«Послушай, вот ты говоришь: «Ага! Теперь я начну строить новый мир», – или: «Буду делать из себя нового человека»… Что это значит? Ведь такое никому не под силу, я считаю. Можно сколько хочешь думать: какой, мол, я молодец, смог другим человеком сделаться. А поглядишь – за всем этим делом та же самая рожа; случись что – и пожалуйста: здрасьте, вот и мы! До тебя это не доходит. Ты вообще не от мира сего. И идея эта – переделать самого себя – тоже не от мира сего. Мне и то это понятно, Заводная Птица! А ты взрослый человек – и не поймешь. Вот в чем проблема-то. А теперь к тебе все это возвращается. Со всех сторон. И от мира, от которого ты избавиться хотел, и от твоей собственной натуры, которую собирался на помойку выбросить. Понял? Я молчал, глядя в темноту, укутавшую мои ноги. Молчал, не зная, что сказать. – Вот так, Заводная Птица! – спокойно сказала Мэй. – думай. Думай. Думай. С этими словами она снова плотно задвинула крышку колодца».

«Пришлось это признать, что поделаешь. – Итак, все на свете сложно и в то же время очень просто. Таков фундаментальный закон, правящий миром, – говорил он. – Следует всегда помнить об этом. Вещи, кажущиеся сложными и таковые на самом деле, очень просты по сути своей, если понять, какие мотивы за ними стоят. Все зависит от того, чего вы добиваетесь. Мотив – это, так сказать, исток желания. Важно отыскать этот исток. Докопаться до него сквозь лежащие на поверхности хитросплетения реальности. Копать и копать, пока не доберетесь до самого начала. Тогда, – Нобору Ватая указал на карту у себя за спиной, – все в конце концов станет ясно. Так устроен мир. Глупцы не способны преодолеть эту кажущуюся сложность. Блуждая в потемках в поисках выхода, они умирают, так ничего и не поняв в устройстве мира. Они будто в лесной чаще или на дне глубокого колодца – в тупике, откуда нет выхода. Потому что не понимают сути вещей. В голове у них один мусор. Они ничего не соображают. Они не в состоянии даже уяснить, где верх, а где низ, где север, а где юг. Вот почему они не могут выбраться из этих сумерек. Нобору Ватая сделал паузу, чтобы его слова как следует отложились в головах тех, кто его слушал, и продолжал: – Впрочем, забудем о таких людях. Не будем мешать, если им угодно сбиться с дороги. У нас есть дела поважнее».

«– Как вы знаете, – продолжал он, не повышая голоса, но так, что было слышно каждое его слово, – в жизни человеку приходится испытывать разную боль. Физическую, душевную… Мне доводилось сталкиваться с болью в самых разных проявлениях, да и вам, думаю, тоже. Хотя часто чувство боли очень трудно передать или объяснить словами. Люди говорят, что их боль никто, кроме них самих, понять не в состоянии. Но так ли это на самом деле? Я лично иного мнения. Если прямо у нас на глазах человек по-настоящему страдает, мы подчас воспринимаем его мучения и боль как свои. Здесь действует фактор сострадания. Вы понимаете, что я имею в виду? Он сделал паузу и снова окинул взглядом помещение. – И песни люди поют, чтобы испытать это ощущение, чтобы выбраться из своей тесной раковины и разделить с другими боль и радость. Но дается это, конечно же, нелегко. Я хочу, чтобы сегодня в порядке эксперимента вы пережили такое чувство на более низком, физическом уровне. Все, кто оказался в тот вечер в этом баре, затаили дыхание в ожидании того, что произойдет, и не сводили глаз со сцены. В полном молчании певец глядел в пространство перед собой, точно хотел зафиксировать паузу или сконцентрировать волю. Потом молча поднес левую ладонь к пламени и медленно стал опускать ее ниже и ниже, к самому огню. У кого-то вырвался странный звук – то ли стон, то ли вздох. Было видно, как язычок пламени лижет ладонь. Мне даже почудилось, что я слышу, как с шипением поджаривается на огне плоть. Какая-то женщина тихо и отрывисто вскрикнула. Остальные наблюдали эту сцену словно в оцепенении. Певец терпел боль. Его лицо перекосилось. «Что здесь происходит? – мелькнуло в голове. – К чему весь этот дурацкий, бессмысленный спектакль?» Я почувствовал, что у меня пересохло во рту. Секунд через пять-шесть он так же медленно убрал руку от пламени, поставил тарелку со свечой и плотно сжал ладони.
– Господа, только что вы видели, как боль в буквальном смысле сжигает человеческую плоть, – сказал певец. Его голос звучал спокойно и твердо, как и прежде. На лице – никаких следов боли, даже слабая улыбка. – Вы смогли ощутить присутствовавшую здесь только что боль как свою собственную. В этом и заключается сострадание. Он не спеша развел ладони. Между ними оказался тонкий красный платок. Певец развернул его и показал публике, потом протянул в нашу сторону обе руки. Никаких следов ожога! На несколько секунд в баре повисла тишина, которую прервали жаркие аплодисменты. Напряжение отпустило, и люди хлопали изо всех сил. Зажегся свет, и посетители заговорили наперебой. Певец, как ни в чем не бывало, уложил гитару в чехол, спустился со сцены и исчез».
А вот с этим я как-то не согласна. Никто никогда не почувствует чужую боль. А как кто-то может ощутить? Как Если для одного человека безденежье это вполне нормально, а для другого просто шок, для третьего существование без человека рядом непомерно сложно, а для другого вполне нормальное явление? Как быть с тем, что воспитание у всех разное, законы семьи тоже не являются аксиомами? Все у всех разное…
Поджигая руку у всех на глазах, можно вызвать ступор, жалость, но никак не заставить ощутить ту боль, которая появиться, когда твоя рука находиться над огнем, когда ты, убрав свою ладонь от огня, пытаешься сжать руку и кожа и вся рука просто тупо болит и не может сжаться до конца.
Зачем люди пишут песни, стихи, музыку и тому подобное? Да, они пытаются поделиться своей болью, своими переживаниями… Но воспринимается это все равно не так, не с такой силой, может общее и есть, но понять стопроцентно ощущения автора не возможно, не реально…
Даже Ты читая, например эти стихи, можешь быть уверенным и точно знать о чем думал автор, когда писал свое произведение?

Позволь мне рассказать о том, как идут дела
И новости какие в нашем маленьком городке.
Яков бросил пить, его жена вчера родила,
Ну, а у меня пока, пока все O'K.

Цены повышаются, их цены постоянно растут,
Водка разбавляется водой безо всяких мер.
В здании театра скоро будет новый детский приют.
Ну, а у меня пока, пока все O'K!

Дамы носят мини, а мужчины носят в ухе серьгу,
До нас все всегда доходит с опозданием на несколько дней.
Около порта моторный катер пошел ко дну,
Ну, а у меня пока, пока все O'K.

И ни каких волнений все спокойно, как болото в лесу,
И никаких врагов, зато и никаких друзей...
Лодки как скамейки, мы давно уже на берегу.
Видишь, и у нас в городке у всех все O'K.

Есть вещи, которые не хочется говорить даже дорогим людям, которые казалось бы, знают про тебя все. Так почему-то периодически впуская в свою жизнь нового человека, удаляю некоторые посты. А зачем? Ведь, я пускаю его в свою жизнь…Разрешаю знать то, что не знает почти ни кто. Позволяю рыться в моей жизни, позволяю комментировать…Теперь таких людей, читающих мои сокровенные посты, целых три. Надеюсь, что не ошибаюсь в этих человечках. Они мне дороги.
Жалко только, что потихоньку наши с ними пути расходятся. Да, общаемся, но не так как раньше. У всех свои пути…
Сейчас позвонил мой старый знакомый, договаривались встретиться с нашей компанией. А я сразу, с порога, начала : «Мне не интересна эта встреча. Боюсь, что придется встречаться с ними потом всю неделю. Я изменилась, не такая как раньше…». Наверно, я сама отказываюсь от некоторых друзей, а не только жизнь разводит по разным дорогам.
А еще заметила недавно. Самым успокаивающим образом на меня действует не валерьянка, не задушевный разговор, а фотография, на которой я хорошо получилась. Просто просматриваю и все, рилакс…

Это про астрал