Часть 3. Возвращение на Родину




Новгород Великий

Последнюю часть мемуаров, а с вашего позволения я назову свою писанину именно так, я закончил на том, что оказался на Северо-западе России-матушки, в городе Новгороде Великом. В общежитии. В принципе, тут особенно ничего сказать не могу. Никаких компенсаций не было, но комнату нам с бабушкой выделили. И хоть она и на четверых человек была рассчитана, я добился того, чтобы мы вдвоем жили. Все функции мужика взрослого пришлось взять на себя, больше некому. 

Выдавали талоны на еду в кафешке. Есть можно, но растущему организму мало. И ходить было далековато — километра три для моей бабули, по три раза в день туда и обратно, было проблематично... Не помню точно — то ли я добился, то ли просто совпало, но карточки заменили талонами, на которые можно было затариться в магазине при общаге. Это было намного выгоднее и лучше: и больше выходило, и разнообразие продуктов опять же. В общем, бабуля готовила на кухне, а я продолжал доставать администрацию общаги.

Придя на приём, сказал: «Жить в таких антисанитарных условиях невозможно. И где вообще обещанные стиральные машинки»? О них я прочитал в газете: какой-то меценат приобрёл их для нас. И вообще — не помешало бы мебели, кроме кроватей с тумбочками. Люди-то тут не на день и не на два.

На всё это получил я предложение организовать в комнате, напротив туалета, постирочную: притащить, разобрать, подключить и собрать всякие столики там какие-то и тумбы. За это получил шкаф типа мини-стенки: сам маленький, но отделения, и для одежды, и для книг. Я сначала подумал — откуда тут книгам взяться? А потом ничего, за пару месяцев пополнил чуток. В общем, политика государства была «на отъебись». Чехам — дома отдыха и санатории, а потом и компенсации. А нам всё с боем выбивать приходилось.

Ну собственно, на этом повествование о жизни в эмиграции можно бы и закончить. Были там, и свои плюсы, и минусы. Были первые для меня, русского парня из чечни, дискотеки, первые танцы, первые поцелуи. Но это всё лирика и особого отношения к тематике повествования не имеет. 

В выходные я спал довольно долго, а в будни ходил в школу. И однажды утром, в выходной, я проснулся от плача в коридоре. Обычное, в принципе, явление: бывало, что кто-то узнавал о своих родственниках, с которыми пораскидала война. Узнавали плохое или хорошее — не важно, всё равно плакали всегда одинаково. Плакали бабульки на кухне или у телевизора, который был один на этаж. Так вот, проснулся я и с удивлением услышал, что плач движется в нашу сторону. «Это еще что за плачливый обход этажа», — подумалось мне. Когда он совсем приблизился, то я уже был готов к самому худшему. Наверное пришла инфа о моих... И инфа не самая лучшая. Я тогда не настолько знал женщин, чтобы понимать — они и при хорошей новости такие истерики закатывать могут!

Плач остановился напротив моих дверей. Дверь открылась и рядом с бабушкой я увидел свою мать (которую, напомню, потерял в начале военной компании). Ну, радость встречи описывать, думаю, не стоит. Интересен только первый осмысленный диалог после обниманий, поцелуев и прочего:

— Отец жив? — Дрожащим от волнения голосом спросил я.

— Жив... — и после секундной паузы, — А я за тобой приехала. Поедешь назад? — Стоял конец апреля 95 года.

— Конечно. — Не задумываясь ответил я. 

Ух, как меня отговаривали все друзья, знакомые — и с общаги, и те местные, с кем успел сдружиться. Но я принял твёрдое решение и отступать не собирался: там был мой дом, а боевиков добивали в горах. Так говорили по ящику. Это потом-то я понял, как это далеко от истины. Но в тот момент меня не мог остановить никто. Я ЕХАЛ ДОМОЙ К СВОИМ ЖИВЫМ РОДИТЕЛЯМ. Что может быть прекраснее?




Грозный

Вернувшись, первым делом нашёл старых друзей из нашей компашки. Оказалось — все они выжили, так или иначе. Пошёл опять в школу. Но главным нашем занятием было — лазить по местам боев в поисках чего-нибудь огнестрельного. Что было ОЧЕНЬ большой редкостью: не одни мы такие. И основным занятием было снятие гранат-натяжек... Этого добра было навалом. Только надо было действовать аккуратно, проверяя — с секретом ли она. С другой стороны могли оказаться проволоки или лески. 

Зачем? А х.з. У вас тут были петарды, а мы взрывали гранаты в заброшенных садах. Не всегда, правда, удачно снимали и взрывали. Но, слава Богу, в обоих случаях повезло. С незамеченной натяжкой повезло в том, что граната была не «нулёвкой» — то есть не ноль секунд до взрыва. Один из нас отделался только осколком в ноге: успели впрыгнуть в соседнюю комнату. Во второй раз спасло только проведение. Рассказывать не буду, никто не поверит. Я сам до сих пор не верю в то, что всё кончилось только второй контузией, гораздо более слабой, чем первая.

Так, собственно, и жили. Чехи не лютовали, наоборот — вели себя тише воды, ниже травы. До одного момента... Для вас он связан с началом переговоров с «сепаратистами», хотя до этого их называли исключительно бандформированиями. А лично для меня всё связано с покушением на генерала Романова в тоннеле под площадью «Минутка». И дай Бог ему сил восстановиться полностью хоть когда-нибудь. 

Для меня эти моменты связаны потому, что Романов занимал чёткую и жёсткую позицию — добить гадину в горах, раз и навсегда. А Бене Ельцину (в цитате Задорнова) нужен был мир. Там ему госдума импичментами грозила, а народ заедали цинковые гробы. Ну и в итоге, с покушением на Романова, начавшиеся переговоры о бесспорной сдачи всех бандитов в плен, превратились в шоу Бенни Хилла. Ежедневные переговоры ни о чём, разъезжающие без сопровождения по городу боевики на машинах с зелёными флагами и криками «аллах акбар»... 

Естественно, это не могло не настораживать, но сделать мы ничего не могли. Кроме одного. Однажды, когда такой вот зелёный кортеж проезжал мимо, и по привычке, увидев молодежь, начал сигналить, палить из окон и орать про своего великого аллаха, вся наша туса, стоявшая вдоль дороги, не сговариваясь показала им средний палец. Никогда не забыть мне этих удивлённых бородатых рож и глотки, заткнувшиеся посреди крика. Благо, проходили мы в тот момент около бывшего поста ДПС, превращённого в укрепрайон Русской армии и местных ментов. Иначе думаю так, что пару очередей в наш адрес они бы сделали. И не знаю — то ли мне показалось, то ли это самовнушение: но потом, когда я встречал подобные кортежи, они были уже гораздо спокойнее.

Так незаметно прошел 95-й и наступил 96-й год. По мелочи много чего могу написать. Но это нужно целую книгу... А на мне итак одна незаконченная висит. Так что, буду только основные события рассказывать.

Так мы его и проводили — в поисках оружия на местах боёв, начавшегося обучения в школе и охуевших взглядов шакалят-чехов, которые вдруг поняли, что ни один русский, в нашей школе, не остался без нашей защиты. И как-то получилось так, что мы стали, в своей школе и в районе, главной подростковой силой. Силой, прошедшей войну. Ведь русские, в массе своей, в отличие от чичей, город во время войны не покидали. Силой мы были жёсткой, а порой жестокой. А после нескольких экстремальных инцидентов, типа подрыва на растяжке и проноса через полгорода одного из наших, силой сплочённой и готовой друг за друга глотки рвать.

А родственники-боевики и бойцы шариатских батальонов нам были параллельны, так как МЫ ИСКРЕНЕ ВЕРИЛИ В ТО, ЧТО РУССКАЯ ВЛАСТЬ ВЕРНУЛАСЬ НАВСЕГДА. И в то, что теперь мы можем жить как жили до 91-го года. То есть сильнее не тот, у кого правильная национальность, а кто просто сильнее. Да плюс ко всему, походы наши по местам боёв были не совсем безрезультатными. И совсем безоружными нас назвать нельзя было. Это в отличие от большинства наших сановных ровесников-шакалят — не получивших должной закалки под бомбами и ракетами Первой чеченской. Какими же мы были наивными, и как слепо мы поверили в то, во что хотели поверить...
В последней части я расскажу о мартовском захвате Грозного боевиками. О том, что геноцид медленно, но верно возвращался. О том, как мы поплатились за свою самоуверенность и о том, как нас, всех Русских жителей Грозного и солдат в блоках, предал славный генерал Лебедь.

З.Ы. А то, о чём более всего позитивном хочу сказать в этой статье, это о том, что, во время компаний 90-х годов в Чечне, мы отбили у зверей наших девчат, взяв их под свою защиту. И общение наше уже проистекало не только в мужской компании. Что до этого было просто нереально.