Игорь Тальков… Само явление этого человека в общественной атмосфере конца 80-х годов было необъяснимым и таинственным. Как смог он пробить стену идеологического контроля, какие высшие силы помогли реализоваться столь редкостному таланту? Ему не пришлось прогибаться, и он не ждал, пока мир прогнётся под него. Он просто был самим собой – пел, говорил, писал.

Первое громкое появление могучего певца состоялось в телепередаче «Песня года», когда в ряду «певцов своей узды и шифровальщиков пустот» (Ю. Кузнецов) возник высокий, стройный человек с культурой поведения и чувством собственного достоинства. В тот вечер он спел не свою песню, а «Чистые пруды» Давида Тухманова, но сделал это так, что каждому внимательному слушателю стало ясно: к нам пришёл новый выдающийся артист. Его аккордеон, распахнутая рубаха, юфтевые сапоги, хрипловатый проникновенный голос уже несли в себе черты нового художественного явления.

Дальше траектория творческой судьбы Игоря Талькова шла только по нарастающей. До сих пор не могу спокойно вспоминать о том ошеломляющем впечатлении, которое произвела на меня и моего, увы, покойного брата Николая премьера песни «Россия», состоявшаяся в передаче «До и после полуночи». Говорят, ведущему эфира Владимиру Молчанову пришлось немало постараться, чтобы этот сюжет дошёл до публики. Дело было далеко за полночь. Но Талькова по-настоящему услышали, оценили и поняли. На фоне господствовавшего на эстраде бодрячества и пустозвонства прямые и искренние слова прозвучали подобно грому небесному:

Листая старую тетрадь
Расстрелянного генерала,
Я тщетно силился понять,
Как ты смогла себя отдать
На растерзание вандалам?

Историческая тема, как бы непосредственно заявленная в этих стихах, на самом деле для слушателей оказалась на втором плане: перед их внутренним взором стояла прежде всего судьба современной России, которая в очередной раз оказалась перед судьбоносным выбором. Страна решала, куда двинуться дальше, и ориентиры, прочерченные Игорем Тальковым, были очень внятными и чёткими.
В то время, когда Олег Газманов скакал по сцене на деревянной лошадке и тревожился за некоего абстрактного есаула, который бросил коня, Тальков поднял тему, равную размаху шолоховского «Тихого Дона»:

Бывший подъесаул уходил воевать,
На проклятье отца и молчание брата
Он ответил: «Так надо,
Но вам не понять…»,
Тихо обнял жену и добавил: «Так надо!»

Тальков не искал простых ответов на эти колоссальные вопросы, и поведение его героя было вполне адекватно тем идеологическим дискуссиям того времени и во многом учитывало то, что выбор за народ будут делать другие люди. Исторический детерминизм отчётливо звучал в песнях Талькова того времени, но звучал с таким достоинством, который понуждал слушателей вспомнить о чести, достоинстве и совести гражданина:

Вспомнил и командарм о проклятье отца,
И как божий наказ у реки не послушал,
Когда щёлкнул затвор и девять граммов свинца
Отпустили на суд его грешную душу…

Но политика политикой, а в то же самое время поэт проявил себя и как тонкий лирик. Многие из его песен, посвящённых любви, открыли публике нежную, ранимую и деликатнейшую душу. Мало кто задумывается об этом, но пришло время сказать, что Игорь Тальков при всей публичности его существования был трагически, непостижимо одинок. Он сам прекрасно чувствовал это и пытался преодолеть эту планиду, назвав свою группу «Спасательный круг». Но спастись было не дано. Он был один как перст на этом свете:

Я в одиночестве бездонном
У одинокого окна
Стою и вижу, как крадётся тишина…

Вспоминаю об одном очень горьком для меня моменте. Дело было в Шатуре летом 1989 года. Друзья собрались у меня дома, чтобы отметить день рождения младшего сына. Шёл чемпионат мира по футболу, и мужчины прильнули к телевизору, а женщины отправились на стадион, где проходил в тот день концерт Игоря Талькова. По окончании вдохновенного представления моя подруга Вера, землячка певца, устремилась на поле, чтобы пригласить его разделить наше празднество, но была остановлена другой знакомой, охладившей высокий порыв. До сих пор горюю о том, что встреча наша не состоялась, ведь, быть может, всё тогда случилось бы иначе…

Жизнь Талькова оборвалась рано, на взлёте. О причинах его гибели и виновниках сказано было немало, дело довольно тёмное, но я сейчас говорю не о криминальной стороне этого дела. Давайте представим себе, что Тальков остался жить и как бы он себя повёл дальше? Ну, например, подумаем о том, как бы развивал он историческую тему. В сатирических песнях Талькова немало перца рассыпано вокруг такой фигуры, как Ленин, а как бы отнёсся Игорь Тальков к фигуре Сталина? А как бы отнёсся певец к расстрелу Верховного Совета в октябре 1993 года? Неужто рукоплескал бы и требовал раздавить гадину? А в дальнейшем? Стал бы он подобно Жене Осину приплясывать на сцене дуэтом с Ельциным? Можно ли представить себе Талькова завсегдатаем богатых вечеринок, баров и казино? Позволил бы он себе спеть под фанеру?
Ясно одно: фигура была неудобная для очень многих сил и людей, почему убийство его выглядит практически неизбежным, и не в том даже дело, кто привёл приговор в исполнение: Шляфман, Малахов или кто-то другой. Игоря Талькова имели полное право ненавидеть многие коллеги по сцене. Не называя имён сотоварищей, он посмел сказать всё, что думает и об Андрее Макаревиче («Он когда-то был гоним, мы на него молились…), и об Алле Пугачёвой («Ты светишь себе, себе и только, холодный твой блеск не греет нисколько, Звезда!..»). Да и самому тогдашнему президенту певец адресовал вполне внятные претензии: «Господин президент, назревает инцидент…»

Словом, Тальков мешал многим. Но можно сказать и так, что он сам «нарывался». Когда я услышал песню «Сатана гулять устал…», исполненную на ступенях Белого дома, мне стало страшно: так провоцировать оппонентов было очень опасно, что потом и подтвердилось.
Но всё-таки ему многое ещё было дано. Он сыграл несколько интересных ролей в кино, спел много новых песен, и весёлых, и страшных, искал друзей, жаждал любви. Не все отплатили ему добром. В песне, посвящённой Игорю Саруханову, он сказал потрясающе тёплые слова:

Пусть же греет твой бархатный тембр
Души тех, кто тебя обожает,
Не болит голова от проблем
И творить дураки не мешают…

А сделал ли нечто подобное в ответ адресат этих слов? Впрочем, Тальков вполне отдавал себе отчёт в том, что ему будут мешать всегда. Сегодня порой приходится слышать мнение, что слова Игоря Талькова, оторванные от его личности, голоса и обаяния (я бы советовал иностранцам, изучающим русский язык, в орфоэпии ориентироваться на произношение Талькова – никогда в русской песне не было столь ясного и правильного голоса), звучат не столь притягательно. Возможно, это беда всех поющих поэтов (вспомним Вертинского, Галича, Высоцкого, Окуджаву). Но сегодня, когда мы отмечаем пятидесятилетие со дня рождения выдающегося человека, его слова и мысли звучат всё так же ясно и отчётливо.