Скрипач Максим Венгеров

Родился в Челябинске и в течение месяца был перевезен в Новосибирск в 1974 году. Окончил музыкальную школу. В 1989 г. вместе с семьей своего учителя, профессора Новосибирской консерватории Захара Брона и другими его учениками — Вадимом Репиным, Николаем Мадоевым и Натальей Прищепенко — переехал в Любек (Германия). С 1990 года — гражданин Израиля.

В 1990 году выиграл Конкурс скрипачей имени Флеша в Лондоне, в 1995 году удостоен итальянской Премии Академии Киджи как выдающийся молодой музыкант.

Когда Венгерову - "продукту" ускоренного музыкального образования позднесоветской эпохи – было чуть больше 20 лет, он прославился как один из самых выдающихся скрипачей своего поколения. Помимо потрясающей скорости и экспрессии, его выступления отличали личностное тепло, непринужденный блеск и обаяние. Это было совсем не похоже на сдержанность старой русской школы или на поверхностность большинства европейских современников. Его записи завоевывали премии, а его заработки взлетели, по слухам, до 40 тысяч за концерт, что было намного больше, чем у других музыкантов-солистов.

Мендельсон. Скрипичный концерт.

Но спустя десять лет, успешная карьера начала рушиться. В 2005 году Венгеров, опасаясь сгореть дотла, вырвался из «беличьего колеса», прекратил давать по 100 концертов в год и взял отпуск на шесть месяцев, во время которого повредил правое плечо, поднимая штангу. Он вернулся к работе в 2007 году, однако его обычные выступления утратили былой блеск, как будто травма плеча не осталась без последствий. В 2008 году, в возрасте 34 лет, он практически оставил карьеру солиста и предпочел переквалифицироваться в дирижеры.

Венявский. Полонез Brillantе.

Венгеров - не первая музыкальная знаменитость, столкнувшаяся с подобными проблемами. Покойный русский пианист-эмигрант Владимир Горовиц, регулярно отказывался от публичных выступлений на долгие сроки – каждый раз на несколько лет, когда его начинало мучить чувство собственного несовершенства. Американский пианист Ван Клиберн сошел с карьерной лестницы, когда ему было немногим за тридцать – он оказался неспособен соответствовать ожиданиям, порожденным его ранним сенсационным успехом на московском Конкурсе имени Чайковского в 1958 году.

Брамс. Венгерский танец N7

Однако, когда в прошлом году Венгеров вернулся к сольной карьере, дав концерт сначала в Брюсселе, а потом в лондонском Уигмор-холле, он явно хотел показать, что эти примеры не имеют к нему отношения. Он включил в программу баховскую Партиту ре-минор и бетховенскую Крейцерову сонату, исполнив их с той же энергией и размахом, которые приводили публику в восторг. «Я опять чувствую себя очень молодым и обновленным», - заявил он тогда.

Он признает, что уход от публичности в возрасте, в котором ведущие музыканты обычно достигают своего пика, «не был приятным периодом». «Но я позитивный человек, - говорит он. – Я принимаю вещи такими, какие они есть. Спустя два года после перерыва, когда я понял, что, на самом деле, не могу играть, я сказал: “Ладно, перерыв. Займусь дирижированием”. Я не чувствовал себя угнетенным – я хорошо начал, дирижировал хорошими оркестрами. Затем, в ноябре 2009 году, я как-то раз проснулся утром и сказал: “Я снова хочу играть”».

Монти. Чардаш.

Дух скрипача к этому стремился, но плоть была слаба. Рука Венгерова реагировала не так, как до травмы, «и никто не мог сказать, почему. Это были безнадежные четыре месяца, но потом я нашел специалиста, порекомендовавшего мне операцию [которая была предпринята в феврале 2010 года]. Однако даже после этого я не мог играть. Именно это время стало испытанием для моей воли. Хирург сказал мне, что проблема теперь стала психологической. Хотя меня грызли сомнения, стремление вернуться перевесило, и я объявил о концерте в Брюсселе. Сейчас моя правая рука лучше, чем когда-либо».

Венгеров, родившийся в Новосибирске в семье русских евреев, был с самого детства погружен в музыку. Его мать руководила детским хором из 500 голосов. Его отец был первым гобоем Новосибирского филармонического оркестра. Венгеров начал играть на скрипке в четыре года, впервые выступил на публике в пять лет и исполнил концерт Мендельсона – в семь. В 1984 году, выиграв престижный польский Конкурс имени Венявского в младшей группе, он начал регулярные публичные выступления. Шесть лет спустя, в 15-летнем возрасте, он победил на международном Конкурсе скрипачей имени Флеша в Лондоне, а на следующий год дал свой первый мастер-класс в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Сен-Санс. Интродукция и рондо каприччиозо.

Эта история отражает скромность той среды, из которой вышел Венгеров. Он застал последние годы коммунизма и, по его словам, хотя в Сибири бывали перебои с продуктами, «люди были счастливы – их жизнь была заполнена музыкой и друзьями. У них было больше времени. У меня было замечательное детство, я чувствовал, что мне действительно повезло. Я знал, что мне нужно упражняться по восемь часов в день, но я все равно делал все то же, что и другие дети: играл в футбол, в хоккей, только тратил на это меньше времени. Я был слишком мал, чтобы осознавать деспотическую сторону советской культуры».

«Центр тяжести в музыке перемещается с места на место – он не прикован к некоей географической точке. Если бы одна страна всегда была центром, остальные можно было бы только пожалеть. Мне повезло. Я вырос в стране, фокусировавшейся на музыкальном образовании. В России были лучшие из лучших учителей. Сейчас, когда все постоянно меняется, люди отправляются туда, где живут великие учителя – в Лозанну, в Лондон».

Моцарт. Адажио.

С учетом того, что после падения коммунизма классическая музыка утратила привилегированное положение в системе российской культуры, не приводит ли Венгерова будущее российского музыкального образования в отчаяние? Скрипач, регулярно возвращающийся в Москву, чтобы давать концерты, замечает в ответ, что культура и творчество следуют за деньгами. «Среда там пока недружественна для культуры. Когда экономика вырастет до сравнимого с Западом уровня, культурные ценности восстановятся, учителя вернутся и студенты снова захотят учиться в Москве».