и только ты начинаешь верить в то, что все получится, только убеждаешь себя, что на самом деле ты счастлива, просто не знала, что вот оно счастье, только  подумываешь купить кремовый пиджак и что-то с каблуком повыше, только твердо укрепляешься в решении повзрослеть и бросить все эти свои эмоциональные перепады, только решаешь написать письмо на остров, как в японии начинается катастрофа, конференцию переносят и вот она уже через неделю, всю субботу не получается найти недостающего материала и идет снег. да чтоб тебя. 

у меня страшно болит голова, в ней совсем поперепутывалось всё увиденное и услышанное за сегодняшний день, но я, знаешь, счастлива. счастлива, потому что чувствую, что наконец проснулась. еще потому что сегодня весь день светило солнце и пришлось открывать окна в аудитории, тогда не так душно (а это, знаешь, такое дрожью пробирающее чувство: сидишь, слушаешь о якобинской диктатуре, а у тебя волосы на ветру развиваются). и, наверное, потому что провела сегодня 7 часов в библиотке, перелистывая сотни страниц, и теперь пальцы пахнут книгами. потому что за весь день получилось проглотить только булку с черникой и стакан сока, но это была самая вкусная булка на свете. и потому что наконец получилось взять себя в руки и по-настоящему работать. никогда не узнаешь как много ты можешь, пока не загрузишь себя критически. да. 

*как это иногда важно и тепло быть чьей-то безмерно ценной девочкой. 

кружить часами по городу в поисках нужных часов, хороших билетов, правильного кошелька, а потом дарить это все родным с детским: "ни за что не угадаете, что я вам принесла". получать всеобщее спасибо и большие семейные объятья. тешить свое самолюбие отличными ответами. помогать делать самостоятельные двум группам сразу и испытывать то, чего очень давно не хватало: чувствовать, что ты нужна, что ты полезна, что без тебя будет хуже. все кажется правильно. все делаешь как надо. 
но что-то в тебе вдруг ломается, лопается и стекает по венам в голову. в самые виски. стекает и бьет-бьет-бьет. и не помогают ни недавние восторг, увлеченность, радость, ни теплые слова и заботливые взгляды. тебя скручивает и бьет озноб. жесткий такой эмоциональный озноб. и все вроде хорошо. ты завтра снова будешь нужна. завтра снова сможешь помочь. но это теряет любой смысл. тебе снова пусто.

*запястья хрупкие. с тонкими ниточками вен. и длинные пальцы.
им бы в самый раз играть на клавишных

без чего-то 7. глаза открываться почти сами. руки механически хватают со стола конспекты, ежедневник, кидают в сумку и тянуться за платьем. 7 с чем-то. руки плетут косу. коса получается немного небрежной. ну и пусть. 7.17. все внутри приятно согревает приготовленный папой завтрак. на свете нет другого такого вкусно готовящего завтраки папы. 

7.44. без перчаток холодно. за перчатками далеко лезть. не так уж и холодно без перчаток. без чего-то 8. мой любимый желтый троллейбус. б-г мой, как много нынче читающих мужчин. протасов яр просто сказочный. этот лыжный спуск меня когда-то таки соблазнит. костёл святого николая. здравствуй, милый, я скучала. снег. тихий и крупный. и солнце. первый понедельник.

* законченный интроверт. ох.

я отчетливо помню дедушкины руки: большие, лопатые, темные и всегда пахнущие медом. неизменно медом. помню как эти руки качали на руках моих сестер, косили траву, гладили кота, приносили в дом соты с медом, двигали по доске шахматные фигуры.
мне было семь лет, я сидела на ступеньках их с бабушкой дома, а он рядом, в кресле, мы смотрели на закат и играли в слова. и у меня никогда не получалось выиграть. потому что он придумывал все слова, кончающиеся на "а", и мой словарный запас скоро иссякал. еще помню как он сердился на расточительство его сыновей, смеялся над бабушкиной набожностью и рассказывал про войну. и как стоял и смотрел за уезжающей машиной, а я не помахала ему на прощание. а когда поняла, как ужасно поступила, прощаться было уже не с кем.

* в 14 я была напыщенной идиоткой, возомнившей себя всезнающим гением.
псевдонезависимой и грубой. а теперь не могу себе простить.
пока у тебя есть те, кого ты любишь, ты никогда не представишь себе
насколько будешь скучать по ним, когда их не станет.

это так по-новому, когда ты открываешь глаза, а за окном далеко за полдень. дома никого. и тебе не надо никуда спешить. ты тихонько ставишь босые ноги на пол, чтобы вдруг не нарушить полную тишину. наспех собираешь волосы в "хвостопучек" и шлепаешь на кухню. ставишь чайник, взбираешься на подоконник и долго-долго смотришь вдаль. на стеклянный небоскреб и церковь под ним. точнее, на ее купол. думаешь, как их только угораздило стать рядышком и чайник вдруг щелкает. ты спрыгиваешь, быстро-быстро заканчиваешь с завтраком и возвращаешься в кровать. смотришь в потолок, непонятно сколько, и ощущаешь, как сильно хочется немедленно закончить начатое. находишь страницу, на которой вчера остановилась и до вечера тебя нет. вечером возвращается папа и вы вместе готовите ужин, танцуете и просто молчите. и ты вдруг понимаешь, что больше тебе ничего не надо.

*все вокруг каменно серое. (еще одна причина по которой я не люблю зиму). 
а я сегодня видела весеннее небо. 
3 минуты, но видела: голубое, чистое, теплое. далеко за тучами.