Цитата сообщения KROMIADI
Михаил Триволис (Максим Грек)
В колонках играет - Skepticism - The Everdarkgreen
Я продолжаю публиковать здесь скомпонованные биографии известных исторических личностей.
Преподобный Максим Грек - это удивительный человек, к творениям и жизни которого я питаю очень родственные чувства...
Максим Грек - знаменитый деятель русского просвещения.
Родился, если судить по древним документам, около 1480 г. в греческом городе Арте (ныне - это территория Албании), в образованной семье высокопоставленных чиновников и культурных деятелей.
С 10 лет Михаил проходил обучение классическим наукам у Иоанна Мосхоса на острове Корфу (Керкира).
С 1492 г. он продолжил образование в Италии (которая после падения Константинополя стала средоточием греческой образованности), где занимался изучением древних языков, церковной и философской литературы, точных наук; здесь он сблизился с видными деятелями эпохи Возрождения, сошелся с известным издателем классиков, венецианским типографом Альдом Мануцием, был учеником Иоанна Ласкариса. Глубокое впечатление произвели на него проповеди Савонаролы, под влиянием которого окончательно определился стойкий нравственный характер Максима. Он обратил внимание на особенности католической схоластики, догматики, на их юридизм и влияние их на общество.
По возвращении из Италии, около 1505 г. Михаил принял постриг с именем Максим в честь Максима Исповедника († 662 г.) в Благовещенском Афонском Ватопедском монастыре. Обширнейшая библиотека этого монастыря послужила для него новым источником знаний.
В марте 1515 г. великий князь Московский Василий III отправил на Афон послов с просьбой прислать ему искусного переводчика книг старца Савву. Но так как Савва был стар годами и слаб здоровьем, то святогорские старцы Афона решили вместо него послать в далекую северную страну Московию для выполнения церковного послушания Максима. Он не знал еще русского языка, но монахи считали его незаменимым ходатаем своим пред Москвой и выражали в послании к великому князю надежду, что Максим, благодаря своим познаниям и способностям "и русскому языку борзо навыкнот".
4 марта 1518 г. Максим вместе со своими спутниками прибыл в Москву. Василий III принял гостей с великой честью и назначил местом пребывания их кремлевский Чудов монастырь. Первый труд — перевод Толковой Псалтири, сделанный при помощи русских толмачей и писцов, заслужил торжественное одобрение духовенства и «сугубую мзду» князя, но домой по окончании труда, несмотря на просьбы Максима, отпустили только его спутников.
Максим продолжал трудиться над переводами, сделал опись книгам богатой великокняжеской библиотеки, исправлял богослужебные книги - Триодь, Часослов, праздничную Минею, Апостол. Оставаться келейным книжником в среде тогдашней русской жизни человек таких познаний и религиозных воззрений, как Максим, не мог, и столкновение его с новой средой - при всем благочестии обеих сторон - было неизбежно. Многообразные "нестроения" московского быта, резко противоречившие христианскому идеалу Максима, настойчиво вызывали его обличения, а кружок русских людей, уже дошедших до понимания этих "нестроений", видел в нем учителя, преклоняясь пред его нравственным и научным авторитетом. Обрядовое благочестие, грубое распутство и лихоимство, глубокое невежество и суеверие, усугубляемое широким распространением апокрифической литературы, нашли в Максиме горячего обличителя. Он знал, что все это несвойственно Православию, но без поддержки и понимания редко что мог сделать. Он стремился помочь, но не очень еще хорошо представлял состояние тогдашнего русского общества.
Общение с образованными русскими вельможами познакомило ученого инока с русской церковной, государственной и общественной жизнью. В вопросе о монастырских вотчинах он явился деятельным сторонником «нестяжателей» — последователей преподобного Нила Сорского († 1508 г.), что повлекло за собой вражду с влиятельными в церковной иерархии и при дворе лицами. Близость с Вассианом (который тоже выступал за меру и нестяжание у иноков) и опальным боярином Берсенем-Беклемишевым еще более усилили количество слухов и доношений о нем.
Положение Максима усугубилось при возведении на первосвятительский престол митрополита Даниила, ученика преподобного Иосифа Волоцкого († 1515 г.), еще более оно стало уязвимым, когда Максим вызвал к себе нерасположение и со стороны великого князя Василия III, которого не одобрил за намерение развестись с женой. Воспользовавшись гневом государя на преподобного, Даниил (который явно завидовал его учености) и недоброжелатели стали обвинять инока в политической неблагонадежности, и через несколько месяцев, в апреле 1525 г., в царских палатах был созван собор для суда над преподобным Максимом Греком.
На этом суде Максиму были предъявлены все возможные и невозможные обвинения. Предъявляли даже в укор ему то, что он общался с турецким послом Скиндером (с которым у него было много общих тем для бесед в философском плане). Кроме того, даже следственное дело по политическим преступлениям Берсеня и Феодора Жареного послужило для врагов Максима удобным поводом отделаться от него. В апреле и мае 1525 г. открылся ряд соборов, судивших Максима (запись сохранилась только об одном). Виновность Максима выводилась из его книжных исправлений, его обличительной литературной деятельности, его канонических и догматических мнений. Мысль его о неудовлетворительности славянских переводов богослужебных книг была признана ересью; подтверждением обвинения послужили найденные в его переводах отступления от текста, вполне объяснимые описками писцов и его недостаточным знакомством с русским языком. Слова Максима, что сидение Христа одесную Отца есть лишь минувшее, а не предвечное, с точки зрения православного вероучения имеют действительно характер еретический, но они объясняются тем, что Максим не понимал разницы между формами "сел" и "сидел". Проповедь Максима о иноческой нестяжательности была принята за хуление всех русских подвижников, допускавших для своих монастырей владение вотчинами. Наконец, Максим сам признал на соборе, что сомневается в автокефальности русской церкви. Суровым приговором пристрастного собора, утвержденным враждебно-настроенным против Максима великим князем, он был сослан в Спасо-Волокаламский (т. е. "иосифлянский") монастырь, где заключен в темницу, "обращения ради и покаяния и исправления", с строгим запретом сочинять и с кем-либо переписываться. Положение Максима, окруженного клевретами Даниила, было невыносимо тягостно не только в нравственном, но и в физическом отношении. Он пробыл шесть лет в сырой, тесной, смрадной и угарной келлии.
В 1531 г. Максима опять потребовали на соборный суд. С новым обвинением против него выступил сам митрополит Даниил. Поведение его в монастыре (постоянное чтение и молитва), раздражавшее митрополита, вновь обнаружившиеся ошибки в переводах (особенно в житии пресвятой Богородицы, Метафраста) - ошибки, на которых Максим, по недоразумению, даже настаивал - и старое подозрение в государственных преступлениях, которое на первом соборе, по соображениям политическим, не нашли удобным выставить, но которое теперь, со смертью Скиндера, вышло наружу и, может быть, подтвердилось, - все это послужило поводом к вызову Максима на новый соборный суд. Усталый и измученный жестоким заключением, Максим оставил прежний прием защиты - ссылку на ученые доводы, и ограничился заявлениями, что все ошибки - дело не его, а переписчика. Упав духом, он признал себя виновным в "неких малых описях", происшедших не от ереси или лукавства, а случайно, по забвению, по скорости, или, наконец, по излишнему винопитию. Но унижение Максима не удовлетворило оскорбленного самолюбия митрополита, открыто сводившего на соборе личные счеты с подсудимым, и не смягчило его судей: собор отлучил Максима от причащения святым Таин и в оковах отправил его в заточение в тверской Отрочь монастырь. Здесь Максим провел более двадцати лет. Об освобождении его и отпущении на родину тщетно просили и святогорская братия, и патриархи Антиохийский и Константинопольский от имени целого собора и патриарха Иерусалимского. Безуспешны были также просьбы самого Максима, обращенные к Иоанну IV ("Сочинения" Максима, часть II, 316 - 318, 376 - 379) и митрополиту Макарию , который отвечал ему: "узы твоя целуем, яко единаго от святых, пособити же тебе не можем".
Причина, по которой Москва так упорно задерживала Максима, была ему ясно указана: Москва боялась его разоблачений, и заступничество патриархов, свидетельствуя о его высоком авторитете за границей, могло ему в этом смысле лишь повредить. В последние годы участь Максима была несколько смягчена: ему разрешили посещать церковь и приобщаться святым Таин, а в 1553 г., по ходатайству некоторых бояр и Троицкого игумена Артемия, он был переведен на житие в Троицкую лавру. В том же году царь, отправляясь, по обету, в Кириллов монастырь на богомолье, посетил Максима, который в беседе с царем посоветовал ему заменить обет богомолья более богоугодным делом - заботой о семьях павших под Казанью воинов. В 1554 г. его приглашали на собор по делу о ереси Башкина , но он отказался, боясь, что и его примешают к этому делу. В 1556 г. он умер. Сочинения Максима Грека, не считая грамматических заметок, построены по общему типу обличения и распадаются на три больших отдела: I. экзегетические, II. полемико-богословские - против латинян, лютеран, магометан, иудеев (жидовствующих), и язычников ("эллинские прелести") и III. нравственно-обличительные. Последние имеют особенно важный исторический интерес; отрицательные явления тогдашней жизни - от лихоимства властей до половой распущенности, от веры в астрологию до ростовщичества - нашли в Максиме убежденного противника. Уважение, которым Максим пользовался у лучших современников, свидетельствует о том, что значение его сознавалось и в его время. У него находили и книжное поучение, и нравственный совет, и из кельи его вышло не мало учеников, между которыми достаточно назвать князя Курбского, инока Зиновия Отенского, Германа, архиепископа казанского. Многие мысли Максима легли в основание постановлений Стоглавого собора: таковы главы об исправлении книг, о презрении бедных, об общественных пороках, о любостяжании духовенства; лишь в вопросе о монастырских вотчинах собор принял сторону иосифлян. Несмотря на то, что Максим усвоил лишь одну сторону гуманистического образования - приемы филологической критики - и остался чужд содержанию гуманизма, он явился в истории древнерусского образования "первым посредствующим звеном, которое соединило старую русскую письменность с западной научной школой...
На Поместном Соборе Русской Православной Церкви 6-8 нюня 1988 г. преподобный Максим Грек был канонизован для общецерковного прославления на основании святости жизни и чудотворений от него и его святых мощей, а также на основании его широкой почитаемости православным народом как жителя иноческого жития, святого чудотворца. В июле 1996 г. мощи преподобного Максима Грека были обретены у Духовского храма Троице-Сергиевой Лавры.
