А между тем жизнь продолжалась. Даже у 8а, хотя Елена Александровна делала всё возможное с её стороны, чтобы эта жизнь казалась каторгой, то есть не мешала учёбе. На дом задавали столько, что даже послушняшка Коля, сидевший с Аней за одной партой на русском языке, не потрудился достать дневник и записать домашку. На литературе он вообще спал, отбросив все сомнения по поводу того, что его спросят. Ему повезло – его фамилия прозвучала после звонка. После звонка спать уже было разрешено – перемена.

Дни летели не то, чтобы быстро, но довольно резво. Ребята не успели оглянуться, как короткая первая четверть подошла к концу. Все, кто в течение четверти не задумывался об оценках, теперь засуетились, и учителя вынуждены были спасаться от назойливых учеников в курилке. Прежде народ частенько опаздывал на уроки, потому что гулял в другой части здания. Теперь же можно было наблюдать странные собрания сидящих у двери кабинета ребят с учебниками в руках почти перед каждым уроком, исключая физкультуру. Все беспокоились об отметках, пытались узнать их как можно раньше, поэтому старосты, носившие классные журналы, подстерегались на каждом шагу. Они не отдавали журнал за просто так, и ребята давали им за это то конфету, то списать домашку, то обещали взять с собой гулять, и так до бесконечности. Списывающих почти не было, зато вечерами телефоны разрывались на части. Родители не могли пробраться к телефону, а их дети часами висели на трубке, решая задачу, или заполняя таблицу по истории. Все классы придерживались мнения, что одна голова хорошо, а две лучше. Обычно это правило начинало действовать за неделю до конца четверти, а заканчивалось с первой минутой каникул. Так и теперь, восьмой класс не исключение.

Поскольку в 8а не было круглых отличников, а соображающих людей можно было посчитать по пальцам, то 8а и 8б на неделю стали лучшими друзьями. Вместе делали уроки, вместе их срывали, вместе ходили гулять, вместе разрисовывали школу. Настасья не спешила особенно прилепляться к параллельному классу, объясняя это тем, что с приходом каникул во всех "друзей" будут летать скомканные бумажки и картонные самолётики, которые своими острыми носами могли оцарапать кожу до крови. Анюта была с ней согласна, и подруги вдвоём корпели над всеми задачами и упражнениями, не прося помощи у родителей, и не гоняясь за ключами к заданиям.

О ключах нужно сказать отдельно, хотя все уважающие себя люди, наверное, давно уже поняли, что книжный магазин был полностью разорён в отношении ключей – все шпаргалки и листы бумаги, имеющие к ним отношение, были немедленно унесены домой, и вызубрены наизусть. У любого двоечника можно было спросить, на какой странице находится ключ к тому или иному упражнению. Учителя, прекрасно всё знавшие, тайно подсмеивались над наивностью некоторых учеников, полагающих, что ключи и шпоры спасут мир. На самом деле основные работы, от которых зависят четвертные оценки, раздавались только на уроке и только на определённое время. Это были тесты, особые контрольные работы, выполненные в единственном экземпляре, многочисленные контрольные диктанты по устным предметам. Во вторник 8а корпел над историей, а в среду просто взвыл, увидев внушительный список заданий и комбинированных задач по физике. Даже физкультурница – и та не пожалела. Велела сдать ей тысячу метров на время, убивающее лишь названием – 2,5 минуты. Теперь ученики считали её инопланетянкой, прибывшей с планеты, где в каждые ботинки, кроссовки или сандалии вшиты энергодвигатели с мотором.

В общем, последняя неделя первой четверти была не самая лёгкая по сравнению с обычными. Описанные выше события никак не повлияли на дружбу Насти и Ани, но работы было столько, что девушки сидели за тетрадями до ночи, и даже тогда Настя не успевала всё сделать до конца. А в школе она нашла себе помощника – тихоню Лёху. Он готов был дать Насте всё что угодно, а о домашнем задании вообще не было речи. Каким-то чудесным образом Лёха успевал всё сделать дома, да ещё и время гулять находил. После пары списываний задач, ответы которых оказались правильными, Настя признала поражение в споре с Шинделем: они поспорили, что Лёха окажется полезным Насте. Она всеми силами это отрицала, а теперь пришлось смириться:

- А знаешь, он не такой уж и бесполезный, - призналась она Анюте, после удачной геометрии. – Возможно, в следующей четверти я тоже буду его терпеть. 

Аня улыбнулась, но промолчала. Она и сама заметила, что Настя более-менее расположена к этому молодому человеку, который не выделялся внешностью, но его внутренние качества в конце концов создавали о нём лучшие впечатления. Это было видно, не подумайте, пожалуйста, что Аня стремилась занять место по правую руку Лёхи, она была готова с радостью отдать его Насте, ни капельки не жалея об этом.

Да и сама Настя стала чаще замечать свои изменения в характере. На любую агрессию со стороны пацанов она думала, что сказать, а потом только говорила; на заискивающие предложения Шинделя она могла промолчать, хотя в любое время непременно съязвила бы. Как и прежде она была оптимисткой и юмористкой, но теперь её юмор стал более взрослым, а руки, раньше действовавшие по наитию, стали больше слушать голову, которая умело командовала сердцем. Сердце гордой Настасьи пока не было удостоено чести главного органа.

Возможно, такие философские рассуждения были не чужды подругам, но девушки продолжали думать об этом, как о далёком будущем, которое сейчас надо срочно спихнуть на задний план и не позволить перехватить инициативу. Главным вопросом по-прежнему оставалась школа, а точнее конец четверти.

Вечером пятницы, сидя у Ани за компьютером, подруги вспоминали тот счастливый момент, когда им раздали дневники. Не будем раскрывать всей тайны, но троек ни у одной не было. Это вселяло надежду и укрепляло дух перед новой четвертью, до которой осталась одна неделя. У девушек были не то, чтобы серъезные, но всё-таки планы на неделю: сходить на экскурсию, съездить на ВВЦ покататься на роликах, сходить в пиццерию, погулять на Яузе, но всё это после обеда – с утра они решили отсыпаться назло будильникам. Несмотря на все изменения в характере, Настасья выкинула десятый будильник из окна и с видом победителя уснула.

Проснулась она  через два часа от звонка телефона ( который тоже хотела выкинуть в окно ), угадайте, кто же это звонил?

- С добрым утром! – это оказалась Анюта. – Как дела? Давно проснулась?

- Как тебе повезло, что я сегодня добрая, - сказала Настасья с "доброй" улыбкой на лице. – Ты меня разбудила.

- Ну, извините. Пойдёшь гулять? На улице ещё тепло.

- Через час.

Челюсть у Ани упала и она принялась её поднимать и протирать тряпочкой.

- А побыстрее никак нельзя? – спросила она.

- Можно, но не нужно. А мы куда-то торопимся?

- Нет, просто час это долго. Гулять меньше и всё такое.

- Ладно, полчаса.

Через полчаса подруги уже стояли у Настиного подъезда и думали... Куда пойти, а вы о чём подумали? Но тут Настино лицо омрачилось. Им навстречу шли Шина и Лёха.

- Почему мне так не везёт? – спросила она Аню, но та засмеялась. – Не смешно.

У подруг была особенность, когда им говорили "не смешно" они начинали ещё больше угорать. Так произошло и сейчас. Настасья согнулась пополам от смеха. Лёха увидев это, побежал её спасать. Увидев его обеспокоенное лицо, они заржали ещё сильней.

- Не смешно, - сказал Лёха.

Зря он это сделал... Но это мы замнём для ясности.

- Я подумал, что ты сошла с ума, - обеспокоено сказал он.

- Не беспокойся, у меня так всегда, - поспешила успокоить его  она, зря.

- Не ври, в школе у тебя такого нет, - возразил Шиндель.

- Я не вру, я очень редко не договариваю.

- Ты перегрелась.

- Не правда! В октябре нереально! – сказала она отбиваясь от Лёхи.

Через несколько минут она насильно была донесена до лавки на руках и посажена на неё. Анюта сидела рядом.

- Ну, что, обморочная ты наша, хорошо, когда тебя несут? – издевалась Аня над обескураженной Настей.

- Очень. Только я не обморочная. Я сознанетеряющая. Что? Такого слова нет? Не вопрос, сейчас будет. Эй, принесите, кто нибудь, словарь Ушакова. Мы сделаем в нём одна тысяча восьмую поправку!

- А что значат остальные поправки? – вдруг заинтересовался Шиндель.

- С какой радости ты этим интересуешься? Ты ведь всегда был отдельно, а словарь отдельно, - уточнила Аня.

- Знаю. Мне просто интересно, не потеряла ли она своего чувства юмора.

- Остальные поправки – это сленг.

Тема была закрыта. Некоторое время друзья грелись на солнышке, потом Лёха вспомнил, что ему срочно надо в поликлинику. Сбивчиво попрощавшись, он слинял.

- Наверное, пошёл давление мерить и проверять, не схлопотал ли он солнечный удар, - лениво протянула Настасья.

- Слышь, девчат, я, наверное, тоже пойду. Что-то мне подозрительно жарко! – сказал Шиндель.

- Ну вот, шкафчик ушёл. А кто нас будет охранять от нещадно палящих солнечных лучей? Ты заскакивай, не забывай, - огорчилась Настя.

- Ладно, заскочу как-нибудь на огонёк. Вы только без меня не начинайте.

- Ага, конечно, без тебя всё сожрём! – ехидно проворчала Анюта. – С тебя десятка за моральный ущерб, въюноша!

Десятки Шиндель, разумеется, не дал. Аня восприняла это спокойно, зато Настя взъерепенилась:

- Ты чего, отлынивать? А ну, быстро руку в карман за бумажником, я сказала!

- Не, вы сегодня чокнутые какие-то. Ань, ты поаккуратней с ней, она, похоже, и вправду перегрелась, - предупредил он, косясь на Настю, глядящую на него тем взглядом, которым обычно провожают в последний путь.

- А ты мне не указывай, заботливый какой нашёлся! – возмутилась Анюта.

- Блин, это, оказывается, заразно! – простонал Шиндель и поспешил смотать удочки.

Мгновение спустя район содрогнулся от оглушительного хохота двух подруг, которые, как выяснилось, специально затеяли этот разговор.

А Шиндель, переходя дорогу, столкнулся с Лёхой.

- А где девчонки? – спросил Лёха.

- Около дома, на лавке. Не ходи к ним, они сумасшедшие.

- Да у меня всё равно сейчас времени в обрез. Скоро мама домой вернётся, а я пыль не вытер, - пожаловался он.

- Ну, иди, вытирай. Да, забыл спросить: ты чего тогда Настьку спасать бросился? Тебе же, вроде, на неё фиолетово.

- И даже оранжево. Просто пожалел – ударится ещё головой, последние мозги выпотрошатся, - пробурчал Лёха, отвернувшись.

- А, ну-ну. Пока, джентльмен, - ухмыльнулся Шиндель.

- Пока, - Лёха направился дальше. Отчего-то он чувствовал себя гордым и его не покидало ощущение, что он только что соврал.

Серия сообщений "Между двумя гоблинами":

Книга, написанная мною в соавторстве с моей "сестрёнкой". Тапками не забивать до смерти, ибо написана она была во время моей учёбы в 6 классе, т.е. в довольно далёком 2006-2007 году.

Часть 1 - Предисловие
Часть 2 - Глава 1
...
Часть 4 - Глава 3
Часть 5 - Глава 4.
Часть 6 - Глава 5.
Часть 7 - Глава 6.
Часть 8 - Глава 7.
...
Часть 27 - Глава 26.
Часть 28 - Глава 27.
Часть 29 - Глава 28.