Слово скажу —
Леденеют губы.
Осенний вихрь!
Басё
Японское лирическое стихотворение хокку (хайку) отличается предельной краткостью и своеобразной поэтикой.
Народ любит и охотно создает короткие песни — сжатые поэтические формулы, где нет ни одного лишнего слова. Из народной поэзии эти песни переходят в литературную, продолжают развиваться в ней и дают начало новым поэтическим формам.
Так родились в Японии национальные стихотворные формы: пятистишие — танка и трехстишие — хокку.
Хокку — лирическое стихотворение. Оно изображает жизнь природы и жизнь человека в их слитном, нерасторжимом единстве на фоне круговорота времен года.
Японская поэзия является силлабической, ритмика ее основана на чередовании определенного количества слогов. Рифмы нет, но звуковая и ритмическая организация трехстишия — предмет большой заботы японских поэтов.
Хокку обладает устойчивым метром. В каждом стихе определенное количество слогов: пять в первом, семь во втором и пять в третьем — всего семнадцать слогов. Это не исключает поэтической вольности, особенно у таких смелых поэтов-новаторов, каким был Мацуо Басё (1644—1694). Он иногда не считался с метром, стремясь достигнуть наибольшей поэтической выразительности.
Мацуо — фамилия поэта, Басё — его псевдоним.
Размеры хокку так малы, что по сравнению с ним европейский сонет кажется монументальным. Оно вмещает в себе считанное количество слов, и тем не менее емкость его относительно велика. Искусство писать хокку — это прежде всего умение сказать многое в немногих словах. Краткость роднит хокку с народными пословицами. Некоторые трехстишия получили хождение в народной речи на правах пословиц, как, например, стихотворение поэта Басё:
Слово скажу —
Леденеют губы.
Осенний вихрь!
Как пословица оно означает, что «осторожность иногда заставляет промолчать».Но чаще всего хокку резко отличается от пословицы по своим жанровым признакам. Это не назидательное изречение, короткая притча или меткая острота, а поэтическая картина, набросанная одним-двумя штрихами.
Хокку сродни искусству живописи. Они нередко писались на сюжеты картин и, в свою очередь, вдохновляли художников; подчас они превращались в компонент картины в виде каллиграфически выполненной надписи на ней.
Цветы сурепки вокруг.
На западе гаснет солнце.
Луна на востоке встает.
Широкие поля покрыты желтыми цветами сурепки, они кажутся особенно яркими в лучах заката. С огненным шаром заходящего солнца контрастирует восходящая на востоке бледная луна. Поэт не рассказывает нам подробно, какой при этом создается эффект освещения, какие краски на его палитре. Он только предлагает по-новому взглянуть на ту картину, которую каждый видел, может быть, десятки раз... Группировка и выбор живописных деталей — вот в чем основная задача поэта.
Японский поэт не развертывает перед читателем всей панорамы возможных представлений и ассоциаций, возникающих в связи с данным предметом или явлением. Он только будит мысль читателя, дает ей определенное направление.
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
Басё
Иногда все хокку целиком — развернутая метафора, но ее прямое значение обычно скрыто в подтексте.
Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела...
О, с какой неохотой!
Басё сложил это стихотворение, расставаясь с гостеприимным домом своего друга.
Было бы, однако, ошибкой в каждом хокку искать подобный двойной смысл. Чаще всего хокку — конкретное изображение реального мира, не требующее и не допускающее никакого другого толкования.
Хокку учит ценить и скромную красоту простых людей. Вот жанровая картинка, созданная Басё:
Азалии в грубом горшке,
А рядом крошит сухую треску
Женщина в их тени.
Это, наверно, хозяйка или служанка где-нибудь в бедной харчевне. Обстановка самая убогая, но тем ярче, тем неожиданней выделяются красота цветка и красота женщины. В другом стихотворении Басё лицо рыбака на рассвете напоминает цветущий мак, и оба они одинаково хороши. Красота может поражать, как удар молнии:
Едва-едва я добрел,
Измученный, до ночлега...
И вдруг — глициний цветы!
Басё
***
Покидая родину
Облачная гряда
Легла меж друзьями... Простились
Перелетные гуси навек.
***
Роща на склоне горы.
Как будто гора перехвачена
Поясом для меча.
Весной собирают чайный лист.
***
Все листья сорвали сборщицы...
Откуда им знать, что для чайных кустов
Они — словно ветер осени!
***
Недолгий отдых в гостеприимном доме
Здесь я в море брошу наконец
Бурями истрепанную шляпу,
Рваные сандалии мои.
***
На чужбине
Тоненький язычок огня, —
Застыло масло в светильнике.
Проснешься... Какая грусть!
***
Как свищет ветер осенний!
Тогда лишь поймете мои стихи,
Когда заночуете в поле.
***
И осенью хочется жить
Этой бабочке: пьет торопливо
С хризантемы росу.
***
Цветы увяли.
Сыплются, падают семена,
Как будто слезы...
***
Как быстро летит луна!
На неподвижных ветках
Повисли капли дождя.
***
Снова встают с земли,
Тускнея во мгле, хризантемы,
Прибитые сильным дождем.
***
На горе «Солнечного света»
О, священный восторг!
На зеленую, на молодую листву
Льется солнечный свет.
***
Я осенью в доме один.
Что ж, буду ягоды собирать,
Плоды собирать с ветвей.
***
Холодный дождь без конца.
Так смотрит продрогшая обезьянка,
Будто просит соломенный плащ.
***
До чего же долго
Льется дождь! На голом поле
Жниво почернело.
***
Ученикам
Не слишком мне подражайте!
Взгляните, что толку в сходстве таком?
Две половинки дыни.
***
Конец осенним дням.
Уже разводит руки
Каштана скорлупа.
***
Только стали сушить
Солому нового сбора... Как рано
В этом году дожди!
***
О, этот долгий путь!
Сгущается сумрак осенний,
И — ни души кругом.
***
Осеннюю мглу
Разбила и гонит прочь
Беседа друзей.
|
|