Ты не можешь сходиться, как истинный ряд,
Вот, и уши, и шапка, сам видишь, горят,
Ну, и что, что стучишься, что осень прошла –
Переедешь в берлогу, спать ляжешь,
Пищу даст в изобильи наваристый шлак,
И поить станет щедро из лужи дуршлаг,
Может быть, с нематодами даже.

Жизнь тогда расцветёт на тебе и в тебе,
Будет ехать, удобно сидя на горбе,
Ножки свесив, а может быть щупальцы – тут
Не поймёшь среди этих живительных пут,
Где, какие и чьи части тела.
Им не важно, где быть, ведь, пока их везут –
Всюду весело и оголтело.

Будет внутренний мир переполнен вдвойне,
Будет кризис, наверно, быть нужно войне,
Не с тобой, но с твоим соучастьем,
Чтоб плотнее клубились и мхи, и трава,
Чтоб нашли себе пищу и мышь, и сова,
И гармонию мира, и счастье.

Пей кефир или спирт, чтоб разбавить народ,
Подожди – может, счастье само и пройдёт,
Словно кот, словно сытый морской кашалот,
Что, глядишь, не сегодня – так завтра в твой рот
Жить поселится. Что там кабы да грибы,
Если свежие в голову лягут гробы,
Превращаясь в такую воздушную пыль,
От которой потом зацветает ковыль,
Да и почки, как видишь, совсем уж не те –
Заплетаются в гнёзда в твоём животе.

Так что сплюнь и стряхни – пусть подохнут вокруг:
Смерть – твой самый надёжный и преданный друг,
Ей тылы подставляй – их прикроет она,
Распугав рожей мелкую свору.
Станет тихо, пустынно. Сидишь у окна,
Хорошо, благодать, даже смерть не видна:
За спиной ведь она в эту пору.