Великий ученый придавал подкорковым нервным образованиям исключительное значение в деятельности мозга в целом, приписывая им, в частности, роль своеобразного источника энергии для коры, поддерживающего тонус и работоспособность ее клеток. Но этим не исчерпывается дело. Новые данные и концепции созвучны также с теоретическими положениями Павлова о так называемой трофической иннервации тканей, развитыми в дальнейшем его учениками, в первую очередь академиками Леоном Абгаровичем Орбели и Алексеем Дмитриевичем Сперанским. Павлов считал на основании многих полученных им фактов, что нервная система влияет на регулировку трофики, то есть питания тканей и органов. Иначе говоря, под воздействием нервной системы меняется характер, интенсивность и ход обмена веществ в иннервируемых органах и тканях, что приводит в конечном итоге к изменению, то есть к улучшению или ухудшению, их функционального состояния и дееспособности.
Многолетние экспериментальные исследования Орбели, основанные на этих идеях Павлова, позволили ему выдвинуть новую оригинальную теорию об адаптационно-трофической функции так называемой симпатической нервной системы — того отдела вегетативной нервной системы, который образуют нервные клетки, расположенные в спинном мозге и симпатических нервных узлах (ганглиях). Согласно его теории, эта система обладает свойством оказывать универсальное влияние на все без исключения части организма —мышцы, железы, органы чувств и даже на разные отделы центральной нервной системы, в том числе и на кору больших полушарий мозга, воздействуя на них через посредство обмена веществ.
Как явствует из многообразных оригинальных и ценных фактов, установленных Орбели и его сотрудниками, симпатическая нервная система способна улучшать функциональное состояние органов и систем, делать их более мощными и совершенными, готовить, адаптировать, то есть приспособлять их к выполнению своей работы наилучшим для данных условий образом.
Следует особо отметить благоприятное влияние симпатической нервной системы на работу органов чувств, на рефлекторную деятельность спинного мозга и продолговатого мозга и на условнорефлекторную деятельность коры больших полушарий мозга.
Близость этих давних выводов Орбели и его сотрудников о функциях симпатической нервной системы и новейших данных физиологии о функциях ретикулярной формации совершенно очевидна. Примечательно, что высшие центры симпатической нервной системы находятся в промежуточном мозге, то есть весьма близко к местоположению ретикулярной формации ствола и промежуточного мозга. Кажется весьма вероятным существование тесной как структурной, так и функциональной связи между ретикулярной формацией и высшими центрами симпатической нервной системы.
Таким образом, упомянутые выше достижения в области изучения функций ретикулярной формации можно в известной мере рассматривать как дальнейшее развитие идей Павлова, а вовсе не как нечто противоречащее этим идеям. Приходится с сожалением констатировать, что эта идейная и фактическая близость достоверных достижений современной физиологии ретикулярной формации сданными достижениями школы Павлова не учитывается не только зарубежными исследователями, но также и многими советскими учеными.
Правда, у некоторых современных исследователей функций ретикулярной формации есть отдельные факты и концепции, противоречащие фактам и взглядам Павлова. Такие факты и концепции относятся, главным образом, к вопросу о роли ретикулярной формации в условно-рефлекторной деятельности. Но в целом идейная близость современных принципиальных достижений в области физиологии ретикулярной формации с достижениями школы Павлова не подлежит сомнению.
