Чрезвычайно распространено мнение, что в древности люди были более свободны в сексуальном плане, и что только в средние века церковь уничтожила эту свободу, внедрив в массовое сознание ханжескую мораль, которую мы наблюдаем до сих пор. Это мнение ошибочно во многих отношениях.
Современное общество ничуть не более свободно, чем большинство известных истории древних цивилизаций. Пожалуй, только Древняя Греция превосходила современную Европу в отношении сексуальной свободы. Большинство же языческих культур, которые приводятся как пример дохристианских свобод, имели свою мораль, значительно более жесткую, чем нынешняя западноевропейская. Средние века были не самым неблагоприятным для любви временем, а преследования за определенные формы сексуальности начались в Европе позднее.
Ошибочно также мнение, что мораль вводится и насаждается религией. Действительно, оправдание морали ее божественным происхождением — одна из функций религии. Но не всякая религия проповедует мораль, и ни одна мораль не была создана проповедниками религии (буддистская мораль — не исключение; буддизм в бытность философским учением создал свою мораль, а уже позднее переродился в религию). Религия просто поддерживает определенную мораль, если это ей выгодно. Когда же сил религии для поддержания в обществе морали становится недостаточно — подключается государство, возводя мораль в форму закона.
Как будет показано далее, изначально всякая мораль имела вполне рациональный смысл, представляя собой правила выживания в тех условиях, в которых она возникла. Но если на определенном этапе какие-то правила выживания приходится облачать в религиозные догмы или государственные законы и карать за их неисполнение — значит, эти правила уже как минимум начали терять свой смысл, если уже давным-давно не потеряли. Итак, чем строже общество требует соблюдения каких-либо моральных норм — тем меньше смысла в этих нормах.
Дело в том, что условия обитания человека стремительно изменяются им самим. Поэтому любая мораль безнадежно устаревает уже через пару столетий после своего возникновения. Но мораль чрезвычайно консервативна по своей природе. В современной морали человеческого общества сохранились отголоски не только исторических цивилизаций, но даже таких древнейших жизненных укладов, как матриархат и патриархат.
Матриархат возник, когда человек окончательно выделился из животного мира, и перед ним открылась новая огромная экологическая ниша. Вполне естественно, что эту нишу люди активно стремились занять. Вот с тех времен и пошел призыв: плодитесь и размножайтесь! А скорость размножения зависит от женщин. Поэтому люди стремились создать женщинам такие условия, чтобы они могли нарожать как можно больше детей. Именно тогда женщин освободили от тяжелой работы, и тогда же возникли культы богини-Матери и других божеств плодородия. Но, поскольку для женщины вероятность забеременеть с первого раза далеко не 100%-ная — значит, надо ебаться как можно больше и с разными партнерами: не с первого, так с пятого раза получится. Веселое было время! Но уже тогда заметили, что от близкородственного спаривания потомство зачастую получается нездоровым... Прошли десятки тысяч лет со времен матриархата и 300 лет с момента изобретения презерватива, но до сих пор мораль запрещает секс с родственниками.
Не знаю, имела ли в действительности место "борьба за права мужчин" в позднем матриархате. Если имела, то здесь как нельзя более уместно будет выражение: "За что боролись — на то и напоролись". Именно патриархат "подарил" мужчинам почти все проблемы и комплексы, которыми они страдают сегодня: от ревности и гомофобии до нарушения потенции.
Но скорее всего — никакой борьбы не было. Просто человечество заселило весь земной шар, и возник вопрос: а что дальше? Более того: экологическая ниша стала тесной, возникла конкуренция между племенами за продуктивную территорию. И вместо прежнего стремления к увеличению количества людей потребовалось повысить их качество. Люди заметили, что качество потомства больше зависит от мужчины, чем от женщины. Дальнейшее легко выводится логическим путем:
1) низведение женщины до роли собственности мужчины (вдруг она поебется с каким-нибудь некачественным и родит от него какого-нибудь урода — а все подумают, что это от меня такие рождаются);
2) ревность (неужели он более качественный, чем я???);
3) многоженство (если я такой самый качественный — почему бы мне нескольких жен не поиметь?);
4) гомофобия (качественные мужчины ебут женщин, а не друг друга);
5) психологические и психосоматические проблемы (сосед всегда кажется более качественным...).
Казалось бы: ну и что в этом плохого? Идет естественный отбор, сильнейшие оставляют больше потомства. Но дело в том, что внутривидовая борьба, в отличие от межвидовой, дает улучшение качества вида только на короткое время (впоследствии оно снижается из-за обеднения генофонда), и одновременно ухудшает его приспособляемость к изменению среды обитания. А человек тем и отличается от животных, что он свою среду обитания сам постоянно изменяет — причем гораздо быстрее, чем это могут сделать природные процессы.
Отсюда и пошло вечное противостояние между прогрессистами и консерваторами по поводу морали. Мораль патриархата приемлема только тогда, когда условия обитания человека не меняются в течение длительного времени (поэтому и сохраняется она прежде всего в глухих деревнях). А изменение условий обитания человека требует как минимум изменения морали, а возможно — и полного отказа от нее. Поэтому наиболее "аморальны" жители крупных городов: там среда обитания меняется быстрее всего.
Обратите внимание: мораль патриархата предписывает делать то же самое, к чему зовет и стадный инстинкт. Это неудивительно: инстинкты направлены как раз на то, чтобы обеспечить наилучшее выживание вида на ограниченной территории в неизменных условиях. Возможно постепенное изменение рангов стадной иерархии под влиянием изменения условий обитания, но этот механизм инерционен и в полной мере работает только тогда, когда условия меняются постепенно, в течение жизни десятков поколений. При более быстрой перемене условий жизни вид может и вымереть, если особи, имеющие полезные для новых условий качества, перемрут от голода в период изменений, не оставив потомства (т.к. неприспобленные к новым условиям высокоранговые особи отберут у них ставший вдруг дефицитным корм, по принципу "умри ты сегодня, а я завтра").
В природе имеется и другой механизм коррекции неблагоприятных изменений в результате полового отбора — хищники. Так, у фазанов высокоранговые самцы хуже летают, чем низкоранговые. Наземные хищники ловят в первую очередь плохо летающих особей, и таким образом не дают фазанам совсем разучиться летать. Но так удачно получается не всегда, и именно поэтому разучились летать страусы: не было наземных хищников, охотящихся на них. А теперь подставьте вместо фазанов и страусов человека, а вместо способности летать — интеллект, и призадумайтесь...
В период матриархата человек впервые встал выше всех животных благодаря своему разуму и речи. Территория перестала быть для него ограниченной, и условия по мере расселения переставали быть неизменными. Поэтому стадный инстинкт уже не был столь нужным, и, видимо, именно в это время он начал в человеке ослабевать. Необходимость совершать опасные переходы в неизвестные земли и в считанные дни приспосабливаться к новым условиям привела к осознанию ценности интеллекта.
Когда человек заселил все пригодные для жизни земли, возникла совершенно иная ситуация. Территория снова стала ограниченной, и условия снова стали неизменными. Стала актуальной борьба групп людей за территорию, а именно этой цели служит стадный инстинкт. Но он, видимо, успел в человеке за время матриархата достаточно ослабеть, и именно поэтому потребовалась мораль, диктующая следовать стадному инстинкту.
Homo потому и называется Sapiens, что лучшие представители этого вида способны разобраться в любой ситуации своим умом, а не следуя природным или общественным шаблонам. Но наиболее неинтеллектуальным представителям народа, которые неспособны просчитать последствия своих действий, мораль действительно необходима. И всякая мораль отражает оптимальный для общества способ существования не блещущих интеллектом людей в какое-то время в каком-то месте. В зависимости от особенностей времени и места в морали могут быть различия.
Так, не случайно все антисексуальные догмы пришли с Ближнего Востока. Именно там в первые века до н.э. был наибольший всплеск венерических заболеваний. Есть даже гипотеза, что многоженство у арабов (а от них — и у всех мусульман) пошло от того, что здоровых мужчин, способных зачать потомство, среди них было меньше половины. Требование девственности от невесты тоже не случайно: это — гарантия, что у нее венерических заболеваний нет.
Кроме того, Ближний Восток — пересечение важнейших торговых путей, поэтому торговля всегда была одним из основных занятий его жителей. Отсюда возникла и привычка подходить ко всему с коммерческих позиций. В том числе — и к сексуальным отношениям. Именно на Ближнем Востоке наиболее выражено отношение к женщине как к собственности мужчины. Древневавилонские тексты при описании военных трофеев наряду с золотом и другими драгоценностями упоминают также женщин. Персы, завоевав Вавилон, тоже взяли в плен всех молодых девушек из города (40 тыс.).
На Ближнем Востоке с глубокой древности и до сравнительно недавних времен было распространено рабство, в том числе — рабыни для удовлетворения сексуальных запросов мужчин. Всякая мораль распространялась только на свободных людей; по отношению к рабам допускалось нарушать любые обычаи и религиозные предписания (больного раба можно было и убить, а при покупке рабов обращали большое внимание на состояние их здоровья). Проституция и публичные дома в современном виде также впервые появились в Вавилоне. В других языческих культурах в это время существовали жрицы любви, которых нельзя назвать проститутками в нашем понимании этого слова: они были действительно жрицами, а совокупление с ними считалось религиозным обрядом.
Мораль древних славян, германцев и кельтов, которой восхищаются некоторые современные неоязыческие авторы, была в значительной степени патриархальной. Во многом это объясняется не очень благоприятными климатическии условиями Северной Европы, в результате чего небольшое по численности племя для своего выживания должно было удерживать и оборонять от соседей довольно обширную территорию. Отсюда возникли стереотипы: мужчина — воин, женщина — домашняя хозяйка, которые не так уж далеки от тогдашней реальности.
Поскольку мужчины в большом количестве гибли в бою, а женщины в одиночку вели все хозяйство, включая работы в поле (из-за чего они не могли себе позволить рожать детей слишком часто), то воспроизводство населения было для древних народов Северной Европы довольно серьезной проблемой. Поэтому многое в их культуре и морали было нацелено на поощрение рождения детей.
Так, большое значение придавалось тому, чтобы брак заключался по любви; считалось, что в этом случае в семье будет больше детей. Хотя мораль требовала супружеской верности, но девственность до брака не была обязательной. Наоборот, для молодежи поощрялась свободная сексуальная жизнь, чтобы будущие супруги могли заранее убедиться в том, что они и в этом отношении совместимы. К бисексуальности отношение было достаточно спокойным, а вот "чистый" гомосексуализм строго осуждался — скорее всего, не по инстинктивным, а по чисто прагматическим соображениям: отказ произвести на свет потомство наносил ущерб всему племени. Именно интересы племени и его выживания в борьбе с соседями мораль славян, германцев и кельтов ставила выше всего. Неудивительно, что в наше время эту мораль пропагандируют именно националисты различного толка.
Неожиданно сходной с моралью североевропейских народов оказывается мораль африканцев. Хотя климатические условия в Африке совсем другие, но благоприятный климат породил чрезвычайно высокую плотность населения при невозможности куда-либо переселиться (мореплавание африканцы так и не развили, а сухопутные направления закрывали Сахара и более развитые цивилизации Египта и Карфагена). В результате, проблемы перед африканцами стоят те же: выживание племени в условиях постоянных войн с соседями и чрезвычайно больших военных потерь.
Во влажном тропическом климате воевать за территорию очень выгодно: несколько гектар земли, которых в Северной Европе едва хватило бы одной семье, в Африке дают существенный прирост продовольствия, достаточный для прокорма небольшой деревни. А из-за высокой плотности населения человеческая жизнь почти не ценится. У большинства африканских народов кража — более серьезное преступление, чем убийство. Вырезать всех мужчин в завоеванной деревне и увести в плен всех женщин и детей — обычная практика в африканских межплеменных войнах. Поэтому многоженство распространено там повсеместно.
Патриархат и в наше время господствует в Африке, а положение мужчины в племенной иерархии напрямую зависит от числа детей в его семье, и косвенно — от числа жен. Так же, как и древние славяне, африканцы поощряют свободную сексуальную жизнь для молодежи, и первую жену африканец выбирает по любви. Остальные жены, как правило, либо вдовы погибших на войне, либо захваченные в плен.
Особое место в истории человечества занимает древнегреческая цивилизация. Это был уникальный тип общества, который не встречается больше нигде у известных историкам народов; разве что образ жизни финикийцев и их потомков-карфагенян с большой натяжкой можно сравнить с греческим.
Древнегреческое общество было неиерархическим по своей структуре. Каждый полис был самостоятельным государственным образованием и управлялся, как правило, народным собранием, в котором могли участвовать все свободные граждане.
Есть основания полагать, что у древних греков стадный инстинкт почти отсутствовал. Помимо неиерархичности общества, об этом также говорят отсутствие культа альфа-самца в греческом искусстве и споры греческих философов о том — каким должен быть наилучший правитель государства: в условиях господства стадной иерархии такой вопрос в принципе не мог бы возникнуть.
Современные исследования показывают, что ослабление инстинкта стадной иерархии у человека коррелирует с высоким уровнем интеллекта. То, что древние греки превосходили большинство окружающих народов в научно-технической области — хорошо известно. Также сохранились свидетельства о том, что греческие купцы считались в древние времена самыми хитрыми и предприимчивыми. Конкуренцию грекам и в технике, и в коммерции составляли в те времена лишь финикийцы, которые, как уже упоминалось, имели частично сходное с греческим общественное устройство.
Условия жизни древних греков имеют кое-что общее с условиями жизни всех людей во времена матриархата. Благодаря своему техническому и культурному превосходству (а также благодаря деловой хватке) греки могли свободно основывать колонии на землях других народов, не встречая серьезного сопротивления. Поэтому вопрос борьбы за территорию не был для них настолько актуальным, чтобы подчинить ему все устройство общества.
И в древнегреческой культуре мы находим элементы матриархата — культ не то чтобы женщины, но женского подхода к жизни: уважение красоты тела (в том числе мужского, что не имело аналогов в те времена), забота о детях и их всестороннем развитии, возведение домашнего хозяйствования в ранг науки.
Важным обстоятельством является то, что в Древней Греции вообще не было венерических заболеваний. Поэтому свободная сексуальная жизнь была абсолютно безопасной. (Кстати: первые противозачаточные средства тоже изобрели именно древние греки.) Греки развили высокую культуру удовольствий, которую многие контактировавшие с ними народы (в частности, римляне) пытались заимствовать, но так и не смогли повторить. У древних греков свобода сочеталась с чувством меры, которого их соседям все время не хватало.
Для многих является загадкой упадок древнегреческого общества после эпохи Александра Македонского и распространение в Греции монотеистических культов. По-моему, ничего удивительного в этом нет: вернувшиеся на родину воины Александра принесли подарочек с Востока — венерические заболевания. И неожиданно то, что составляло основу древнегреческой культуры: культ красоты тела и Эроса — стало опасным для здоровья. Вот и причина смятения в умах и кризиса древнегреческой культуры. Греки заинтересовались: как же решают эту проблему на Востоке, где ситуация еще хуже, — и в ответ получили семитскую мораль вместе с сопутствующими монотеистическими религиями.
Как видим, на культуру, образ жизни и мораль народа влияют его генетические особенности, географические и иные природные факторы (в том числе эпидемиологические). Это подтверждается и при рассмотрении других народов.
Так, свободными нравами отличаются индейцы Южной Америки и полинезийцы. У них семья — это не более чем общее хозяйство; никаких ограничений на сексуальность супружеский статус не накладывает. До прихода европейцев в Южной Америке и на островах Тихого океана из венерических заболеваний имелся только сифилис, но он для коренных жителей не страшнее простуды: генетический иммунитет.
У полинезийцев также практикуются групповые браки. Такой порядок поддерживает высокое генетическое разнообразие, что весьма нелишне в условиях частых в прошлом переселений на другие острова с другими природными условиями.
У народов Крайнего Севера считается правилом хорошего тона дать гостю жену на ночь. Дело в том, что эти народы живут небольшими замкнутыми группами, в результате чего начинает сказываться ограниченность генофонда. Вот и стремятся влить свежую кровь.
Отметим общую особенность: и индейцы Южной Америки, и полинезийцы, и народы Крайнего Севера практически не занимаются борьбой за территорию. Ведь как-то разграничивать и предъявлять права на охотничьи угодья в джунглях Амазонии крайне затруднительно. На островах Тихого океана до сих пор остаются незаселенные места; кроме того — десант с моря провести значительно сложнее, чем сухопутную военную операцию. А чукчи и эскимосы населяют такую территорию, которая вряд ли кому-то еще понадобится ;-) (В конце концов она понадобилась европейцам, но совсем по другой причине.)
Одной из наименее понятных европейцам цивилизаций всегда была китайская. И отношение китайцев к интимным вопросам тоже не исключение.
В Китае нет понятия "любовь" в европейском смысле этого слова. Там есть культура секса, есть богатые традиции эротической литературы, но "Ромео и Джульетту" китайцы совершенно не поймут ;-)
В философии конфуцианства и в китайской народной религии важное место занимает почитание предков. И традиционная мораль в Китае также ставит интересы рода, семьи превыше всего. Китаец выбирает себе жену из рациональных соображений — достойную его рода, его предков. Секс для развлечения и для продолжения рода в Китае четко разделяются. Китайская мораль более-менее спокойно относится к сексуальным отношениям вне семьи и к бисексуальности, но не одобряет "чистый" гомосексуализм — из тех же соображений, что и древнеславянская: продолжение рода — долг каждого китайца.
Как видим, у народов с родовым или племенным укладом религия не является установителем морали. Их мораль подчинена интересам рода или племени, которые вполне понятны каждому их представителю. Религиозные основания под мораль начинают подводиться только при переходе к обществу более крупного масштаба.
Но из этого не следует, что именно религия объединяет племена в нации и государства. Она просто оказывается в нужное время в нужном месте, и проповедует идеи, которые пользуются спросом в данный момент. Именно моралистам требуется религия как обоснование, а не религионерам мораль. Религия проповедует мораль только в соответствии со своими собственными интересами.
Религиозная мораль отражает характер жизни того общества, в котором она когда-то возникла. Но в истории существовали, а кое-где и сейчас существуют, религии, находящиеся в противоречии с обществом, в котором они распространены. Такие религии могут вводить для своих последователей совершенно иную, деструктивную по отношению к современному им обществу, мораль.
Так, гностики проповедовали, что наилучшим для человека и всего человечества будет поскорее закончить телесную жизнь в этом мире. Одним из средств для этого они видели уничтожение института семьи. Поэтому во многих гностических сектах действовала почти полная сексуальная свобода. Поощрялись любые виды сексуальности между любыми партнерами, включая некрофилию и зоофилию. Не допускалось только одно — постоянное партнерство. Рождение детей также не поощрялось.
Тантристы в Индии также не озабочены вопросами интеграции своих последователей в общество. В отличие от йогов, провозглашающих аскетизм и насильственное преодоление своих сексуальных потребностей, тантристы проповедуют "избавление от потребностей путем их насыщения". То есть ебаться, ебаться и ебаться, пока не надоест хуже горькой редьки ;-) Не знаю: многим ли действительно надоело, но в любом случае — и тантристы, и гностики идут внешне привлекательными средствами к негодной цели.
У родственного гностицизму христианства цель совсем другая — встроиться в любое общество и занять в нем лидирующее положение. Христианская церковь с момента своего основания была коммерческим предприятием и проповедовала то, что было выгодно в данный момент. Именно этим объясняется такое недоумение изучающих раннее христианство по поводу того, что оно не имело ничего общего с современным.
Когда нужно было привлечь новых последователей — христианские проповедники активно повторяли фразу "Бог есть любовь", имея в виду в том числе и любовь телесную. Когда же потребовалось, чтобы все считали себя грешниками и платили церкви за "спасение души" — эта любовь сразу же попала в разряд грехов. "Библия" — выдающаяся книга в том отношении, что в ней можно найти оправдание чему угодно.
Средневековье в отношении морали весьма противоречиво. Любые проявления сексуальности, не ведущие к зачатию, считались грехом, но грехом простительным — достаточно лишь покаяться, сделать пожертвование на церковь или купить индульгенцию. Среди простого народа еще сохранялись элементы языческой культуры. Мораль феодалов была более строгой, но это было связано скорее с древнегерманскими традициями, чем с христианством. Церковь же требовала только одного: денег. Репрессии со стороны церкви обрушивались лишь на тех, кто пытался ограничить ее власть или составить ей конкуренцию (например, катаров).
В своей торговле доступом в рай церковники несколько перегнули палку. Все-таки религия должна содержать в себе элемент таинственного и мистического, а не быть просто коммерческой фирмой. Недовольство деятельностью католической церкви вызвало к жизни движение реформации, которое в своей полемике с католиками делало основной акцент именно на их отходе от христианской морали.
В результате на смену средневековой католической церкви, для которой библейские догмы были средством поддержания ее власти и богатства, пришла другая церковь, для которой они стали целью. А римские папы, желая откреститься от обвинений со стороны Лютера и Кальвина в аморальности, также решили "закрутить гайки". И костры инквизиции запылали с невиданным прежде размахом.
Аналогичный процесс происходил и на Руси, только он был инициирован царем и боярами с целью ограничить власть церкви и сократить ее земельные владения. Кампания по возвращению к исконному византийскому толкованию православия, завершившаяся церковным расколом, не ограничивалась исправлением неточностей в церковных книгах и обрядах. Если раньше текст "Библии" имелся только у попов, и они толковали и применяли его по своему усмотрению, то после раскола каждая из церквей стремилась доказать, что она "более истинная", для чего стала понимать дословно все антижизненные бредни апостолов и целенаправленно проводить их в жизнь.
Также ужесточению морали способствовал и переход от феодального строя к капиталистическому. При феодализме власть предержащим не было дела до того — как живет простой народ. Да и церковников его жизнь мало интересовала: для них христианином был тот, кто платил десятину, а еретиком — тот, кто агитировал ее не платить. Поэтому церковь смотрела сквозь пальцы на элементы язычества в народных праздниках и на все народные "грехи". Соблюдение моральных норм на практике требовалось только от благородных, и только по отношению к таким же благородным. В результате простой народ жил как пролы у Оруэлла, практически без надзора властей; от него требовалось только платить все подати и не бунтовать. Дворяне по отношению к народу тоже моралью себя не утруждали (достаточно вспомнить хотя бы право первой ночи дворянина по отношению к крестьянским девушкам). Буржуазный же строй упразднил сословные различия по происхождению, и мораль стала (по крайней мере — теоретически) одной для всех. Именно тогда были введены одинаковые для всех законы, и в них была вписана уголовная ответственность за супружескую измену, гомосексуализм и т.п.
Похожие процессы происходили в мусульманском обществе, только там сказывалась и ближневосточная специфика, а именно: рабство и многоженство. "Коран" запрещает обращать в рабство мусульман и одновременно проповедует совершенно разную мораль по отношению к мусульманам и немусульманам. Так, в нем имеется заповедь "Не убий", но только по отношению к мусульманам; убийство "неверного" во многих случаях допускается и поощряется. Точно так же дело обстоит и с сексуальностью: если между мусульманами запрещены супружеская измена, секс до брака и гомосексуализм, то с рабами все это было допустимо. В гареме могло быть не более четырех жен-мусульманок, но помимо них могло быть сколько угодно рабынь. Также у некоторых знатных людей имелся и гарем из мальчиков. Поэтому рассказы европейских авторов о мусульманском Востоке кажутся противоречивыми: в них упоминается одновременно и строгая мораль, и дикий по средневековым христианским меркам "разврат".
Все это продолжалось до XVIII в. Тогда европейцы захватили контроль над морями и океанами, монополизировав работорговлю. Мусульманские страны в это время находились в культурном упадке и экономическом кризисе. В результате, они уже не могли позволить себе иметь рабов в таком количестве, как раньше. Кроме того, в исламский мир проникали европейские идеи гражданского общества. Это способствовало отмене рабства во многих восточных странах и введению равных для всех законов, основанных на морали "Корана". Времена гаремов и сексуальных развлечений с рабами ушли в прошлое, и мусульманское общество стало таким, каким мы его наблюдаем сегодня.
Общий вывод: любая тоталитарная монотеистическая религия требует строгого соблюдения своей морали тогда, когда она чувствует конкуренцию со стороны родственных ей конфессий. В тех же случаях, когда нет желающих оспорить истинность ее толкования данной религии, она может допускать и послабления, если это оказывается выгодным.
Особая ситуация складывается, если конкуренцию монотеизму составляют более либеральные религии, а также когда церковная мораль явно перестает соответствовать текущей ситуации в обществе. В этом случае церковь готова идти на поводу у любых изменений общественных взглядов на мораль, если это видится ей способом сохранить свое положение в обществе. Именно это мы видим сейчас на Западе, где протестантские церкви начинают возводить в сан священника уже не только женщин, но и гомосексуалистов. При этом чем острее конкуренция на рынке религиозных услуг — тем скорее религия готова поступиться своими заповедями. Характерно также, что католики, православные и другие конфессии, бóльшая часть паствы которых проживает в отсталых странах, не торопятся идти в ногу со временем: их бизнес пока еще идет по-прежнему успешно, и потеря последователей на Западе восполняется в "третьем мире".
Все имеющие под собой основание претензии моралистов к сексуальности относятся к двум сферам: деторождения и здоровья. Их полностью снимает презерватив — без преувеличения, великое изобретение человечества, стоящее в одном ряду с колесом, обработкой металлов, использованием огня и электричества. После того, как стало возможным ебаться, не вступая в противоречие с заботой общества о рождении детей и нераспространении венерических заболеваний, сексуальность начинает постепенно выводиться из сферы морали. Характерно также, что в Западной Европе умение и желание пользоваться презервативом стало моральной нормой — вместо требований воздержания и насилия над собой.
В наше время моралистам уже невозможно утверждать, что их мораль — единственно возможная. Возникает противостояние разных моралей, в котором не последнюю роль играет и стадный инстинкт. Именно этим объясняется, что мусульмане, католики и представители иных консервативных религиозных конфессий продолжают придерживаться своей морали, живя среди более либерально настроенного большинства: для них это — способ показать свою принадлежность к определенному человеческому стаду. То же самое можно сказать про нацистов, коммунистов и другие политические группировки, имеющие стадную структуру. Всевозможные "исламские республики" и прочие тоталитарные режимы, устанавливающие архаичную мораль, возникают в наше время с целью выделить определенный народ или религиозную общность из общемирового человеческого стада. Таким образом, в наше время и в ближайшем будущем не мораль, а стадный инстинкт является и будет являться основным тормозом на пути человечества к полной сексуальной свободе.