Она играет вальс серебра
Под мороком изумрудным.
Тускло светится бра,
Все ей кажется трудным.

Звуки разносит порыв,
Ее клавиши – сестры родные.
Всплеск, затуханье, обрыв, -
Мелодии слышно ночные.

В резонансе разлететься на части
Звуком самой на минуту став -
И будто в ее небесной власти,
Весь отдается ей устав.

Боже, боже! Как она звучит
Ошеломительным потоком звука!
Когда умиротворённая молчит.
Звук настоящий мука.

Разве кто может так молчать?
Молчать одной из опер:
Ни говорить. Ни петь – кричать,
Кричать арии из опер.

Поет и играем сама
У стен волшебных башен.
Никто не верить, что она нема,
Аккомпанемент шпателем раскрашен.

Это мы глухи на оба уха
Раз ее, поющую, не слышим.
Неужели нет у нас уж слуха?
Запыхались и не дышим.

Кто скажет, что открывает она рот
Ради смеха, клоунады?
Кто скажет, что не поет?
Лжецу смерть тому награда.

Безмолвные она пишет песни,
Чтоб поутру их исполнять.
Никто не сможет так – хоть тресни, -
По тишине жажду утолять.

Тишина – это она,
Та певица, что у стен
Июльским солнцем сожжена
В божественный превратившись тлен.

Ее тексты позади нас,
Впереди, под нами, и вверху.
Певица, мы слышим Вас!
Имя Ваше на слуху!

Больше нет подобных Вам,
Без Ваших песен нам не жить.
Эти крыши, город. Хлам.
И Вы вернетесь, чтоб повторить.

По утру стояла певица
У подножья отвратительных стен.
Уверяли горожан, что снится.
Это не позавчерашний плен.

Вы не слышали ее, пусть.
Она для нас поет сегодня.
Мы учим песни наизусть
И серость выкрасим полудня.

Завтра Бог придет,
Как обещал, в уродливый наш город,
И до основания его сметет.
Как обещал: до основания, до изжоги.

Не оставив на камне камня
С ним Ангелы уйдут
Забирая души от полудня.
До конца дело доведут.

Певица великолепная певица…
Мы услышав влюблены
И ждем, когда песня повторится,
Тогда блаженства наши продлены.

То поет, то разливается во звуке,
То в целое оберется вновь,
То вскинет магнетические руки,
То неподвижна: замер взгляд, не дрогнет бровь.

Мы завтра все погибнем,
Конец времен должен наступить.
В прошлом времени зимнем
Господь нас обещал убить.

Не пела певица, не ела.
Лишь стояла у изуродованных стен.
День ото дня она мертвела.
Умерла – наступил завтрашний день.


Спустились палачи и бог,
Чтоб спалить наш город мрачный.
Лишь в кусты спрятаться я смог,
Предвкушал конец невзрачный.

И бог палачам сказал:
- Если тут душа стоящая есть, -
Подумал, помолчал, -
- То я не против бы ее съесть.

В облаках растворился господь
Отпуская полк палачей
Посмотреть на приговоренный народ
Смертный, духом нищий, ничей.

До сих пор городок уцелел,
Стоит. Живет там народ, -
Создатель так велел
Палача разных пород.

Когда один из палачей
Труп остывший певицы принес
Сказав, что она Ручей,
С восхищеньем он произнёс:

- Господь душу ее изучил
«Разве мог я так прекрасно творить»
От восторга он возвестил.
И так смог я ее убить?

Руки ей на лоб возложил,
Искры рассыпались вниз.
Господь певицу оживил
Долгую даруя жизнь.

Хочет вернуть он ей речь,
Но сказала, пытаясь успеть:
- Хочу воздухом петь огоньков касаясь свеч.
Не могу по-другому я петь.

Сто лет немая пела певица.
Ее слушал весь мир поклоняясь.
Это тишины мрачной жрица.
Ее слушали и умилялись.

05.12.2003

Произведение впервые было представлено в SMS-чате ЛИТЕРАТУРА. Публикуется с авторскими правками от 2014 и 2017 года.

© Copyright: Дмитрий Плазмер, 2018
Свидетельство о публикации №118102806746