Всё можно вытерпеть.
Можно пережить целый день, который ты проводишь гния в своей постели, вместо того, чтобы пойти погрузить тело в воду и дух в разум и подойти чуть ближе к тому, кто подпускает тебя чуть ближе только из-за слишком большого количества съеденного Фенозипама. Почему-то слишком многие испытывают слишком серьёзные проблемы: ешьте Фенозипам, вы станете спокойнее и добрее. И спать. Можно именно в тот день, в который достигает своей энтелехии самая отвартительная погода в году прослушать очень много песен с альбома Isn't anything ансамбля My bloody valentine. И может стать совсем, слишком плохо. Можно после ухода одного какого-то человека пригласить на его место на своём диване другого какого-то человека. И сколь ни было бы общение прекрасным и целомудренным ничего, кроме отпечатка на простыне, он не оставит. Можно выпить бутылку водки на восьмом этаже очень негостеприимного дома в очень негостеприимном районе в очень негостеприимное время суток (о негостеприимности желудка по отношению к выпитому и говорить нечего) с человеком, который позже вынудит тебя к оказанию ему интимных услуг. Можно вытерпеть, чтобы пару недель тебя тошнило. Можно вытерпеть атаку навязчивых идей, связанных с тем, что ты - кусок мяса, плавающий в крови, сперме и поте, только по нелепой случайности получивший представление о душе. И злость. И страх. И грусть. И скуку. Всё.
Но вы знаете. Когда обнаруживаешь в окрестностях своего пространства огромный электронный торт со свечками - это уже слишком. Да, через два астрономических дня у меня день рождения. И я буду очень рада видеть всех через неделю, 27-ого числа, у себя дома. Отсутствие любого человека, который сейчас вложился в гештальт моего торжества, доставит мне невыносимые страдания. Да, всё это правда. Но кроме самого факта, самой даты, мне совершенно нечему радоваться. Я убила всё. А как ведь хорошо обо всём написано.
И о свободе личности:
"Любил говорить мой отец:
«Кто рано встает,
Тому Бог подает».
В доме у нас в восемь вечера свет уже выключался,
А на рассвете будили нас
Ароматы кофе, яичницы
И жареного бекона.
Отец мой следовал этому правилу
Всю свою жизнь – и умер
Еще молодым и бедным:
Не подал Бог.
Я сделал выводы. Забил на его советы
И принялся
Вставать и ложиться как можно позже.
Ну, что сказать – не то, чтоб я стал
Правителем мира, зато сумел избежать
Массы утренних пробок,
Проскочить мимо многих
Примитивных капканов
И повстречаться со странными,
Удивительными людьми,
Среди прочих -
С самим собой,
Человеком,
Которого мой отец
Так никогда
И не узнал(Ч.Б.)
Но недавно я сделала вывод, что умерла. Та моя живая, истинная, meliore, что называется, часть была торжественно избита ногами и добита моей собственной персоной около полутора лет назад. То, что живёт сейчас - это какой-то двигатель с рулём, который помогает мне не скатиться в окончательный кювет. Это просто смешно. Я труп.
А как хорошо о любви:
"...Пускай восходит день, и меркнет тенью бледной
Для нас, как краткий день зайдет за небосклон,
Настанет ночь одна, и бесконечный сон.
Сто раз целуй меня, и тысячу, и снова,
Еще до тысячи, опять до ста другого,
До новой тысячи и новых сот опять.
Когда же много их придется насчитать,
Смешаем счет тогда, чтоб мы его не знали,
Чтоб злые нам с тобой завидовать не стали,
Узнав, как много раз тебя я целовал"(Cat.)
Но о ней, кажется, я уже не имею никакого, ну ни малейшего права говорить.
Что мне может помочь в данном случае?На спасение Родины из огня мне точно сил не хватит. Я и себя-то из огня спасти не могу.
Have you heard how Sonny's burning?
