотелось спать, Лаури был сер и бледен. Голова болела, мысль о ней, может вытесняло только сильное желание – спать. Как назло… нет, он не может так, он не проспит. Это будет слишком жестоко. Казалось, что если он проспит свой рейс, то возможности купить билет на следующий не будет. Жизнь не подарит ему ещё один такой шанс. Это и так был для такого человека как он – царский подарок. Осталось убить ещё час, а потом начнётся посадка. Он стал думать, почему именно Стокгольм? Ведь это столица Норвегии, граничащей с Финляндией. Лаури недоумённо уставился в чашку с кофе. Может она всё ещё любит его, и этот город как слабое притяжение к нему… всё-таки он был близок к Хельсинки… относительно. Да глупости всё это, Маша не такая, чтобы вытворять такие поступки… как малолетка. Она взрослый серьёзный человек… чёрт возьми… всегда, когда она была с ним, она казалась ему такой слабой и безрассудной. Именно этим она и напоминала ему подростка. Что было совершенно не похоже на неё повседневную. А может её уже давно нет в живых? Вдруг она покончила с собой? Эти мысли ошарашили Илонена. Он пытался сам себя успокоить. Нет, быть такого не может. Если бы она умерла, об этом бы написали. Всё-таки она не безызвестный режиссер. Да и она никогда бы не свела счёты с жизнью из-за любви. Ну не верил он, чтобы такая девушка, как Маша – серьёзная, расчётливая, умная и т.д.… чтобы она так поступила. Хотя, после рассказов одного доктора… это вполне возможно. Может быть она уже мертва. Он не заметил как объявили посадку и с облегчением пошёл на паспортный контроль… Сидя в самолёте он заметил как парочка сопливых девчонок пихают в бок какого-то парнишку, шепчась и посматривая на Лаури. «Узнали», – недовольно подумал он и натянул свою шапку на глаза, чтобы не обращать ни на кого внимания. Он не спал, хотя ужасно хотелось. Его волновало, что самолёт на удивление долго разгоняется и уж как-то странно эту бандурину трясёт. Вскоре, когда самолёт благополучно взлетел, Лу успокоился и наконец смог провалиться в сон.





 

Все пикантные сцены вырезала... всё, я и так тцтц скоро чёкнусь. 

***

Прошло две недели. Он сдержал обещание, он приехал в Россию, хотя и не обещал этого в слух. Он был много раз, сейчас эта страна не вызывала у него былого восторга. Ему было холодно и не уютно здесь. Через неделю состоится премьерный показ «Свободы». Первый актёрский дебют Лаури. Он немного волновался. «Чёрт! Зачем я вообще в это сунулся?! Ведь зарекался, что в жизни так делать не буду… и вот!» - ругал он сам себя. Было ясно, что на фильм в первую очередь рванут его фанаты, для которых конечно – Всё супер! Он такой милый! – восторженные крики. Только потом туда потянуться нормальные люди и киноманы… да и если потянутся. Да… он конечно, знал, что Маша режиссёр хороший, но он не то, чтобы боялся… он побаивался. Чего? В глубине души Илонен не хотел подставить Машу. Хватит того, что он сделал с ней той ночью.

Лаури поднялся по лестнице в офис. Он зашёл туда, в надежде найти одного человека. Её… приехав в Москву, он всё больше отдавал себе отчёт о том, что он прилетел сюда не по Машиной просьбе, а потому, что ему хотелось снова её увидеть.

- Простите, девушка… - осторожно он остановил красивую брюнетку в коридоре. Та обернулась и улыбнулась ему.

- Вы не знает, где Маша Белоносова? – он нахально улыбнулся.

- Мария Валерьевна? Она у себя… - девушка ответила взаимной улыбкой. Лаури сразу, приметил её и решил немного пофлиртовать, в надежде, что первую ночь в столице России он проведёт не один.

Распрощавшись с Альбиной, ему удалось узнать её имя и даже выманить телефончик, он довольный потопал в кабинет. Имя Альбина, для финна казалось наказанием, хотя сама девушка была ничего. Лаури зашёл в комнату, где всё было прокурено табаком с мятой. На тумбочке с куллером он обнаружил следы крови. Его это насторожило. Что здесь произошло?! Пройдя в центр комнаты и оглядевшись, Илонен услышал…

- Привет, - донеслось из-за шкафа.

- Привет, что здесь произошло?

- Ты про что? – оттуда показалась Маша с какими-то папками.

- Про кровь.

- Да так…

- С тобой всё в порядке? – он подошёл к ней помочь донести папки. Та непонятливо посмотрела на него. Лаури помог Маше! Что за дерзость! Кто бы слышал это… С какой луны он свалился?!

- С каких это пор ты интересуешься моим состоянием? – недоверчиво уставилась она на него.

- Не начинай, - брякнул он и уселся в Машино кресло. На что увидел в её выражении лица её большее недовольство.

- Как только ты появляешься у меня портится настроение, - буркнула она и прошла к куллеру выпить воды. Честно говоря, Лаури сильно удивился её внешности. Прошло всего несколько месяцев, а Маша сильно изменилась. Волосы уже не были постоянно забраны в хвост, наоборот она старательно ими прикрывала лицо. Только сейчас он заметил насколько они длинные… Красивые русые волны сбегали волнами до ягодиц. Той ночью он не приметил этого. Девушка была в рваных джинсах и чёрной вязанной кофте. Глаза были подчёркнуты чёрным, благодаря чему они ещё больше светились яркой голубой краской, - перед премьерой будет конференция, ты в курсе?

- Нет, меня никто не предупреждал, - нахально посмотрел на неё Илонен.

- Не надо так делать, - жёстко отрезала она, заметив это.

- Почему ты со мной перестала общаться? – напрямую спросил он.

- А ты как думаешь? Почему ты постоянно задаёшь вопросы? – ответила она вопросом на вопрос и встала, облокотившись на косяк.

- Потому, что их стало слишком много, - он снова уставился на неё, разглядывая Машину фигуру. Он любовался ею, - неужели ты так близко к сердцу приняла ту ночь? – с некой иронией произнёс он.

- Нет, - холодно и жёстко отрезала она.

- Или да? – продолжал измываться Илонен.

- Нет! Прекрати… я не общаюсь с тобой из-за твоего гавёного характера! – чуть повысив голос, сказала она. Её хотелось закричать, но постоянный гул в голове не позволял сделать это.

- Значит, всё-таки – да.

- Как ты уже говорил не начинай, - рыкнула она, - иди отсюда, - указала она на дверь.

- Не уйду, - посмеиваясь сказал он.

- Илонен, вали с моего кресла!!!!!!!!!!!!!!!!!!! - набравшись сил крикнула она и подбежала к нему, затормошив как маленькая девчонка, когда просит – купи мороженного. Маша не хотела его видеть. Он нарушил её территорию, её покой… Заставил снова вспомнить.

- Ты опять за своё чертовка?! – вскочил он, расплываясь в улыбке чеширского кота. Маша понимала, чем это может кончится, и кричала про себя, что больше этому не бывать. Она не станет снова одной из многих.

Тем не менее, Лаури подошёл к ней уже критически близко. Она чувствовала его прерывистое жаркое дыхание. Шрам, уже забытый как сон, снова заныл. И что странно, Маша тянулась к нему, пытаясь ответить взаимностью. Это пугало её… её пугало это волнение. Он снова её поцеловал… Маша отбежала от него на несколько шагов, но Лу тут же оказался рядом с ней и девушку охватило ощущение дэжавю. Всё повторялось, как её не хотелось этого… или хотелось? Лаури крепко обхватил её за талию, уже зная все её выкрутасы. Он надеялся, что на этот раз он всё учтёт. Ему снова сносило крышу. Кровь пульсировала по венам, а её глаза казались, жарим морем. Он отчётливо чувствовал… она хотела его.
- Думаю, можно было бы и другим способом заполучить моё кресло назад, - сказала Маша, усевшись.
- Но этот метод был намного приятней, - улыбнулся Лаури и обнял её, уткнувшись в ее капну волос, - тебе же понравилось. Зачем скрывать?!
- А я и не скрываю, - встала она и повернулась к нему лицом. Он обнял её за талию и подарил нежный поцелуй. Ей казалось, что он научил её летать, и ей осталось всего лишь расправить крылья. В какой-то момент она мысленно призналась себе, что любит этого человека, но прогнав эти мысли куда подальше… она боялась кого-либо любить. Тем более Лаури. Он никогда её не полюбит по-настоящему. Он бабник, ей такого добра не нужно. Возможно, у них что-нибудь и получится, но это будет длиться не больше двух месяцев. И вскоре он уйдёт, оставив её сердце разбитым, как и многие другие сердца молодых девушек. Её сердце и так изранено, оно постоянно кровоточит. В любви Маша боится довериться. Тем более ему… Нет, даже если она и любит его, главное не признаваться в этом себе. Иначе жить станет совсем не выносимо.


Лаури сидел на диване в своём номере. Вечер… он никак не мог забыть вчерашний день. Очевидно, начало пребывания в Москве очень успешно, что очень подняло ему настроение. Сегодняшний вечер ему пообещала Альбина. Выходя из кабинета Маши, Илонен успел снова встретить ту девушку и даже посидеть с ней в кафе. Он много раз так делал, но в этот раз его мучила совесть. Для него было странным, что он не хотел сегодня вечером сидеть в уютном ресторанчике с Альбиной. Пить вино и рассказывать про туры и как снимался фильм, а уж тем более вести её к себе и всё по обычной «программе». Он мечтал совершенно о другой девушке. С благоговением вспоминал её ненавистный взгляд, который всегда возбуждал его. Её длинные руки, русые волосы. За эти два часа он успел посвятить ей тысячу стихотворений и песен. Удачных, неудачных, красивых и некрасивых. Его душа рвалась петь и любить её.
Взял в руки мобильный, набрал её номер… снова сбросил, сколько раз он за этот вечер бросал трубку, даже не дождавшись гудка. Всё больше удивляясь себе, он ведёт себя как влюблённый подросток. Любовь? Нет, только не говорите о любви. Она всего лишь интересовала его, волновала… она стала его музой. Наконец, набравшись решительности он позвонил снова. В трубке послышался знакомый голос:
- Привет, - произнёс он.
- Привет, - еле слышно ответила она.
- У тебя красивый голос, - сказал правду он.
- Спасибо, - в этом ответе Лаури не услышал ни иронии, ни ненависти… Он готов был болтать с ней часами, только бы слушать её голос. Нежный, красивый голосок. Но вскоре телефон нервно запищал «Батарея разряжена» и он быстро перешёл к делу.
«Не верю! Она согласилась! Да! Этой ночью я снова буду с ней!» - ликовал он, положив трубку. К счастью батареи хватило, чтобы позвонить Альбине и отменить поход в ресторан. Ну… в ресторан она не идёт, а вот у Лаури планы почти не изменились. Изменился только человек с которым он проведёт этот вечер.

Цветы, ресторан, вкусная пища, вино, интересный разговор и безумная ночь. Примерно так вкратце можно описать Машин вчерашний вечер. Если описывать его с деталями и подробностями и добавлять Машино впечатление, то это будет слишком долго. Что же, банально, но приятно. Она проснулась, уткнувшись в плечё Лаури. Тот ещё спал, раскинув ноги на кровати. Встав с кровати, Маша обнаружила разбитый телефон и сваленную тумбочку – результат вчерашнего ээээ «вечера». Перед глазами пронесся тот момент как они заходили в номер, вот тогда-то тумбочка полетела вместе с телефоном. И вся предыдущая ночь прошла примерно с такой же разрушительной, но любящей силой. Маша на цыпочках стала искать свои вещи, вследствие поиска она не нашла только колготки, а вот вещи Лаури сложила и повесила на стул. Незаметно уйдя в ванную, она стала переодеваться, как вдруг заметила на себе изумительный взгляд Лу. Он улыбнулся, подошёл и обнял. Маша зажмурилась от удовольствия. Ей было так приятно проводить время с ним.
- Спасибо, - тихо прошёптала она, повернулась и поцеловала его губы.
- Я уже говорил, что у тебя прекрасный голос? – снова улыбнулся он.
- За вчерашний вечер раз сто! – игриво ответила она и продолжила собираться.
- Я закажу еды в номер.
- Нет, спасибо… - она поглядела на часы, - Чёрт! Я опаздываю! У меня интервью перед премьерой, - Маша кинулась к выходу, но Лаури сжал её руку и остановил.
- Эй, - ласково произнёс он, - мы ещё увидимся?
- Конечно, - снова заулыбалась она и убежала.

По дороге на интервью Мария думала только о нём, о том как хорошо им было. Тогда, она даже забыла про свою головную боль. Ей казалось, что Лаури вылечи её своей любовью. Настроение было превосходным, хотелось всем улыбаться и кричать: «Ура!» Он сделал её такой, подарил ей кусочек радости. Открыл глаза. В тот вечер она узнала про него столько нового, из разговоров про путешествия, музыку и настоящую жизнь. При чём каждые пять минут восхищаясь её голосом. Гора комплиментов, улыбой, вина и… любви. Ей казалось, что она смогла влюбить в себя такого человека как он.

***
Это была официальная премьера. Сначала небольшая конференция прямо в кинотеатре, а потом сам фильм. Приехали все друзья, коллеги, поклонники и ненавистники. Народу было куча, так как он любил. Илонен вполне мог закатить здесь вечеринку, но плохое настроение не позволяло ему. Он не хотел себя утруждать не перед кем, тем более перед ней. Он понял, что погорячился тогда. Нет, было горячо, но уж слишком в не ту сторону он завернул. Это были не его дебри и изучать их он не собирался. Маша общалась с людьми, прессой. Кстати на закрытом показе перед премьерой критики отнеслись к фильму довольно странно – половина говорила, что фильм провалится, другая восхищалась плёнкой. Что же, провалился он или обрёл успех мы узнаем только после первого просмотра.
Он так не мог. Ему было гнусно от того, что он совершил с ней. Как предательски обошёлся, но ведь они по-любому расстанутся. Лаури постоянно будет ей изменять… Ну не может он устоять перед красивыми ножками и безупречной фигурой как у Альбины. Не успев завязать отношения, он тут же изменил ей с этой секретаршей с её же работы. Он знал, что он тварь… Но лучше сейчас. Лаури пытался подойти к Маше. Снова удивляясь себе, ему в жизни не было так тяжело после измены. Наконец, увёл её в другой конец зала, в какой-то безлюдный захоусток.
- Лаури, что-то случилось? – Маша недоумённо посмотрела на него. Чёрт! Какая же она красивая – распущенные волосы, сиреневые очки и не накрашенные алые губы.
- А? Нет, - задумался он.
- Нам надо идти, сейчас начнётся конференция, - поторопила она.
- Маш, - остановил он её, - прости… мы не можем быть вместе… я не люблю тебя, - выговорил он эти страшные слова и, не дождавшись реакции ушёл.



Оглушительный невидимый удар в грудь… в сердце. Она сначала даже не поняла, что произошло… но когда увидела, что он уходит поняла, что это правда.
- Я люблю тебя, - еле слышно сказала она. Ей хотелось это крикнуть громче, чтобы он услышал, но уже были произнесены эти ужасные «Я не люблю». Ей было страшно. Она так боялась быть с кем-то, так как знала, что именно так и будет. А теперь она уже не могла убить свою любовь, спрятать, уничтожить. Голова не болела, казалось, её оглушили, и боль будет приходить постепенно с каждым разом, усиливаясь. Она даже не заплакала, хотя ужасно хотела. Она просто покраснела, в преддверии начинающегося приступа. И опять эта кровь, опять эта боль… в гремучей смеси с унижением.
Конференция затянулась из-за неё, снова этот приступ. Маша подбежал к столу и села. Начались тупые вопросы, вроде – чья идея снять фильм, откуда такие странные мысли…
- Газета «Суть», - поднялся мужчина лет тридцать. Маша сразу раскусывала таких людей. Тридцать лет, до сих пор трудится на такой низкой должности. А по кругам под глазами видно, что, либо поругался с женой, либо не кому было принести пива после гулянки. Этот фильм ему не интересен и пришёл сюда только ради денег, - Мария, скажите пожалуйста, почему в главных ролях именно звёзды музыкальной индустрии? Этот такой ход, чтобы заработать побольше денег? – укоризненного произнёс он. Вопрос с ловушкой. Маша снова вспомнила как сильно она ненавидит журналистов. Надо было корректно ответить. Что у неё плохо получилось. Илонен с недоумением посмотрел на неё, потом сделал замороженный вид и всё понял. Ей было плевать на репутацию, плевать на всё.
- Журнал «Ближе к звёздам». Когда появится следующий фильм? Будет ли продолжение «Свободы»? – выскочила молоденькая девушка с диктофоном. Видимо практикант, раз делает такие непозволительные ошибки в вопросах. Или я никак не могу объяснить как её взяли на работу.
- Ну во-первых, - начала Муха, - ещё никто не видел сам фильм, думаю продолжение тут не уместно… - немного потупив голову, с мыслями «Боже, неужели я это скажу», - следующего фильма больше не будет, - все изумлённо посмотрели на неё, - я ухожу из режиссуры, - она встала и быстро ушла. Ничего не отвечая на такие вопросы – Но как? Почему? Что случилось?
Фильм пришлось смотреть тоже, вместе со всеми, хотя ужасно не хотелось. Сейчас её же творения казалось ей противным и ужасным, в прочем как весь этот мир. Маша окончательно разочаровалась в людях, во всём. Наконец, выйдя из зала, она выбежала из кинотеатра и дала волю чувствам. Маша шла по улице и рыдала, было поздно и темно. Она не чувствовала ни холода, ни страха. Она тупо рыдала, закатываясь и захлёбываясь в слезах. Нет, она никогда не сделает этого. Ей не зачем себя спасать. На все уговоры Андрея она ответит - НЕТ! Потому что, ей не для кого жить и спасать себя ради тупого, бессмысленного существования – глупо. Более того, она собиралась ускорить ту страшную, но облегчающую минуту. Музыка всегда успокаивала её, она включила плеер, там The Rasmus… Lucifer’s angel… она разбила плеер в дребезги и поплелась по проезжей части, сама она себя в жизни бы не убила – кишка тонка… ей была плевать, что человека, совершившего это могут посадить, более того, она была уверена, что невозможно убить уже мёртвого человека. Её сердце билось только условно. Боже, как она его любила… по сравнению с ним её предыдущие отношения, влюблённости казались ничтожными. Нет, она всегда считала, что ради любви никогда не покончит с жизнью, что любовь – это не причина… Она никогда так не любила, ей никогда не было так больно. Все эти годы Маша упорно защищала себя от этого. Зная, что будет очень плохо, она открыла двери в своё сердце, снова впустив туда любовь и боль. Он научил её любить по настоящему, научил чувствовать… и разбил её и без того рваное, по кусочкам заклеенное и годами оберегаемое сердце. Маша еле дышала, накрапывал дождик… Пускай на следующее утро в газетах появится статья, что-то вроде «Смерть после премьеры», пусть… ей было наплевать, на этот раз по-настоящему плевать. Она легла посреди пустой проезжей части, вскоре сознание её покинуло…


*****

по-моему я опять начала торопить события.

 

Он не любил…
- Ну, наконец! Мы уже запарились вас искать! Где выбыли? – накинулась на сонных людей Анна, помощник декоратора. Лаури и Маша не понимающе посмотрели друг на друга, а потом на неё. Нужно оправдание. Где же могли быть два человека с ночи до позднего утра? Маша соврала про то, что проспала. А Лаури напрямую признался, что провёл ночь не одни (но он забыл упомянуть с кем он провёл это время). На что, Анна приметила, что всю ночь отель, где располагались ребята, заметил, что Лаури точно уж не спал этой ночью. Недовольные обитатели этого «казённого дома» утром написали жалобу, и теперь Лу ждёт штраф.

Ту сцену теперь уже обросшую целой историей между Машей и Лаури они, наконец, сняли. Ребята почти не общались, если только по делу. Маша боялась лишний раз взглянуть на него. После прошедшего, Лаури казался ей каким-то другим. Не тем, кого она знала раньше. Она боялась, что, увидев её взгляд, он снова кинется на неё. В глубине души, хотя нет… в глубине себя самой Маше хотелось снова быть его. Да что хотелось, она с таким сожалением вспоминала то утро, когда он подарил ей последний их поцелуй… они оба знали, что такого в их жизни больше никогда не будет. Это была всего лишь страсть, страсть с привкусом любви и крови. А та ранка на губе уже затянулась. Теперь там остался только шрам, и всегда проводя по нему языком, она будет вспоминать те моменты, когда она была не седьмом, нет… на десятом небе от счастья. Пусть даже не с любимым человеком.



***

Спустя несколько месяцев.



Прошло довольно много времени и съёмки уже кончились. Остался только монтаж и пиар компания. К тому времени Маша и Лаури перестали общаться совсем. Она честно пыталась забыть его, но постоянно что-то мешало. Может быть тот пресловутый шрам. Он как метка. Может Лаури всем своим девушкам оставляет такое своеобразное клеймо. А сам Илонен вернувшись в свою родную Финляндию, вернулся и к своему родному делу – музыке. Он трудился вместе с группой над их новым альбомом, между тем посещая грандиозные вечеринки вместе с друзьями. И забыть Машу, он даже не пытался (хотя нет, пытался, но только с помощью алкоголя и девиц), к тому же большинство материала для альбома было написано под воспоминанием той ночи, которая во сне уже мозолила глаза. Он знал, что не любил её, но не мог понять, почему все последние написанные песни были невольно посвящены только ей.



Он опять там. В этой пустой и сырой комнате. Только страха больше не было. Он прошёл через дверь на кухню, оттуда вышёл из дома и направился в сад. Снова на деревьях висят гнилые яблоки, и снова вдали виднеется тёмная фигура человека, сидящего на лавке. Он уверенно идёт к нему. Он не боится, так как сто раз проходил это. Он знает, что сейчас на него кто-то кинется и…

- Твою мать! – и ещё много не цензурных слов произнёс Илонен, свалив будильник с тумбочки. Он так и не смог понять кто этот человек. Забыла упомянуть, кроме сна с происшествием, которое произошло семь месяцев назад, Илонену снились и кошмары. Точнее один повторяющийся кошмар.

Он осмотрелся. Рядом с кроватью валялось уйма выпивки (Лаури снова начал пить как долгие три года назад), а под подушкой он обнаружил женский кружевной чулок. Ещё покрутив головой, он обнаружил в своей изрядно помятой постели Лэсли. Прокрутив вчерашний вечер в голове, он вспомнил, что это та девушка из стрип – бара. Хорошо, что хоть имя её помнит, а то на прошлой недели напился так, что своего даже вспомнить не мог. Лаури встал с постели, интуитивно направляясь в ванную, но он невольно остановился перед зеркалом. В отражении был небритый мужик, лицо которого напоминало ту помятую кровать, с которой он только что встал. Всматриваясь в это отражение Лаури начал прокручивать в голове предыдущий месяц, хотя алкоголь сильно замедлял работу «процессора». В душе под потоком ледяной воды Лаури протрезвел и стал задумываться на такие темы, которые последний месяц не приходили ему в голову. После, он вышел из кабины, приняв решение больше не пить. И распрощаться с Лэсли. Потом, ещё немного подумав, он решил исправить в этом решении один пункт – пить, но в меру. Исполнив второй пункт своего решения – сказать «Бай» своей временной подружке Лаури пошёл тормошить холодильник. Нашёл только сосиски, половину отварил, половину съёл сырыми. Из какой-то комнаты раздался писк телефона. Как он ненавидел это средство связи, так как знал, что сейчас снова звонит его агент, и он снова прочитает ему нотацию, прям как мама. К его удивлению номер был неизвестен.

- Алло, - вяло произнёс он.

- …, - молчание.

- Да говорите вашу мать! – не выдержал он.

- Мою мать не трогай она тут не причём, - в трубке заговорил знакомый женский голос.

- Маша?

- Да, это я.

- Ты… ты откуда? К…

- Заранее говорю - дела нормально, всё Ок. Звоню сказать, что монтаж окончен и скоро будет премьера. Твоё присутствие обязательно, - равнодушно произнесла она. Хотя Лаури слышал даже за тысячу километров, каких усилий стоит произнести её эти слова.

- Обязательно? М-да. Что, хочешь повторить?! – повеселился тот.

- Да пошёл ты, - вскоре в трубке послышались монотонные гудки.

Он не хотел туда ехать, но Маша снова напомнила ему о себе и хоть одна, но существенная причина появилась, чтобы приехать в Россию. Он хотел увидеть её снова, понять что не даёт ему покоя в ней? Что в ней такого? Какова её загадка? Её натура? Она неординарна в жизни, но это не его типаж девушек. Тогда почему он накинулся на неё тогда в гостинице. Лаури не любил Машу, и она понимала это. Она обладала невероятной силой, которая влияет за тысячи километров. Её голос, всего лишь голос… он казался таким красивым, и это заставило Лу одуматься. В один момент, в одно утро. Он магически красив и чист. Ей надо петь – это было его профессиональное мнение, да и, причём первая свежая мысль за последние десять минут, которая не была связана с такой тематикой как клубы, выпивка и девушки. Да и вообще этот звонок заставил его задуматься о чём-то более свежем. Может её голос показался ему красивым только потому, что за последнее время он не слышал ничего трезвее голосов его друзей-собутыльников.

Лаури прошёл к своему старому роялю, провёл пальцами по клавишам, наблюдая как пыль взлетает с них, будоража воздух. Сел, закрыл глаза и вспомнил всё. Все свои ошибки, сделанные им за последний год. Он понял, что его гулянка по поводу – окончание съёмок уже ненавистного им фильма затянулась. Лаури думал об этом, думал какой он идиот и его пальцы сами наигрывали незнакомую мелодию. Возможно вскоре это будет трек к ещё одному его альбому или даже хит, а может просто композиция без слов, т.к. в последнее время слов Лаури не находил.





Она стояла рядом с тумбочкой, точнее опиралась на неё своей слабенькой ручкой. Кровь текла из носа, голова просто раскалывалась, рука тряслась, держа стакан воды. Маша была не в состоянии дойти до туалета, чтобы смыть кровь. Её казалось, что ещё чуть-чуть и она сойдёт с ума. Эта фигня продолжалась с ней не первый день. Ей было страшно… Реально страшно. Она даже удивлялась, своему страху. Но всё же её поверхностное равнодушие постепенно возвращалось, но страх перед неизвестностью пугал. Она поражалась себе, своему испугу за своё здоровье, свою жизнь.

Почувствовав себя немного лучше, Маша прошла к столу, заваленному документациями, отчётами и всякой другой дребеденью, и села, закрыв лицо руками.

- Опять? – пробурчал кто-то перед ней. Позже она услышала хлопок по бумагам на её столе. Она подняла голову. Перед ней стоял Андрей, а хлопком был конверт, который он небрежно бросил ей на стол.

- А где здравствуй? – презрительно произнесла она, пытаясь вернуть прежнюю Машу. За последнее время Мария стала относится ко всем как к Лаури. Она стала холодной… раньше с ней такого не было. За пределами работы она старалась быть радостной, миролюбивой… такой, какой она была обычно. Этот человек что-то изменил в ней. Да и эта напасть со здоровьем. Андрей еле уговорил её пройти обследование, чтобы узнать, в чём дело.

- Ну здравствуй! Как поживаешь? – более дружелюбно произнёс он и уселся в кресло. Это был высокий, худощавый, сорокалетний мужчина. Короткая стрижка, стильный деловой костюм – полный набор успешного бизнесмена. Андрей заведовал огромной сетью аптек по всей стране и как ни странно, являлся ээээ, другом Маши его не назовёшь, хотя её болезнь заставляет их видится чаще, но и в ряды знакомых он тоже не попадает.

- Хреново, разве не видно. Как ты? Как Лена?

- Скоро родит,… нет.. ну угораздило её…! – дёрнулся тот.

- Послушай, хватит! И не смей кричать на девочку! Она твоя дочь, в конце концов…

- Но ей 16! Ты понимаешь! Шестнадцать лет! У неё вся жизнь впереди…

- А ты хотел ей её сломать абортом? Сам врач и желаешь собственной дочери такого! Я вообще горжусь Леной! Это надо такой смелости, согласиться рожать…

- Откроешь? – решил сменить тему он. На протяжении восьми с половиной месяцев тема – беременность Лены почти всегда превращалась в жуткий спор между Андреем и Марией. Ну да, девчонке всего 16, да, неудачно погуляла… Маша просто не могла понять, как он до сих пор мог на неё злиться?! И как он полгода назад пытался заставить её сделать аборт, хотя, имея высшее медицинское, он прекрасно знал, чем это может кончиться.

Многие люди не понимали, как эти два человека вообще могли даже познакомиться?! Однажды, когда Мария ещё училась на режиссуре, зашла в одну из аптек. Купила какое-то средство, дело было давнее, думаю, она сама не помнит какой это был препарат. Факт – оказалось подделкой, более того… эта штука чуть не навредила её здоровью. Решив довести это дело до конца, Машка странным образом добралась до Андрея – хозяина магазина, и устроила ему грандиозный скандал. Конечно, начало их «дружбы» мягким и пушистым назвать нельзя. Но эти люди сумели сохранить связь. А из-за болезни Маши даже укрепить. У Андрея хорошие связи в министерстве образования, вот он и уговорил её сделать тест.

- Не знаю, - равнодушно сказала она, достав трубку и закурив. Её собеседник недовольно посмотрел на неё, - Молчи! Знаю, что ты сейчас скажешь! – заткнула она его.

- Да мне уже надоело тебе это говорить, - плюнул тот, - боишься?

- Нет,…. То есть… да, - пробурчала она, затягиваясь. Ей было тяжело признать страх.

- Это твоё дело. Ладно, я пойду. Дела.

- Пока, - она уставилась на уходящего «фармацевта» и смогла расслабиться, только, когда услышала хлопок двери. Она осталась одна в этой душной комнате. Один на один с конвертом (извините, что говорю штампами). Открыть или нет? Узнать свой приговор? Или жить мучаясь, но, думая, что всё пройдёт и ты не умрёшь. Почему-то ей казалось, что там, в конверте её ждёт посмертный приговор. Маша уставилась на него как ошпаренная, вдавила всю свою сущность в кресло, съёжилась. Голову разносило головной болью, но эта мысль смещала всё. В принципе ей было всегда плевать на свою жизнь. Бедная девушка, ей всего двадцать пять, а она рассуждает и научена жизнью как пятидесятилетняя старушка. Никакой легкомысленности, жизнь постоянно разочаровывает её. Она живёт одним днём, постоянно увлечённая чем-то, пытаясь, отсрочит тот момент, когда придётся над чем-то задуматься.

Маша только сейчас одинока, точнее она не одна, но девушка ощущает себя так. Ей кажется это уютным. Пустота… Все её фильмы, недописанные сценарии, картины… все они объединены одной темой – одиночество. У неё две жизни – первая для людей, вторая для себя. Маша рвалась жить первым вариантом, а второй она просто ненавидела. Она изо всех сил старалась быть сильной, хотела, чтобы её уважали как профессионала. Вторую жизнь до недавнего времени она просто ненавидела. Но вскоре, поняла, что там уютней… одиночество дует холодным воздухом… и ей это нравится. Она перестала обращать внимание на других мужчин. Ту ночь она уже почти забыла. Её память стёрла изображение, но ощущения остались,… их отголосок… такого больше не будет никогда.




 

Настроение сейчас - ноль

 

- Ты сама это сказала, заметь! Ты даже не трахалась со мной, а говоришь так, как будто я самый худший в мире любовник!

- Ах, вот оно, что! Значит, я задела твоё самолюбие! – злобно сказала она и уже открыла дверь на выход и напоследок бросила (видимо зря), - я не собираюсь не то что, с тобой спать, да и целоваться мне с тобой противно!

И тут Лаури не выдержал. В два прыжка он оказался рядом с ней, захлопнул дверь, а Машу резко заключил в свои объятия.

- А ты даже и не пробовала! – прорычал он и вцепился в губы своей «пленнице». Он целовал её так страстно как мог. Маша вырывалась, дёргалась, но чем сильнее она толкалась, тем сильнее он прижимал её к себе. Но Машу нельзя было покорить так просто, она стало извиваться до последнего, даже не пытаясь думать о том, что поцелуй ей чертовски нравится. Тогда Лаури надкусил ей губу, и солёный вкус крови утихомирил её окончательно. Она почти не шевелилась, так как не могла. Они чувствовали друг друга совсем рядом, было жарко. Маше казалось, что вот-вот и Илонен вспыхнет ярким пламенем. Тот же, почувствовав откат сопротивления, немного ослабил хватку, позволяя Маше дышать.

- Чертовка, - произнёс он с интонацией дьявола, а потом резко прижал её к стене, не давая пошевелиться.

- Я буду кричать, - холодно произнесла она. Точнее Маша старалась, сказать эту фразу как можно холоднее, но это плохо получилось. Что-то указывала ей, что она хотела его, ужасно хотела.

- Пожалуйста, ты по-любому будешь кричать этой ночью, - по его интонации она поняла, что это ничего хорошего не предвещает. Посмотрев в его глаза, Маша увидела два огромных горящих изумруда, пожирающих её. Лаури снова вцепился в её губы, она же продолжала попытки сопротивления.

- Какая же ты упрямая, - резко прижал он её руки и стал ласкать Машину шею, - расслабься детка, - сказал он уже более нежно, Маша поняла, что больше не может ему противостоять. Он сильнее её, да и сил уже не было. Ноги подкашивало от чего-то странного и не понятного. А в голове крутилось уже непреодолимое желание отдаться ему. Лаури ловко снял с Маши майку. Боже, как ловко! Видимо, эту «операцию» он повторял не раз. И продолжил покрывать её поцелуями, спускаясь к плечам, стараясь не пропустить каждый участочек её горящей кожи. Маша, невольно протянула руки к его футболке. Когда эта вещь полетела на пол, Илонен подхватил Машу и увалил (в прямом смысле) на кровать. Прижав её своим телом, он как бы боялся, что она снова попробует оказать сопротивление. Она задыхалась, они оба еле дышали этим наэлектризованным воздухом. Лаури стал спускаться ещё ниже, лаская её грудь, нежно сжимая рукой и облизывая сосок. Маша только сладко постанывала от удовольствия. Он был столь резок и нежен в каждом движении, в каждом поцелуе. Лаури ласково проводил носом по постоянно вздыхающему животу, как бы дразня Машу. Ему не терпелось добраться до главного её подарка. И снова последняя одежда полетела куда-то назад. Она не хотела расставлять перед ним ноги, всё ещё пытаясь вразумить себя и его. Но это была её последняя попытка. Он силой раздвинул её дрожащие колени, и вскоре она сладко постанывала от удовольствия, которое доставлял ей этот мужчина.Он сильно и нежно водил языком по её клитору, стараясь доставить ей максимум удовольствия. Лаури уже сам не понимал, что творил, на место разума встал инстинкт. Он хотел её неимоверно, водил руками, стараясь успеть доставить торопливые жадные ласки каждому уголку её тела. Вдруг, Лаури резко вернулся к её лицу, к этому моменту они были оба в поту от страсти. Маша не могла пошевелиться без его позволения, она была полностью подчинена ему. Она раскрыла рот, жадно вдыхая воздух, а Лаури протянулся к её уху и укусил его, на что услышал лёгкий стон.- Это далеко не последний твой стон этой ночью, чертовка, - он жадно лизнул её губу и резко взял. Их тела плавно повторяли друг друга, а потом быстрее и ещё быстрее. Машин стон напоминал бред, он то кричала имя Лаури, то не своим голосом орала «Да!», а то яростно стонала, трепыхаясь под ним, тем самым, возбуждая Лаури ещё сильнее. Он закрыл глаза, целуя её в шею. Ещё никогда он не чувствовал так свою партнёршу. Она то, кричала, то кричала и дергалась от удовольствия. Наконец настал тот сладостный пик наслаждения… Он молился, чтобы рассвет никогда не наступил. Ему в жизни не было так хорошо ни с какой другой девушкой.
Немного отойдя, Лаури снова горячо поцеловал Машу, и как ни в чём не бывало слез с неё. Увалился на подушку переводя дух. Маша же ещё лежала на том же месте, пытаясь осознать, что произошло. Она даже не пыталась прикрыть себя, а Лаури нахально любовался её телом. Вскоре она встала, пошла искать джинсы. Ей совершенно не хотелось уходить, да и джинсы её сейчас мало интересовали. Скорее её интересовало содержимое этой вещи. Ужасно хотелось курить, да и Илонен уже затягивался не первой сигаретой, тем самым соблазняя её на то же самое. Трубка валялась на полу неподалёку от джинс. Она легла в постель и закурила.
- Оригинально, - посмотрел он на белую трубку.
- По крайней мере это менее вредно, чем сигареты, - отрезала она. В комнате воцарилось молчание, перед глазами Маши снова пронеслось, то что творилось здесь, на этой кровати пятнадцать минут назад. По щеке скатилось слеза, она чувствовала себя униженной. Ведь она даже не любила этого человека, но им было так хорошо вместе. Лаури аккуратно дотронулся до её руки.
- Что случилось? – не понимающе посмотрел он на неё, поглаживая её руку. Боже, как он был нежен.
- Зачем ты так со мной? – тихо пролепетала она, - Думаешь, я бесчувственная свинья, не умеющая понимать? Думаешь, я тварь?
- Нет. Ты… ты своеобразна и изумительна, тебя просто надо понимать, - не понимая, что мелет ответил он. Сейчас он был готов сказать всё, что угодно, только бы она отдалась ему. А потом потянулся к ней, прихватив объект своего желания за талию и прижимая его к себе. Она совсем не сопротивлялась, только потому, что уже не могла. Как будто под действием наркотика, сил не было, только приятные ощущения.
- Не надо, - вяло протянула она, когда Лаури уже приблизил её тело к своему сзади и начал обнимать её, водить руками по груди, животу и более интимным местам, целую её спину.
- Успокойся, ты же знаешь, что ничего плохого не случиться, - пробурчал он ей в ухо, - это неизбежно, - снова знакомая интонация эгоистичного дьявола. Им обоим было на друг друга плевать. Они всего лишь получали удовольствие от своеобразного общения. Никто из них не обращал на душу собственного партнёра. А она кричала, кричала не своим голосом, просила любви. Только не той, что Маша испытала этой ночью, а душевной любви. Их души хотели, чтобы их полюбили по настоящему, хотя иногда они сами не понимали этого.
Ещё несколько минут ласок и они снова не могли контролировать себя.… Это было похоже на бред, на сумасшествие… Она закатывалась от крика, а Лаури знал, что здесь нет притворства, он знал, что как бы она не хотела врать ему, что это ей не нравится, её ощущения и крики выдавали её. От этого Лаури просто расплывался в нахальной и похотливой улыбке чеширского кота.

Солнце светило в окно его временного пристанища. Лаури проснулся первым, обнаружив у себя в объятиях ту самую, которую он всю ночь называл «Чертовкой». Циферблат показывал девять часов. Они проспали, но ему было всё равно, он даже не собирался её будить Он знал, как она устала за ту, казалось бесконечную ночь. Ночь, когда он покорил её себе. Он имел ее, как хотел и когда захотел, а она под конец даже не могла сказать слов сопротивления… даже прошептать. Она была его, только его. Лаури узнал её с той стороны, о какой даже и не думал. И дело не в сексе, а в её характере, он никогда не знал, что Маша может быть такой слабой и нежной как той умопомрачительной ночью. Но он не влюбился в эту девушку, нет. Секс – это не любовь, хотя иногда так кажется. Лаури всего лишь, хотел доказать обратное её теории о том, что он слабак. Ему это удалось. Эта ночь ещё долго будет будоражить их сны. Он не любил её, это было всего лишь инстинктивным желанием. Она знала об этом и отвечала взаимностью на эту дурацкую не любовь.












 

Настроение сейчас - 3 по алгебре, 5-3 по физике, но заметте - я счастлива

 

Съёмочный день был окончен, когда Маша со своими помощниками утвердила две сцены вокруг которых вёлся спор. Не могли определиться, включать ли сцену или переснимать новую. Все были в изнеможении, Лу поплёлся в свой трейлер, Долорес пошла к Маше. У Маши был как обычно беспорядок, вещи валялись то там, то сям. Благо посуда была вымыта, вокруг валялись пустые подкасетники из-под фильмов про погони. Это был излюбленный её приём. Она часами высматривала сцены из чужих фильмов на интересующую её тему. Выбирала самое лучшее и уместное с её фильмом. Никакого плагиата, что вы. Она умело брала нужное и добавляла в своё, просто набиралась опыта. Как поставить свет, как правильно расположить камеру, с какого ракурса снимать. Сейчас она просматривала какой-то боевик. Долорес не знала названия, но что-то подсказывало, что Маша смотрит этот фильм не раз и не два.

-Привет, - окликнула она подругу.

- А, это ты. Проходи, - встала Мария. Она прошла к холодильнику и достала молоко и яйца, - будешь омлет?

- Нет, я слежу за фигурой и после шести…

- не ем, - хором сказали они, а Маша позже продолжила, - какое не ем? Ты в своём уме? Мне нужна нормальная актриса, а не дистрофичная девушка на грани обморока. Я больше чем уверена, что ты не ела с того ужина.

- Ну да, - ответила Долорес, поглядывая на часы. Циферблат показывал полпервого ночи, - Устала адски.

- Я тоже, тебе с грибами? – бросила Муха, возясь со сковородкой.

- Не откажусь.

- Как тебе? Работа нравится?

- Да. Не думала, что смогу быть актрисой.

- У тебя талант. Мне мой знакомый сказал, когда ещё только взглянул на первый кадр твоего клипа, а уж он-то в этом разбирается.

- Правда? Спасибо. Только Лаури постоянно…

- О, да. Знаю, - сказала она, накладывая омлет на тарелку, - честно говоря, иногда мне кажется, что он совершенно бездарен, но результат просто супер. Просто надо уметь объяснять этому бестолковому, что от него требуется.

Девушки стали есть это блюдо, обсуждая всё и всех. Конечно же ни Маша, ни Долорес не очень любили это, но женская логика всегда берёт верх. Они просто не замечают, как начинают обсуждать что-либо. Их обоих клонило в сон. Конечно, час ночи, бешенный рабочий день и перепалки с продюсерами изматывали капитально. При чём ругалась с ним не только Маша, но и Долорес. Они оба знали, что Алекс не прав. Она жал сроки, а съёмки ещё было до фига и если эту проблему сейчас не уладить, то нормального качественного продукта не получиться. «Алекс, алчная свинья!» - режиссёр сказала эту фразу за сегодняшний день раз 20-30.





***



Он подошёл к ней и обнял, позже они поцеловались. Никакого удовольствия этот поцелуй ему не принёс, хотя он должен был изобразить, что ему это действительно нравилось. Нет, конечно, Долорес красивая девушка, привлекательная брюнетка, с лицом, чьи черты можно назвать резкими. Даже с таким лицом она была очень красивой, у неё были узкие губы и глаза, тонкие руки и красивая фигура. Всё это конечно смотрелось привлекательно. Сам Лаури выглядел немного непривычно – распущенные, взъерошенные кудрявые волосы совершенно без геля и перьев. Наверное, впервые в жизни он позволил им дышать. Несмотря на рост, этот человек был атлетично сложен, было видно, что Илонен довольно сильный. В нём всегда были замашки, простите, самца. Если какая-то девушка отдавалась ему, то он с радостью её брал. Сейчас с Долорес было то же самое, но это было неправдой. Он воспринимал это как ложь, а Долорес как друга, ну подругу. Он сам удивился, куда подевались его барские замашки. Может, просто его смутило, то что, вокруг него столько людей и все ждут от него блестящего результата, а режиссёр готов был уже пригрызть его за то, что он облажался. Он знает, что такое камера, совершенно не боится её, но факт был в том, что целовать человека и почти заниматься сексом с ним, это было слишком для него. На людях он не боится показывать свои чувства, но к Долорес не было никаких чувств кроме некой дружбы, о которой говорилось ранее. Она тоже это понимала. Тем более, что Маша требовала от них отсутствия пошлости. Она прочитала им обоим огромную лекцию, где граничились «пошлятина», как она выражается и лёгкая эротика. Даже не эротика, а проявление любви. Настоящей любви. Лаури не выдержал и бросился на Долорес, целуя везде, и тут режиссёр снова крикнул «Стоп!».

- Лаури ты опять за своё? – недовольно проговорила Маша. Она сегодня была изрядно потрёпана. Одета в рваные штаны и в сиреневой футболке, а поверх плащ. Её длинные волосы были забраны лохматый пучок, а на лицо улыбалась госпожа усталость. Он понял, что ему теперь точно не сдобровать. Иногда, общаясь с ней, Лаури жалел о том, что согласился, но, снова прочитав сценарий, просмотрев несколько кадров, эта неуверенность проходила, и он снова принимался за работу.

- Знаю, знаю… - вяло произнёс он. По глазам Маши, он видел, что она понимает его. Может и не знает, то, что он чувствует, целуя Долорес, но понимает. И она понимает, что после нескольких месяцев усердной работы, всем без исключения нужен был отдых.

- Ты опять на неё бросился! Я же сказала, не надо! Как хочешь, только не так.

- Я сейчас не могу.

- Прикинь, я тоже. Ты что специально? Или ты со всеми девушками так начинаешь?! – взвизгнула она. Потом, походив несколько кругов вокруг камеры, сняв напряжение, Маша убежала в гримёрку, а через несколько минут вернулась с какой-то коробочкой в руках., - На, - протянула она эту штуку. Это оказался диск, - это мой первый и на данный момент единственный фильм, он получил много наград. Бери, и чтобы до завтра посмотрел. Ты найдёшь, то, что тебе нужно.

Он послушно взял диск, взглянув ей в глаза. Она уже успокоилась, но там, в глубине она ненавидела его. Это было похоже на ненависть, да. Про «Падшего ангела» Лаури был наслышан. Он даже вышел в прокате в Финляндии, правда, недолго, но зрителям понравилось. В Финляндии вообще частенько попадают русские фильмы. Маша бесила его своими учениями и нотациями. Подумать только такая мелкая, а уже так раскомандовалась. Это его приводило в полное негодование. Лаури даже задавался вопросом зачем ему всё это? Зачем? Что эта роль ему даст. Конечно, он мгновенно находил ответы, тем самым успокаиваясь. Ему нравился его персонаж, он многое внёс в него нового, а сам его герой научил его хоть лёгкой, но всё же сдержанности.









Эх, это чёртово воспитание. Какой бы нахальной Маша не была, а с детства ей не позволялось уходить без прощения. Сейчас это вошло в привычку, совесть мучила за то, что она наговорила Лаури. Не могла спать. Веки были наполнены усталостью и казались ужасно тяжёлыми, но сон так и не смог её сморить. Было два часа ночи, она встала, оделась и пошла к нему. Как будто интуитивно чувствуя, что он не спит. Прохладный ветерок сентябрьской ночи. Он ещё больше будил её. Она прошла к нему в трейлер. Лаури сидел на полу, уткнувшись в телек. Он даже не повернул голову в её сторону, тупо что-то буркнув, Маша поняла, что ей можно зайти. На экране мелькали кадры уже намозолившего глаза фильма. А перед глазами пронеслись мучительные съёмки этого так называемого творения, принёсшего Маше славу. Она тихо села без спросу, закрыла глаза и вспомнила тех людей, тех актёров и Александра. Её как бы сказать, сорежиссера. Они были и остались хорошими друзьями, и даже нечто большим. Почти большим. Почему я часто употребляю мужчину и Машу в словосочетании нечто большее? Вроде бы она не самая видная девушка, не сердцеедка и не светская львица. Да она ярко одевается, но не старается выглядеть привлекательно для мужской половины. Тогда, что в ней такого, что за ней кидаются ухаживать чуть ли не толпами? Всем известно, что мужчины сначала смотрят по одёжке, и уж потом (да и то, только нормальные) по уму и характеру. Может правда дело было в характере? Она очень противоречива. Думаете, что если человек в работе – робот, диктующий свои требования, то это не так. Она вкладывает в процесс съёмок душу, отрабатывает всё до мелочей, переживает за фильм, даже если и не показывает этого. Она очень чувствительна к окружающем и миру. Может по этому она так холодна с окружающими, но не со всеми. Люди хорошо знающие её, отзываются о неё как о довольно добром и понимающем человеке, да порой, чем-то увлечённым, но всё же. Наверное, именно этот холод и привлекает мужчин к ней. Им хочется её добиться, чтобы доказать самим себе, что такие ледяные как она тоже покоряются. И вот! Именно ему. Только Маша слишком хорошо знает эту кухню. Как говорили про неё в институте – впитывает всё как губка. Так же и в жизни. Она быстро учиться у столь строгого учителя.

Что же, я опять ушла от темы. Маша спокойно сидела и наблюдала за картиной происходящей в фильме. Она прекрасно знала, что будет в следующем кадре, но переживала всё так же, как и любой зритель, просматривающий фильм в первый раз. «Падший ангел» полюбился зрителям за непредсказуемость. Вроде, да, вполне стандартный сюжет, но характер героев, которых Маша буквально слепила на пару с Александром, переворачивает историю с ног до головы.

- Странный фильм, - наконец произнёс он. Они засмотрелись и не заметили, как уткнулись в телек уже с полчаса. А Маше показалось, что она даже не пошевелилась за это время. Но они оба знали, что дело не в фильме, а в том, о чём заставляет думать эта картина. Они думали, мыслили, может даже одновременно.

- Знаю… - уткнувшись в пол, произнесла она.

- Не спиться? – встал с пола Илонен и подошёл к столу на котором стояла уже не одна банка пива. Он открыл очередную и сделал довольно приличный глоток. По лицу было видно, что пивом Лаури не сморишь. А по закону Машиного характера, она должна была бы снова сказать, что завтра на площадке её нужны здоровый актёр, а не придурок с похмелья. Посмотрев на Машу, Лаури протянул ей банку. Как ни странно она её взяла, - а ты не такая уж и правильная, - тупо произнёс он.

- Как будто я когда-то была такой…

- Угу…

- Лаури, я хотела извиниться за сегодняшнее, точнее за уже вчерашнее, - произнесла Маша, поглядывая на часы.

- Конечно, и что я должен сказать? Что типа тебя прощаю? – вдруг агрессивно произнёс он.

- Прикинь да! – непонимающе ответила Маша.

- Ну уж нет. Ты послушай себя! В твоих словах нет ни капли раскаяния. Ты даже не понимаешь, что наорала на меня, только за то, что я, как ты считаешь целуюсь с девушкой не так как ты хочешь! – не вытерпел Илонен.

- Да! – ответила она агрессией на агрессию.

- Ты даже не моя девушка. Какое вообще право ты имеешь диктовать мне?!

- А! Так ты подкаблучник, раз диктовать тебе могут только девушки! Как ты не понимаешь, что это фильм!

- Вот именно – фильм! – орал он на неё, - Фильм о жизни! И сыграть там должны люди, которые испытывали это в жизни и знают, что это такое. И диктовать этим людям должен такой же человек!

- Так значит я не человек, - огрызнулась она.



 

Убивая в себе любовь.



Пролог.



Компания друзей сидела в кафе и мирно обсуждала жизнь, между тем, не забывая выпить. Повод был – первый фильм «Мухи». Точнее Маши, но ребята называли её Мухой ещё со школы. Она даже сама не помнит, за что ей дали это прозвище, и совершенно не обижалась на это. Все вместе сидели, поедая вкусную пиццу и обсуждая «Падшего Ангела» - полнометражный и первый фильм Маши. Эта девушка молча сидела в углу на диване и покуривала трубку. Да, трубку. Она считала, что табак менее вреден чем сигареты. Кепка была на бикрень, а волосы спадали с плеч. Несмотря на это Маша, была очень женственна, и ни один мужчина не мог даже подумать, что такая с виду милая девушка, может быть таким упорным и целеустремлённым человеком, порой даже жёстким. Это амплуа приросло к ней с тех пор, как один ректор Питерского факультета режиссуры не разглядел в ней талантливую актрису и не менее талантливого режиссёра. Из двух она выбрала второе, хотя в глубине души знала, что вполне способна выступать на сцене театра. Видимо жесткость и нервность присуща всем режиссёрам и эти пять лет в институте сделали Машу такой. Не каждому в этом мире выпадет шанс снять свой собственный фильм, пусть и в соавторстве двух режиссеров, но всё же раньше тридцати лет. Сейчас Маше двадцать три года и, по сути «Падший Ангел» со своим успехом у зрителей – хорошее начало будущей карьеры. Фильм окупился и набрал популярность, но такой прорыв не очень радовал её. Она чувствовала, что её нужно совсем другое.

- Предлагаю тост, - встал Саша из-за стола с бокалом шампанского. Конечно, он врал, что такой напиток это верх блаженства. Единственное, что его удовлетворяло это пара банок пива и его девушка Юля, по совместительству Машина подруга. Тут все дружили. – За российский кинематограф! Пусть дальше набирает обороты. – Радостно произнёс уже немного поддатый. Всё выпили за это.

- Эй, Муха! А ты чего не пьёшь? – окликнул девушку Илья, ещё один участник всего этого празднества. Он был более культурный, чем Саша, походил на Казанову, хотя, что походил? Он и есть его «потомок». В институте он был первым красавцем и сердцеедом. Знает толк в моде и как угодить даме, но ни Юля, ни Маша не ответили ему да. Хотя с Машей он спал, но это так, к слову. Это давно было, что даже глупо вспоминать.

- А? – опомнилась девушка, - да просто не хочется.

- Кстати, что дальше собираешься делать? – спросила Юля. Ну, с этим персонажем мы более менее знакомы. Импозантная девушка, Юлия была показателем моды. Везде только гламур и соответственное поведение, из-за чего они с Машей не раз ругались, так как та терпеть это не может. Между тем они лучшие подруги. Она работала фотографом в одном Питерском журнале, названия не помню, но, судя по зарплате девушке, становится ясно, что журнал известный и естественно о моде.

- Да надо бы денег поднакопить.

- Поднакопить? Маша, ты чего? У тебя на счету целое состояние! – Подавившись шампанским, сказал Саша.

- Этого мало для самостоятельного проекта.

- И что же это будет за проект?

- Хочу поработать с зарубежными звёздами. Снять фильм о взаимоотношениях людей и их принципов.

- Замахнулась на Голливуд. Не рановато ли. Думаю даже после успеха «Падшего Ангела» тебе контракт со знаменитым актёром не светит.

- А я и не замахиваюсь на Голливуд, и вообще Америку не люблю. И кто говорил про актёров? Я имела виду зарубежных звёзд музыки.

- Мух, ты опять за своё. Вся повёрнута на своей музыке.

- Ну да. Но в фильме не будет ничего музыкального, кроме саундтреков конечно. Просто солисты и певцы, певицы, некоторые из них неплохие актёры. Мне бы хотелось с ними поработать. Но уже самостоятельно. А денег всё равно не достаточно.

- Найди спонсоров, - возник Илья.

- Да!? И откуда я их возьму. Типа – Привет я Мария Белоносова. Не могли бы вы спродюссировать фильм, в главных ролях, которых будут известные люди, но неопытные актёры. Да, только есть риск, что фильм провалится. И широкая улыбка, - она показательно заулыбалась.

- Ну да, это не прокатит, - грустно сказал Саша.

- А что? Мне широкая сексуальная улыбка всегда помогала, - заметила Юля.

- Ой, - с некой иронией засмеялась Маша, - Короче, пока что я поснимаю клипы и что-то в этом роде и… может быть, - поежившись, сказала она.

- Никаких «может быть»! Ты снимешь это кино, - резко и чётко произнёс Илья.

- А сценарий есть? – поинтересовалась Юля, подсев на колени к Саше.

- Да… а вы его кажется читали. Помните мой рассказ «Побег»?

- Это где мужик бежит из тюрьмы и скитается?

- Да. Только он там не только скитается.

- О! Это я помню. У тебя нереально извращенсикй ум, моя дорогая, но благодаря этому ты гениальна, - поднял бокал Илья.

- Прекрати льстить.


***
Два года спустя.

- Камера, мотор, начали, - монотонно сказала Маша. Знаете, иногда мечты сбываются. А дуракам, как правило, везёт, но Маша не дура. Это очень смышлёный человек и не смотря на возраст она добилась своего и воплотила мечту. Работа над фильмом «Свобода» была в разгаре. Название «Побег» не подходило, так как уже имелось такое произведение. В принципе свобода - ёмкое слово, оно позволяет зрителю трактовать его по-своему. Ещё был вариант «Смысл потерян», но тогда не было бы того самого смысла смотреть это кино, так как название раскрывало все карты. Маша целых два года работала с музыкантами, снимая для них клипы. Знаете, это не так легко. Особенно с молодыми. Звёздная болезнь и всё такое. Это изнуряло её, а больше всего она ненавидела работать с попсой. Приходилось, так как надо было побыстрей собрать деньги. Её труды окупились, сейчас она снимает свой самостоятельный фильм. На главную роль она пригласила Лаури Илонена и Долорес О’Риордан. Фильм снимают в двух странах, в Чехии и Финляндии. Честно говоря, про Финляндию она даже не думала. Съёмки природы планировались в России, но, поехав в Суоми на переговоры с Лаури Илоненом, посмотрев места, эта страна её впечатлила. Долорес замечательная певица, к тому же актёрский талант в ней имеется. Маша нашла в ней качества героини Мэй. Они похожи. Целеустремлённость, упрямство, жёсткость, но тем не менее спокойствие, когда надо. Сейчас эти две дамочки в неплохих отношениях, точнее они дружат. Муху даже не смутило, то что, Долорес на семь лет старше своего партнёра по фильму. В самом деле, ей можно дать лет 26-28, не больше. Что касается Лаури, то его герой тоже похож. Точнее он был нетерпеливым, свободолюбивым, романтичным как Брайан. Но сам Илонен, говорит, что этот фильм для него всего лишь попытка развеяться, но, сказав эту фразу, он пообещал выложиться на все сто пятьдесят на съемках.


Что же, мы ушли от самого места действия нашей героини сейчас, в данный момент, а именно в одном из баров пригорода Хельсинки, где проходили съёмки нескольких сцен. Маша не любит подделок и по этому отказалась от комнаты похожей на бар. Она просто пошла и нашла место для съёмки, перед этим поскандалив с продюсером.
Что же, после её слов, все замолчали. Массовка начала выполнять свои обязанности, точнее танцевать. Нет, нет, это не очередной клип, это бар с танцевальной площадкой. Да и какие могут быть танцы? Так просто их попросили повилять попами, а некоторых притворится пьяными. Камера уставилась на компанию людей у барной стойки. Там сидели два человека в полицейской форме, рядом с ними стояла Долорес, а сзади Лаури. Все кроме Лу (Брайана, не забываем, что это съёмка), уставились в маленький телевизор десятилетней давности. А наш главный герой обходил их стороной. Вдруг Мэй (Долорес) резко повернулась и сказала свою реплику, через несколько секунд Лаури схватил её и побежал на другой конец съёмочной площадки. Не трудно догадаться, что снимали погоню.
- Стоп! – командующий крик Маши прозвенел из угла бара, - Что же, - она затянула паузу. Лаури с недовольным видом посмотрел на неё, - что смотришь, вот если тебе, наконец, всё объяснить как есть, ты поймёшь, - критикующее сказала она.
- И что? Опять переснимать? – вяло брякнул он.
- Если тебе не интересно работать, иди, тебя никто не держит, - соврал режиссер. Конечно, Лаури был нужен, без него фильм бы провалился, - эта сцена, наконец, прошла, поздравляю, - ободряюще сказала она.
- Умеешь же ты напустить, - буркнул он.
- Вот такая я. Так всё, все по местам. В темпе! Мы не для того час репетировали, чтобы каждую сцену по два часа снимать. Продолжаем работать! – крикнула она всем, а потом повернулась к ребятам и сказала уже им лично, - вы знаете, что делать. Ты держишь Долорес и уходишь из бара, точнее убегаешь. А вы, - она указала на актёров, игравших копов, - естественно бежите за ними. Да что я вам рассказываю, мы уже миллион раз это всё репетировали. За работу!

Немного отвлечёмся, хотелось бы вкратце рассказать сюжет фильма, над которым так усердно работало около двух сотен человек.
Брайан – молодой предприниматель, бизнесмен одним словом. И всё у него хорошо, если бы не его девушка, из-за которой в один прекрасный день к нему в квартиру ворвались копы и арестовали того за попытку покушения на человека. Естественно это была его девушка Кэт. Её отравили, но не он. А как позже выяснилось, что это всё затеяли его конкуренты и Катрин. Одним словом – подстава. Понимая, что свобода дороже всего на свете, Брайан бежит из камеры заключения, где он должен был дожидаться суда. И скитается по лесам Финляндии, обивая пороги баров, где однажды он встретил Мэй. Совершенно непокорную девушку, нежелающую никого знать. Она была погружена в темноту и её философия жизни была ужасна. Она же и сдала его полиции, но тот убежал, взяв в заложники Мэй. По сути, она ему нравилась, но после того, что она сделала, Брайан был готов на месте её пристрелить. Дни шли, он таскал её везде за собой, боясь, что она сбежит и всё расскажет. Мэй даже не была заложницей. Позже как это обычно бывает, два человека влюбились друг в друга. А у Мэй развивается что-то вроде зависимости от её любимого. Здесь и показывается её слабость. Лаури (т.е. Брайан) собирается доказать свою невиновность. Это слишком опасно и т.д. и т.п. Он бросает любимую из-за страха её потерять. Его политика: «Лучше жить порознь, но знать, что она жива». Всё-таки чувства одерживают верх, и он возвращается к ней, не успев отъехать и километра от места расставания. И предыдущее утверждение теряет смысл, появляется новое: «Лучше умереть вместе, чем умирать долго и порознь». В конце фильма он себя оправдает и получит свободу, но зачем нужна свобода без любимого человека, которого теперь нет.









Я впервые работаю с текстом от третьего лица. Некоторые сцены писала не совсем в трезвом состоянии, так что... не обижайтесь. если понравилось и хотите продолжения, только скажите.