Охота на царя. Часть 1.

Пятница, 05 Февраля 2021 г. 16:27 + в цитатник

Цитата сообщения TimOlya

Прочитать целиком В свой цитатник или сообщество!

Охота на царя. Часть 1.

В канун очередной годовщины цареубийства 1/14 марта 1881 г. напомним ряд событий, ведших к этому чудовищному преступлению, предвосхищавшему, в свою очередь, Трагедию в подвале Ипатьевского дома, свершившуюся 37 лет спустя. Всё это звенья одной цепи, сковавшей, в конце концов, Русский народ, виновный в попустительстве этому страшному греху.

Текстовая часть публикации представляет из себя фрагмент нашей книги «Золотой Клинок Империи» – биографии Свиты ЕИВ генерала от кавалерии графа Федора Артуровича Келлера (1857–1918), вышедшей двумя изданиями: в 2007 г. в «Посеве», а в 2009-м в издательстве «Форум».

Особо следует сказать об изобразительном ряде, сопровождающем публикацию. Кроме некоторых хорошо известных иллюстраций, это в основном малоизвестные иностранные изображения.

Время, о котором идет речь, было эпохой, когда фотография только-только появлялась; ее место в периодических изданиях заменяли работы рисовальщиков, литографов и граверов.

По вполне понятным причинам при освещении интересующих нас событий отечественная печать была более сдержанной. Потому в нашей публикации будут представлены в основном работы европейских художников, в большинстве своем не столь широко известные. Многие из них, в особенности французские, не оставляют ни малейшего сомнения в том, какой стороне сочувствовали их авторы и заказчики.

Хотелось бы подчеркнуть, что в нашей публикации мы даем сканы с оригиналов журналов того времени, находящихся в собрании московского Царского музея «Наша Эпоха».

Памятный рубль 1898 г. в честь открытия памятника Императору Александру II в Московском Кремле.

«Почему они преследуют Меня словно дикого зверя?»

Император АЛЕКСАНДР II.

Первое покушение на Государя произошло в Санкт-Петербурге 4/16 апреля 1866 г. во время прогулки в Летнем саду

Стрелял Дмитрий Каракозов из террористического центра под коротким «говорящим» названием «Ад».

Дмитрий Кардовский. Покушение Каракозова на Императора Александра II.

В тот раз руку преступника отвел шляпных дел мастер Осип Комиссаров, возведенный за спасение Государя в потомственное дворянство.

Медаль «Осип Иванович Комиссаров-Костромской. В память чудесного спасения Императора Александра II 4 апреля 1866 г.».

Первое слово Каракозова – и это очень характерно – было: «Я, русский». Это, значит, что он готовился именно так ответить. Кому-то именно эта русскость была почему-то крайне важна.

Но вот один из первых поэтических откликов на покушение:

Кто ж он злодей? Откуда вышел он?

Из шайки ли злодейской,

Что революцией зовется европейской?

Кто б ни был он, он нам чужой,

И нет ему корней ни в современной нам живой,

Ни в исторической России.

Аполлон МАЙКОВ.

То же читаем в первых корреспонденциях о покушении в катковских «Московских ведомостях»: «Никто не хочет верить, чтобы злодей был действительно настоящий русский; какие ни подбирайте доводы, не придумаете мотива, который в силах был бы побудить русского на цареубийство. Если бы, паче чаяния, злодей и оказался таковым, то он, очевидно, может быть только орудием партии, конечно, нерусской, ибо ничто не может быть враждебным самому себе».

Осип Иванович Комиссаров

Дмитрий Владимирович Каракозов.Фотография, сделанная после ареста

Обращает на себя внимание, что наша либеральная общественность западнического толка посмела и в этих явно неблагоприятно складывающихся для нее обстоятельствах проводить все же свою линию.

«…Есть люди, – читаем в тех же “Московских ведомостях”, – столько безсовестные, что даже и в эту минуту, при первом серьезном внимании, обращенном на зло, начинает говорить о какой-то будто бы начинающейся у нас реакции, грозящей нашему общественному прогрессу. Политические злоумышленники […] начинают возбуждать в обществе толки о том, что слишком сильные действия против нигилизма угрожают нашему прогрессу и просвещению и что с либеральной точки зрения не следует желать, чтобы исследование дела простиралось слишком далеко и глубоко. Толки эти идут из Петербурга…»

Каракозов перед повешением на Смоленском поле в Петербурге 3 сентября 1866 г. Зарисовка Ильи Репина.

«…Здесь, – писал в апреле 1866 г. из Петербурга Ф.М. Достоевский, – очень многие верят, что дело так и кончится одними нигилистами, а корень зла скажется разве только через несколько лет, сам собою, путем историческим».

Так, собственно говоря, и вышло.

Часовня во имя Святого благоверного Князя Александра Невского, воздвигнутая на месте покушения на Царя. На фронтоне ее была надпись: «Не прикасайся к Помазаннику Моему». Снесена большевиками.

Второй выстрел прозвучал ровно через год в Париже 25 мая / 6 июня 1867 года. Стрелял поляк Антон Березовский.

На первый вопрос: «Как могли вы стрелять в Государя, находящегося здесь в качестве гостя Франции…?» – последовал весьма характерный ответ: «Я совершил большое преступление против Франции». И Березовский заплакал.

Покушение польского революционера Березовского на жизнь Императора Александра II в Париже на Лоншанском поле.

Через несколько дней парижские адвокаты, собравшись с духом, вышли демонстрировать в пользу «говнюка Березовского» (Достоевский), оглашая стогны французской столицы криками: «Vive la Pologne!» (Березовского приговорили к безсрочной каторге, однако в 1906 г. его помиловало правительство Жоржа Клемансо. Окончил он свои дни в тихоокеанских тропиках.)

О том, что все эти воображавшие себя спасителями народа революционеры и террористы в действительности были лишь безродной шайкой извергов, в точном понимании этого слова, лучше всего свидетельствуют воспоминания самих т.н. «народников», подтверждающие полный провал их попыток «хождения в народ» в 1874 году. Крестьяне, составлявшие в то время 9/10 населения Российской Империи, как правило, вязали приходивших к ним «буревестников» и сдавали их чинам полиции.

Разъезды полиции на улицах Петербурга. Иллюстрация из английского журнала.

Бывало, правда реже, и по-другому. «Раз идём мы с товарищем по дороге, – рассказывал П.А. Кропоткину С. Кравчинский. – Нагоняет нас мужик на дровнях. Я стал толковать ему, что податей платить не следует, что чиновники грабят народ и что по Писанию выходит, что надо бунтовать. Мужик стегнул коня, но и мы прибавили шагу. Он погнал лошадь трусцой, но и мы побежали вслед, и всё время продолжал я ему втолковывать насчёт податей и бунта. Наконец мужик пустил коня вскачь, но лошадёнка была дрянная, так что мы не отставали от саней и пропагандировали крестьянина, покуда совсем перехватило дыхание...»

Арест пропагандиста,Илья Репин

Что тут можно сказать? – Пожалуй, лишь, что насильно, как говорят, мил не будешь. Этот провал, отчасти, толкнул неудачников к террору.

Основная причина (хотя и не столь явная) была, однако, иная…

Арест пропагандиста,Илья Репин

О том, какая духовная отрава готовилась для России, свидетельствовала инструкция, составленная для своих единомышленников одним из вождей польского восстания 1863-1864 гг. Людвигом Мерославским: «Неизлечимым демагогам нужно открыть клетку для полёта за Днепр. Пусть там распространяют казацкую гайдаматчину против попов, чиновников и бояр, уверяя мужиков, что они стараются удержать их в крепостной зависимости. Должно иметь в полной готовности запас смут и излить его на пожар, зажжённый уже во внутренностях Москвы. Вся агитация малороссианизма пусть перенесётся за Днепр... Вот весь польский герценизм! Пусть он издали помогает польскому освобождению, терзая сокровенные внутренности Царизма... Пусть себе заменяют вдоль и поперёк анархией Русский Царизм, от которого, наконец, освободится и очистится соседняя нам московская народность. Пусть обольщают себя девизом, что этот радикализм послужит “для нашей и вашей свободы” (слова Герцена из статьи “Колокола”). Перенесение его в пределы Польши будет считаться изменой отчизне и будет наказываться смертью, как государственная измена...»

Так появилось на свет «украйнофильство», поддерживаемое впоследствии всеми врагами России (Австро-Венгрией, Германией, США).

Петербургская полиция останавливает сани для проверки. Иллюстрация из английского журнала

Вкусив первые его отравленные плоды, Русское Правительство в 1875 г. закрыло Юго-Западное отделение Географического общества, ставшее, под прикрытием науки, рассадником этого антигосударственного сепаратистского движения. Тогда же из Киевского университета Святого Владимiра был изгнан один из главных адептов инспирированного недругами России «украйнофильства» профессор М.П. Драгоманов, бежавший за границу. Впоследствии, уже после смерти М. Бакунина, лондонская «Times» рекомендовала его как «руководящий ум», жилище же его в Женеве именовала «штаб-квартирой нигилизма», откуда террористы получали приказы убивать.

Именно с этими, ныне почти что забытыми, событиями в Киеве историк Д.И. Иловайский связывал причину возобновления покушения на цареубийство: «…Покушения прекратились, было, на целые двенадцать лет. Они возобновились в 1879 году. А вообще революционная агитация усилилась с 1877 года, одновременно с тою освободительною войною, которую тогда предприняла Россия. Что же такое произошло в этот промежуток, что возбудило анархистов? Ничего более, как помянутые меры 1875 и 1876 годов».

Более планомерный, организованный характер «охота на Русского Царя» приняла вместе с окончательным структурным оформлением летом 1879 г. боевой организации т.н. «Народной воли» – «Исполнительного комитета». Первой же его акцией стало вынесение 26 августа 1879 года «смертного приговора» Императору Александру II.

Первым среди народовольцев мысль об этом пришла еврею Г.Д. Гольденбергу и поляку Л.А. Кобылянскому. Произошло это еще в марте 1879 года.

«Для осуществления этой, – читаем в полицейском протоколе, – мысли Гольденберг, по прибытии в Петербург, обсуждал этот вопрос с Зунделевичем и Александром Михайловым... По словам Гольденберга, он первым вызвался осуществить этот замысел, а за ним предложил свои услуги Кобылянский, но предложения их не были приняты на том основании, что Гольденберг – еврей, а Кобылянский – поляк, тогда как признавалось необходимым, чтобы покуситель был непременно русский...» Так, подобно тому, как это было устроено в русской либеральной прессе, создавалась иллюзия «русского освободительного движения».

Захват типографии нигилистов в Харькове. Из французского журнала «Le Monde Illustré»

«…Откровения Гольденберга, – считал Д.И. Иловайский, – подтвердили и прежде существовавшую догадку, что для совершения цареубийства систематически выбирались люди с чисто русскими, т.е. великорусскими фамилиями, конечно, для того, чтобы придать всему делу якобы исключительно русский характер и притом исключительно социалистический».

Этого не отрицала и революционерка Вера Фигнер: «…Вопрос об участии еврея или поляка в покушении на Государя был сразу же устранен. Мотивом при этом было устранить всякую возможность каких-либо репрессий против угнетаемых национальностей. Это должно быть непременно дело русского».

2/14 апреля 1879 г. в Летнем Саду в Петербурге на Императора выпускают русского сельского учителя Александра Соловьева. Ни один из пяти его выстрелов не достиг цели.

Это было третье покушение на Государя.

Покушение Соловьева на Императора Александра II.

Всё сказанное, разумеется, не значит, что поляки и евреи, которых среди террористов был явный переизбыток, сидели без дела. Приведем ряд сведений, которые собрал И.Е. Дронов в недавно изданной интереснейшей книге «Сильный, Державный»:

«9 февраля 1879 года Григорий Гольденберг убил харьковского губернатора Д.Н. Кропоткина. Он же сыграл ведущую роль в подготовке взрыва Царского поезда под Москвой в ноябре 1879 г. В этом преступлении непосредственно был замешан также и Айзик Арончик. В феврале 1880 г. И.И. Млодецкий стрелял в Лорис-Меликова, бывшего тогда фактически главой Российского государства. Геся Гельфман судилась за участие в цареубийстве 1 марта 1881 года...

Покушение Веры Засулич. Из французского журнала «Le Monde Illustré». 1878 г.

В 1890 году за покушение на цареубийство была осуждена Софья Гинсбург. “Нигилистка-жидовка Гюнцбург, – отмечал тогда в дневнике генерал Киреев, – присуждена к смертной казни, но прощена Государем... Гюнцбург очень хорошенькая и влюбляла в себя молодёжь... [но] отдавалась своим любовникам не иначе как взявши с них клятву, что они убьют Государя!..”

…В рядах революционного движения поляки и евреи шли рука об руку. Помимо покушения Антона Березовского на Александра II в 1867 г., поляки “отличились” ещё в марте 1879 г., когда Леон Мирский лихо стрелял в шефа жандармов Дрентельна; в ноябре 1881 г., когда Н.М. Санковский пытался убить начальника Императорской охраны П.А. Черевина; в 1890 г., когда Станислав Подлевский застрелил в Париже военного прокурора генерала Стрельникова. Наконец, 1 марта 1881 года взрыв бомбы Игнатия Гриневицкого оборвал жизнь Государя».

«…Организация подпольных шаек и весь образ их действия, – отмечал Д.И. Иловайский, – сильно напоминают польскую справу шестидесятых годов. […] Второй элемент, ясно выдающийся и даже бьющий в глаза, это революционеры из евреев. В последних процессах, убийствах, покушениях и университетских безпорядках они выступают едва ли не самым деятельным элементом».

В марте 1879 г. К.П. Победоносцев писал о том же Е.Ф. Тютчевой: «Я не имею никакого сомнения, что весь нынешний террор того же происхождения, как и террор 1862 года, только придуманный искуснее прежнего, а наши безумные, как всегда, идут, как стадо баранов. Всё спокойно в Западном крае и Польше. Поляки хвалятся этим и отводят глаза, – но всё это нарочно устроено. Агитация, заговор кинжальщиков – всё это перенесено сюда... Главным сознательным орудием служат жиды – они ныне повсюду первое орудие революции. Посмотрите: все эти покушения посредством всадников с рысаками под рукою, – разве всё это не носит на себе печать польского изобретения? В журналах агитируют тоже поляки...»

Разгон студенческой демонстрации у Александринского театра в Петербурге. Из французского журнала «Le Monde Illustré». 1879 г.

Так же считал и известный русский историк Д.И. Иловайский:

«Я всегда высказывал убеждение, – писал он в марте 1881 г., – что русские нигилисты и социалисты – только грубое, нередко безсознательное орудие: что их направляют на преступления цели политические, т.е. не столько враги собственности и общественного порядка, сколько внутренние и внешние враги Русского государства, Русской национальности...»

«…В них-то я и вижу собственно так называемое панургово стадо. Во всей этой подпольной шайке только наши недоучки и составляют элемент социальный или анархический по принципу, – элемент, не имеющий национальных мотивов. Каракозовы, Соловьевы и Рысаковы суть именно те грубые, безсмысленные орудия, которые действительно уловлялись в сети с помощью социальной пропаганды, которые сами не знали, для какого дела, для каких целей они служили орудием».

«Евреи и поляки, – пишет исследователь И.Е. Дронов, – в едином теле Российского государства составляли наиболее мощный – тысячелетней выработки – сегмент “внутреннего Запада”, национально и религиозно несовместимый с русской православной традицией. Понятно, что в любом противостоянии России и Запада они оказывались в авангарде антирусской борьбы.

…Даже те евреи и поляки, которые порвали со своей традицией и заявили себя атеистами, а таковых было большинство в либерально-интеллигентной среде, тем не менее, в глубинах подсознания, безусловно, сохраняли устойчивую, завещанную веками, неприязнь: евреи – к христианству вообще, поляки – специально к православию...

…Борьба поляков и евреев против русского государства и, следовательно, против русского народа, вполне, быть может, оправданная, с их национальной точки зрения, лживо прикрывалась социальной демагогией, лозунгами борьбы за счастье и свободу якобы самого этого русского народа».

Полиция накрыла подпольную типографию нигилистов

В связи со всем ранее сказанным следует, однако, определенно сказать, что без широкой поддержки русской общественности террор (если бы в этом случае, правда, на него решились) тут же бы захлебнулся, а его организаторы были бы либо уничтожены, либо надежно нейтрализованы Русской Властью.

Но все сложилось по-другому. «Значительная часть общества, – писал, вспоминая годы своей студенческой юности, П.Н. Милюков, – и всё либеральное общественное мнение втайне сочувствовали революционерам...»

Сплотка либералов с революционерами была по глубинному своему существу своеобразным союзом отцов и детей.

«Глядя на Запад, – писал в одной из своих статей 1868 г. литературный критик Н.Н. Страхов, – мы, если преклонялись перед его духовной жизнью, то должны были последовательно отрицать всю русскую жизнь, весь её смысл».

Как это получалось на деле, видно на примере И.С. Тургенева, этого, по определению Ф.М. Достоевского, «русского изменника».

«Он сам говорил мне, – рассказывал в письме А.Н. Майкову Федор Михайлович, – что главная мысль, основная точка его книги [“Дым”] состоит в фразе: “Если б провалилась Россия, то не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве”. Он объявил мне, что это его основное убеждение о России. […] Он объявил мне, что он окончательный атеист. […] Ругал он Россию и русских безобразно ужасно. […] Я перебил разговор […] и как-то, совсем без намерения, к слову, высказал, что накопилось в три месяца в душе от немцев: “Знаете ли, какие здесь плуты и мошенники встречаются. Право, черный народ здесь гораздо хуже и безчестнее нашего, что глупее, то в этом сомнения нет. Ну вот Вы говорите про цивилизацию; ну что сделала им цивилизация и чем они так очень-то могут перед нами похвастаться!” Он побледнел (буквально, ничего, ничего не преувеличиваю!) и сказал мне: “Говоря так, Вы меня лично обижаете. Знайте, что я здесь поселился окончательно, что я сам считаю себя за немца, а не за русского, и горжусь этим!”».

Вольно ж было после этого М.Е. Салтыкову-Щедрину писать, что подобные антизападнические выпады Достоевский писал «руками, дрожащими от гнева». Да как иначе и писать-то было? Неужто, как говорил Майков, друзья Тургенева да и он сам и впрямь могли вообразить, что «Россия на коленях примет всё, что он плюнет»?

Арест нигилиста в Петербурге. Парижский журнал «Le Monde Illustré».

Придет время, и неудавшийся доброволец 1876 г. писатель В.М. Гаршин, впоследствии в своих рассказах о русско-турецкой войне 1877-1878 гг. публично позоривший Русскую армию, противопоставит «кроткое сиянье» Тургенева «блеску» «царства деспотов земных»:

Исчезнут все венцы, престолы,

Порфиры всех земных царей,

Но чистые твои глаголы

Все будут жечь сердца людей.

В Германии же Ф.М. Достоевский столкнулся с постоянно там жившим одним русским барином, аккуратно раз в год приезжавшим в Россию «получить доход» со своих имений, заявившим писателю: «Цивилизация должна сравнять всё, и мы тогда только будем счастливы, когда забудем, что мы русские, и всякий будет походить на всех». Из дальнейшего разговора, правда, стало ясно, что́ в действительности стоит за всем этим всесмесительным интернационализмом:

– А вы не любите Каткова? – спросил Достоевский.

– Он подлец.

– Почему?

– Потому что поляков не любит.

(Подставьте вместо «поляка» еврей – и вы получите вполне современного политкорректного отечественного интеллигента или «среднего европейца» по Константину Леонтьеву. – С.Ф.)

Выходит, все-таки, различал этот «всечеловек» национальности, желая растворения во вселенской смази почему-то лишь одних русских…

Таковы были «отцы».

А вот и «дети»…

«Нигилизм, – определял Н.Н. Страхов, – есть не что иное, как крайнее западничество – западничество, последовательно развившееся и дошедшее до конца...» «Все нигилисты, – дополнял его Ф.М. Достоевский, – суть социалисты. Социализм (а особенно в русской переделке) – именно требует отрезания всех связей».

Препровождение арестованных в Петербурге нигилистов к месту заключения. Парижский журнал «Le Monde Illustré».

Заложниками этой большой и чуждой для нас игры стали русские мальчики и девочки. Это после первого же выстрела в Русского Царя сразу же почувствовал Ф.М. Достоевский: «…У русских, бедненьких, беззащитных мальчиков и девочек, есть еще свой, вечно пребывающий основной пункт, на котором еще долго будет зиждиться социализм, а именно, энтузиазм к добру и красота их сердец. Мошенников и пакостников между ними бездна. Но все эти гимназистики, студентики, которых я так много видал, так чисто, так беззаветно обратились в нигилизм во имя чести, правды и истинной пользы! Ведь они беззащитны против этих нелепостей и принимают их как совершенство. Здравая наука, разумеется, всё искоренит. Но когда еще она будет? Сколько жертв поглотит социализм до того времени? […] …Бедняжки убеждены, что нигилизм – дает им самое полное проявление их гражданской и общественной деятельности и свободы».

В «малодушии столь многих отцов» Федор Михайлович видел причину «дикого безумства детей их, уверовавших в злодейство и искренно ему поклонившихся».

Взаимодействие либералов и нигилистов образно показал М.Н. Катков: «…Революционер говорит правительству: “Уступи, или я буду стрелять!”, а либерал говорит правительству: “Уступи, или он будет стрелять!”»

Они были нужны друг другу, как сиамские близнецы… Одни убивали, а другие шантажировали, вырывая выгодные уступки. Вспомним в связи с этим хотя бы земскую фронду с ее навязчивой идеей «самоуправления», из которой никогда так ничего и не вышло. Но под прикрытием демагогии некоторые наиболее продвинутые земства приняли, по словам князя В.П. Мещерского, «отчетливо мафиозные очертания».

Ряд респектабельных представителей образованного класса не брезговал прямо и опосредованно финансировать цареубийц. Скончавшийся в 1877 г. поэт Н.А. Некрасов завещал на нужды революции 500 тыс. рублей. Другой классик русской литературы И.С. Тургенев в 1870-е гг. субсидировал издание радикальной эмигрантской газеты «Вперед!» Напомним, что годовой бюджет Исполнительного комитета «Народной воли», по признаниям одного из его видных деятелей Л.А. Тихомирова, составлял 60 тысяч рублей. Сумма по тем временам немалая.

Зная все тайные недуги, которым страдало русское общество, Ф.М. Достоевский ставил вопрос едва ли не самый важный, с предельной простотой обнажающий главную язву того времени:

«Зимний Дворец только что был взорван, – вспоминал А.С. Суворин события начала февраля 1880 г. – Достоевский говорил о том, что мы все ужасно неискренни и лицемерны, что, в сущности, мы сочувствуем всем этим покушениям и только притворяемся.

– Ну, например, представьте себе, вы или я, мы стоим у магазина Дациаро и слышим, что нигилист говорит другому, что через десять минут Зимний дворец будет взорван. Пошли бы их предупредить? Едва ли. Я сомневаюсь. А уж схватить этих нигилистов или указать на них полиции, да это и в голову не пришло бы. А ведь мы с вами вот как негодуем против этих преступлений и говорим против них. Что же другие? Другим и подавно до этого дела нет».

Отправка осужденных нигилистов из Петербурга в Сибирь. Из французского журнала «Le Monde Illustré». 1878 г.

В «Бесах» Достоевский пошел еще дальше, обострив и как бы еще более обнажив суть вопроса. Сначала Верховенский на сборище «у наших» ставит уже известный нам вопрос: «Если бы каждый из нас знал о замышленном политическом убийстве, то пошел ли бы он донести, предвидя все последствия, или остался бы дома, ожидая событий?»

И получает на него известный ответ: «Агентом тайной полиции никогда не бывал-с […] Разумеется, не донесу!»

Но на этом Верховенский не останавливается:

«– Ну, а если бы вы знали, что кто-нибудь хочет убить и ограбить другого, обыкновенного смертного, ведь вы бы донесли, предуведомили?

– Конечно-с, но ведь это гражданский случай, а тут донос политический».

Инородные коноводы весьма умело смогли воспользоваться этим бездумным, легкомысленным, ложно понимаемым благородством и порядочностью оторвавшегося от родных своих корней образованного русского общества и молодежи, использовав эти заблуждения в своих грязных целях для разрушения дома и самого благополучия наших легковерных дурачков.

Заметим, что согласно «Уложению о наказаниях» (ст. 241) за «всякое злоумышление и преступное действие против жизни, здравия или чести Государя Императора и всякий умысел свергнуть Его с Престола, лишить свободы и власти верховной, или же ограничить права оной, или учинить священной Особе Его какое-либо насилие» полагалась смертная казнь. Наказуемым был и «обнаруженный только умысел» (ст. 242). Одинаковое наказание распространялось на укрывателей и недоносителей (ст. 243).

Об этом же почти в одних и тех же словах говорилось в «Присяге производимому во священника» и в «Воинской присяге».

«…О ущербе же ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать тщатися», – произносил каждый рукополагаемый, завершая: «В заключение сего клятвенного обещания моего целую слова и Крест Спасителя моего. Аминь». Поступающие же на воинскую службу клялись: «Об ущербе же ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся… В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь»

https://sergey-v-fomin.livejournal.com/?skip=10&am...1%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%20II

***************

Серия сообщений "***Александр II и его близкие 2":
Часть 1 - Русская история в картинках.Часть 11.Александр II. 1855-1881 годы.
Часть 2 - Князья Юрьевские-Романовы - Ольга
...
Часть 8 - Александр II в народных изданиях
Часть 9 - История царствования императора Александра II в картинах.
Часть 10 - Охота на царя. Часть 1.
Часть 11 - Охота на царя. Часть 2.
Часть 12 - Охота на царя. Часть 3. Окончание.

Рубрики:

Личности Мира/Царственный дом

Династия Романовых

<a href="https://www.liveinternet.ru/users/nimvfa/post480535532/">РћС…РѕС‚Р° РЅР° С†Р°СЂСЏ. Р§Р°СЃС‚СЊ 1.</a><br/>РћС…РѕС‚Р° РЅР° С†Р°СЂСЏ. Р§Р°СЃС‚СЊ 1.

Р’ РєР°РЅСѓРЅ РѕС‡РµСЂРµРґРЅРѕР№ РіРѕРґРѕРІС‰РёРЅС‹ С†Р°СЂРµСѓР±РёР№СЃС‚РІР° 1/14 РјР°СЂС‚Р° 1881 Рі. РЅР°РїРѕРјРЅРёРј СЂСЏРґ СЃРѕР±С‹С‚РёР№, РІРµРґС€РёС… Рє СЌС‚РѕРјСѓ С‡СѓРґРѕРІРёС‰РЅРѕРјСѓ РїСЂРµСЃС‚СѓРїР»РµРЅРёСЋ, РїСЂРµРґРІРѕСЃС…РёС‰Р°РІС€РµРјСѓ, РІ СЃРІРѕСЋ РѕС‡РµСЂРµРґСЊ, РўСЂР°РіРµРґРёСЋ РІ РїРѕРґРІР°Р»Рµ РРїР°С‚СЊРµРІСЃРєРѕРіРѕ РґРѕРјР°, СЃРІРµСЂС€РёРІС€СѓСЋСЃСЏ 37 Р»РµС‚ СЃРїСѓСЃС‚СЏ. Р’СЃС‘ СЌС‚Рѕ Р·РІРµРЅСЊСЏ РѕРґРЅРѕР№ С†РµРїРё, СЃРєРѕРІР°РІС€РµР№, РІ РєРѕРЅС†Рµ РєРѕРЅС†РѕРІ, Р СѓСЃСЃРєРёР№ РЅР°СЂРѕРґ, РІРёРЅРѕРІРЅС‹Р№ РІ РїРѕРїСѓСЃС‚РёС‚РµР»СЊСЃС‚РІРµ СЌС‚РѕРјСѓ СЃС‚СЂР°С€РЅРѕРјСѓ РіСЂРµС…Сѓ.

РўРµРєСЃС‚РѕРІР°СЏ С‡Р°СЃС‚СЊ РїСѓР±Р»РёРєР°С†РёРё РїСЂРµРґСЃС‚Р°РІР»СЏРµС‚ РёР· СЃРµР±СЏ С„СЂР°РіРјРµРЅС‚ РЅР°С€РµР№ РєРЅРёРіРё &laquo;Р—РѕР»РѕС‚РѕР№ РљР»РёРЅРѕРє РРјРїРµСЂРёРё&raquo; &ndash; Р±РёРѕРіСЂР°С„РёРё РЎРІРёС‚С‹ Р•РР’ РіРµРЅРµСЂР°Р»Р° РѕС‚ РєР°РІР°Р»РµСЂРёРё РіСЂР°С„Р° Р¤РµРґРѕСЂР° РђСЂС‚СѓСЂРѕРІРёС‡Р° РљРµР»Р»РµСЂР° (1857&ndash;1918), РІС‹С€РµРґ... <a href="https://www.liveinternet.ru/users/nimvfa/post480535532/">Р§РёС‚Р°С‚СЊ РґР°Р»РµРµ...</a>

Комментировать

« Пред. запись — К дневнику — След. запись »

Страницы: [1] [Новые]

LiveInternetLiveInternet

-Музыка

-Метки

-Рубрики

-Ссылки

-Новости

-Цитатник

-Поиск по дневнику

-Подписка по e-mail

-Интересы

-Друзья

-Постоянные читатели

-Сообщества

-Статистика

Охота на царя. Часть 1.