Настроение сейчас - то ли чаю выпить, то ли повеситься

Дай мне проверить прочность
Твоих ресниц, прозрачность глаз,
 Я изучил состав твоих слёз
И написал об этом рассказ.
Во всех журналах мира
Его издали на всех языках,
И ты теперь плачешь каждый день
И режешь вены на руках.

Перерезая горло своё,
Ты вспоминаешь о том, что есть я,
И при этой мысли всегда
Из под юбки твоей выползает змея.
Мозг твой - враг твоих слов,
Сердце твоё по венам гонит раствор,
Белый раствор мышьяка,
Смотри, как прекрасна луна
Похожа на чьё-то лицо,
На чьё, дай Бог вспомнить,
А Да, на твоё Когда ты увидела смерть,
Заглянувшую в наше окно.
Солнце - тоже лицо,
Но мы не знаем этого –
Нам не видно его
Из-за яркого света в глаза.

Смотри, как светит солнце,
Смотри, как таят облака,
Погода будет, как никогда
Легка, тепла, и нежна.
Лишь только лёгкий ветер –
Шалун, отбившийся от зимних туч,
Волнует волосы твои и мои.
Лежим в гробу мы вместе, ну и пусть...

Две категории людей
Недоступны моему пониманию:
Люди, которым нравится повелевать,
И люди, которым нравится подчиняться.


Очевидно, я лишен какого-то органа,
Позволяющего получать наслаждение
От власти и подчинения…

Точно так же, как кастраты с детства
Недоумевают над тайной секса,
Я недоумеваю над тайной власти.

Разумеется, как любой человек,
Время от времени
Я выступаю в роли то начальника, то подчиненного,
Но получаю от этого не больше удовольствия,
Чем фаллоимитатор от своей работы.

(Илья Кормильцев)

простите, но я не могу не разобрать это на афоризмы. мне предельно ясен и странно близок её подход к искусству, трактовки положения автора по отношению к своему произведению.

 
Слава Богу, что есть у поэта выход героя, третьего лица, его. Иначе — какая бы постыдная (и непрерывная) исповедь. Так спасена хотя бы видимость.

Единственный способ искусству быть заведомо-хорошим — не быть.

...Ибо моя монашка не поэт-профессионал, который душу черту продаст за удачный оборот (да только черт не берет, потому что ничего и нет) — а: — чистый сосуд Божий, то есть тот же четырехлетний с его «там-от» — и говорят они: и монашка, и безногая девочка, и мальчик, — все безымянные девочки, мальчики, монашки мира — одно, об одном, вернее одно через них говорит.

Низкое близкое небо земли.

По отношению к миру духовному — искусство есть некий физический мир духовного.

По отношению к миру физическому — искусство есть некий духовный мир физического. (о боже мой, сколько в этой мысле истинного о поэзии!)

Уподобление с искусством не случайное, ибо стихи — то, с чего глаз не свожу, говоря искусство — все событие стихов — от наития поэта до восприятия читателя — целиком происходит в душе, этом первом, самом низком небе Духа.

 «Душевно-художественный рефлекс». Художественной-болевой, ибо душа наша способность к боли — и только. (К не-головной, не-зубной, не-горловой — не — не — не и т. д. боли—и только.)

Состояние творчества есть состояние сновидения, когда ты вдруг, повинуясь неизвестной необходимости, поджигаешь дом или сталкиваешь с горы приятеля. Твой ли это поступок? Явно — твой (спишь, спишь ведь ты!). Твой — на полной свободе, поступок тебя без совести, тебя — природы.

Если Ундина молит о бессмертной душе, как же ей не отдать — свою? (и самой не стать пеной, ибо таков должен был бы быть закон твоих союзов, но и конец таких сказок — один: отдавая душу стихии, сами становимся стихийными духами, которым — кто отдаст душу?)

Искусство своим жертвам не платит. Оно их и не знает. Рабочему платит хозяин, а не станок. Станок может только оставить без руки. Сколько я их видала, безруких поэтов. С рукой, пропавшей для иного труда.

(большая цитата, но нужно привести полностью, потому что предстоит много думать над ней в силу специфики будущей профессии): "Задуматься над преподаванием литературы в средней школе. Младшим дают «Утопленника» и удивляются, когда пугаются. Старшим — Письмо Татьяны и удивляются, когда влюбляются (стреляются). Дают в руки бомбу и удивляются, когда взрывается.

И — чтобы кончить о школе:

Если те стихи о Байроне вам нравятся — отпустите детей (то есть ваше «нравится» оплатите), либо признайте, что «нравится» не есть мера вещей и стихов, есть не мера вещей и стихов, а только вашей (как и авторской) низости, наша общая слабость перед стихией, за которую мы в какой-то час и еще здесь на земле — ответим.

Либо отпустите детей.

Либо вырвите из книги стихи".

Двенадцать лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского-поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил.

Быть человеком важнее, потому что нужнее. Врач и священник нужнее поэта, потому что они у смертного одра, а не мы. Врач и священник человечески-важнее, все остальные общественно-важнее. 

 

ты уверена, что не на чердаке повесишься, а поднимешься вверх по карьерной лестнице? (с)

по-моему, пора снова заводить правило "не пью больше одного бокала". ибо херово на утро так, что всё положительное вчерашнего вечера оказывается не таким уж и классным, учитывая цену, которую заплатил мой организм. печальная печль.
еще с утра в двери кто-то стучался и сон мне снился дурацкий. про девочку-привидение.

о, сегодня был день))
ругань, назговоры про политику вместо рекламы, про будущее у фантастов, бытовуха, шикарный спектакль "Шикарная свадьба", наш квартет и танцы до упаду, я наговорила лишнего (ну да ладно)...
дела... хороший вечер) "всем спасибо, но вы не свободны".
хорошо жить в общаге, прикольно)
спокойной ночи, мир.

Элиот Томас Стернз
Полые люди


_Мистер Курц умерла_


Подайте Старому Гаю


I


Мы полые люди,

Мы чучела, а не люди

Склоняемся вместе -

Труха в голове,

Бормочем вместе

Тихо и сухо,

Без чувства и сути,

Как ветер в сухой траве

Или крысы в груде

Стекла и жести


Нечто без формы, тени без цвета,

Мышцы без силы, жест без движенья;


Прямо смотревшие души

За краем другого Царства смерти

Видят, что мы не заблудшие

Бурные души - но только

Полые люди,

Чучела, а не люди.


II


Я глаз во сне опасаюсь,

Но в призрачном царстве смерти

Их нет никогда:

Эти глаза -

Солнечный свет на разбитой колонне,

Дрожащие ветви;

А голоса

В поющем ветре

Торжественней и отдаленней,

Чем гаснущая звезда.


Да не приближусь

В призрачном царстве смерти

Да унижусь,

Представ нарочитой личиной

В крысиной одежке, в шкуре вороньей

В поле на двух шестах

На ветру

Воробьям на страх,

Только не ближе -

Только не эта последняя встреча

В сумрачном царстве


III


Мертвая это страна

Кактусовая страна

Гаснущая звезда

Видит как воздевают руки

К каменным изваяньям

Мертвые племена.


Так ли утром, когда

Мы замираем, взыскуя

Нежности

В этом другом царстве смерти

Губы, данные нам

Для поцелуя,

Шепчут молитвы битым камням.


IV


Здесь нет глаз

Глаз нет здесь

В долине меркнущих звезд

В полой долине

В черепе наших утраченных царств

К месту последней встречи

Влачимся вместе

Страшимся речи

На берегу полноводной реки


Незрячи, пока

Не вспыхнут глаза,

Как немеркнущая звезда,

Как тысячелепестковая,

Роза сумрака царства смерти

Надежда лишь

Для пустых людей.


V


_Мы пляшем перед кактусом

Кактусом кактусом

Мы пляшем перед кактусом

В пять часов утра_.


Между идеей

И повседневностью

Между помыслом

И поступком

Падает Тень

_Ибо Твое есть Царство_


Между зачатием

И рождением

Между движением

И ответом

Падает Тень

_Жизнь очень длинна_


Между влечением

И содроганием

Между возможностью

И реальностью

Между сущностью

И проявлением

Падает Тень

_Ибо Твое есть Царство_


Ибо Твое

Жизнь очень

Ибо Твое есть


_Вот как кончится мир

Вот как кончится мир

Вот как кончится мир

Не взрыв но всхлип_

разобрали мой урок по косточкам, чо. с передразниваниями и маханием руками. переживаемо, успокаиваю я себя, переживаемо. главное, что я усвоила свои ошибки, буду внимательней и собранней при подготовке урока. но передразнивать меня всё-таки не надо было. не надо. я слишком самолюбива на этот счёт. тем более, что сделала я много и вложила в это "много" немало себя.

и еще из критики можно сделать следующий вывод: моя проблема еще и в том, что я не хочу детей считать мышами и прижимать им хвост. я хочу их видеть и слышать. я хочу быть с ними, разговаривать с ними, мне интересно. и они меня слушали, а это - самое главное. остальные косяки я поправлю, обещаю себе и своим будущим ученикам.

http://rusrep.ru/2008/07/egor_letov/ про Летова. про Летова, написанное хорошо. наткнулась случайно.

ну и еще в этот пост:

Жену свою я не хаю,
И никогда не брошу ее,
Это со мной она стала плохая,
А взял-то ее я хорошую. 

это не Маяковский, не (я про то, что любят "цитировать" ВКонтакте в сильно изменённом виде). это Олег Григорьев, одно из открытий этого странного дня.

открытые мной сегодня стихи Каменьской только утвердили меня в том, что она говорит всё то, что я не могу сказать. и про детские могилы, в частности.

ЧТОБЫ МЫ БЫЛИ
                 …чтобы мы были.
                               Ян Спевак
Улыбаюсь тебе сквозь сон
и сквозь стих стало быть ты есть
Если о ком-то тоскуют так верно
разве может его не быть
Ты есть нетленнее чем есть
всё остаётся в силе
Я всегда потихоньку знала
нужно лишь очень любить
чтобы мы были

РОЖДЕНИЕ СТИХА
Я видела, как трудно ищет слово
поэт в мучительных блужданьях
сначала только голос гул
тот что еще не разделен на звуки
бормотанье родника
в котором родится слово
напрягшиеся мышцы лесоруба
труд черпанья из недр
растопыренные пальцы ладони
взвешивающие воздух
пробующей тяжесть глыбы
чтобы
внезапной спазмой рук
рывком
поднять незримую руду
как будто кто-то её держит снизу
то вдруг нацеленные когти
подстерегающие сверху
чтобы мгновенье выбрав
ринуться схватить добычу
месить мять и катать
шар жгучего мороза
сгусток бесформенной слюны
тесто из пота крови соли
и вот
как молота удар
как смертный крик
как озаренье
исторгнутый хрипящим горлом
стих сразу весь живой горячий
трепещется в пеленках речи

МОГИЛКИ ДЕТЕЙ
Могилки у ограды кладбища
маленькие как игрушки
сухую ручку выставил Иисусик
за стеклом жестяные цацки
и бумажные цветы будто пташки
Зыгмусь Юрек и Марыся
имена уменьшительные как крылышко мухи
которая жужжит в перевернутой банке
жизнь еще не успела укорениться
лишь содрогнула нутро матери

СЛЕДЫ
Боголюбивый недоверок
ищу хоть следа на песке
хоть черточки из того
что писал Он пальцем
на земле библейской
хоть в воздухе витающего жеста
хоть вздоха в стародавней тишине
хоть горизонта на котором
отдыхало Его око

А всюду вижу лишь печаль Христову
на каждом человеческом лице

ОДИН ДЕНЬ
Под утро кто-то позвал меня по имени: Аня
я проснулась была тишина это снег выпал ночью
было бело и пусто день воскресный
снег шел и шел как если бы не в марте
а поутру на Рождество
снег шел мой сын в больнице
подошел к окну я переводила стихи поэта
который без конца повторял ты несомый морем
ты носивший море любви можно было это сказать
гораздо проще поэзия далека как море
а снег всё шел и шел и пришло время
идти в больницу с компотом в банке
в коридоре всё еще умирала старушка
сучила ручками как белая обезьянка
и смотрела уставившись в потолок как будто
хотела что-то себе припомнить
остальных больных убрали мой сын себя чувствовал лучше
сидел опершись на подушки он ждал жену
мать не заметил снег шел и шел
пришла жена из сумочки её скользнул
красный шарфик сыночка пора идти
сегодня заупокойная месса за душу пани Марии
она была добрая от костёла уцелели только
ноги Христа и бедра остальное дорисовали зря
воображение сделало бы это лучше
мы подали руки друг другу в знак мира
служба была долгой как вздох облегченья
трамваи двигались в этот день еле-еле
конный памятник был в шапке снега
однако он меня не заметил даже когда на прощанье
я поцеловала его в лоб может быть он
еще стыдится поцелуев матери
нужно помыть посуду и заняться стиркой
чай остыл и опять уже ночь
одиночейшее время одиноких

МОЛИТВА
КОТОРАЯ НАВЕРНО БУДЕТ УСЛЫШАНА

Боже дай мне страдать много
а потом дай умереть

Позволь идти сквозь тишину
пусть не останется по мне даже страх

Сделай так чтоб наш мир продолжался
пусть море целует берег

Пусть трава и дальше будет зелёной
чтоб в ней могла укрыться лягушка

и кто-то мог окунуть в неё лицо
и выплакать свою любовь

Дай чтобы день взошел столь ясный
как если б не было уже страданья

А стих мой пусть стоит прозрачный как стекло
о которое бьется заблудившаяся пчела

переводы Натальи Астафьевой.
Цитируется по антологии "Польские поэты XX века", том первый, изд-во "Алетейя", СПб, 2000

влюблённые в меня мужчины. влюблённые в меня женщины. люди, хвалящие мою игру.
что ж я сама от себя не тащусь? что ж я такое говно депрессивное?

В колонках играет - Психея - Любовь и Вечность

Настроение сейчас - хорошо.

любовь и вечность, детка, - слова для толпы (Психея)

на улице снег. и день поделился на две половины. плохо, когда лежишь и не можешь встать. хорошо, когда приходят друзья и можно болтать, не смолкая, о чём угодно хоть сто лет подряд, смеяться до колик, лепить снежки из первого снега, любить одного человека, а в нём - весь мир: чай, посиделки, смех, плохое вино, новую комнату, горячие батареи, криво заправленную кровать и жизнь, текущую от аперля к апрелю.

не могу подобрать слов, чтобы описать, как мне приятно, как чувство глубокого удовлетворения наполняет всё моё существо, когда друзья и знакомые говорят: "вы сделали шикарный спектакль. я не ожидал такого уровня от любительского театра". 

да и после премьеры почему-то вспоминается только хорошее. я рада, что это было. будет лучше.

соседи за стенкой угомонились. спят, наверно. музычку им включить штоле?))

да ладно, шучу. просто я вот тут сижу с этой дурацкой системой уроков, а вокруг спят... тоже что-ли пойти...?

 

p.s. интересно, а вот я всегда буду разочаровываться в симпатичных мне с первого взгляда людях или в этот раз обойдётся?

ужасное, ужасное, ужасное это дело - давать интервью. двух слов не могла связать, курица. не понимаю, что со мной творится.
и фотография еще дурацкая вышла... ну и денёк.

был спектакль.
много приятных ожиданностей и неожиданностей.
 одна неприятная... но я даже вспоминать не хочу.

у меня нет ни одной фотографии с мамой. а так бы хотелось...
те, что сделаны 20 лет назад каким-то папиным другом не в счёт. но мне про них столько рассказывала бабушка, что я почти вижу события того раннего утра :)
десять лет спустя, после того шумного и суетливого начала дня, запечатленного на нескольких фотографиях, мне казалось, что всё, происходящее со мной - сон, дурной сон. стоит только проснуться и снова я увижу нашу комнату, отодвину тщательно отбеленный мамой тюль, отделяющий кровать от всего остального жилого пространства, маму, пекущую блины на маленькой электрической плитке, стоящей напротив двери в комнату, наш обеденный стол, два стула, стоящие друг напротив друга по разным концам стола (я всегда сидела слева), мой "уголок школьника", маленький чёрно-белый телевизор, привезённый нам дедушкой, ковёр, на котором остался отпечаток случайно уроненного кипятильника. я как сейчас помню нашу с мамой панику, когда мы заметили, что вся вода из банки выкипела и кипятильнику угрожает опасность взорваться, а нам - дополнительные расходы на новый нагревательный прибор. но кипятильник остался цел, мама, спасая его, не обожглась, а тот ковёр до сих пор жив, в отличии от многого, бывшего вместе с нами в той комнате.

например, моей куклы. её подарил мне папа на два года. и этот момент я тоже очень хорошо помню - много гостей, большой стол, а посреди него возвышается прелестнейшая, удивительная, волшебная кукла, только что вынутая папой из коробки. у неё две белых косички, голубое платье и на ручках лежит пупс - розовый, маленький, чудесный пупс! но окончательно поражает воображение двухлетней девочки то, что её кукла (подумать только, теперь её кукла!) умеет ходить, поворачивать голову, качать пупса и петь песенку! семь лет спустя у нас с мамой не всегда находились деньги на батарейки для моего персонального чуда, да и пупс был давно потерян, хотя, благодаря стараниям мамы и моему бережному отношению, косички остались почти такими же и всё еще было цело голубое платье, а кроме него появилось даже несколько других незамысловатых кукольных одёжек. но любила я её не меньше. в моём новом доме её не оказалось. 

теперь я - в том доме, что стал для меня новым десять лет назад. здесь есть те фотографии, тот ковёр, много других кукол. мамы нет. а сегодня бы ей исполнилось сорок девять лет.

всё искупается радостью.

вот так сядешь за компьютер в 21.00, а через полчаса смотришь на часы - 23.06. два бесполезных часа. и так каждый день. устала.