Нога всё болит. Болит вся половина тела, рука, грудная клетка, и такие боли не проходили довольно долго. Я просыпалась среди ночи, долго не могла улечься удобно и почти не спала. Удавалось вздремнуть несколько раз за день, ненадолго, пока от долгого лежания не начинало ныть какое-нибудь место. Я долго не могла глубоко дышать, ногу приходилось разрабатывать, а выпить хотелось очень сильно, и я несколько раз срывалась.

Мыкаюсь в поисках работы, но никак не могу найти ничего подходящего. Предпочитали работника моложе и со знанием компьютерных программ.

Забегая вперёд, скажу, что так продолжалось около года, пока не вышла, наконец, замуж. Потрепыхалась ещё немного в попытках работать на кого-то с регулярной зарплатой, и, в конце концов, стала заниматься живописью «в стол», то есть, писать для себя картины, живя на содержании у мужа. Иногда, правда, удавалось эти картины продавать.

Часто ездила на пленэр по провинциальным городам с компанией художников, жизнь моя начала налаживаться, так как искусство – великая сила и великая радость, отвлекающая от всех жизненных коллизий. Впрочем, не стану более забегать вперёд.

Пока замужество не предвидится, я совсем одна, и у меня нет денег, депрессия... одиночество, настроение ужасное!

Не помогло лечение и в клинике неврозов. Я решила дней десять там полежать. Однако, время было не удачное, доктора халтурили из-за маленьких зарплат, уходили с работы прямо с обеда, едва успев обойти всех больных. А те, кто оставался дежурить, вели себя с нами довольно грубо, велели сидеть в палатах, не высовываться и давали сверх лечения таблетки от которых мы спали.

Вышла оттуда в ещё более худшем состоянии, чем была, хотя доктора сказали, что депрессия давняя, и была загнана внутрь, а они помогли ей выйти наружу, а это гораздо легче лечится. Теперь нужно будет лечиться, приходя на консультации и принимать прописанные пилюли да порошки... «несите ваши денежки!»... эх, страна дураков! Не люблю выглядеть лохушкой в собственных глазах.

Плюнув на эту разводку, титаническим усилием воли постаралась взять себя в руки, поставила холст на мольберт и принялась писать мрачный осенний вид из окна. Пейзаж получился просто отличный, несмотря на его вопиющую тоскливость. Это резко подняло моё настроение, и даже аппетит появился. Потом родители вывезли меня за город. Писала ещё один вид с остатками золотой осени, а они набрали большую корзину огненных подосиновиков. Их я тоже запечатлела. На обратном пути в автомобиле я всё пела песенки и травила байки.

На неделе пошла снова обходить вакансии, и моё улучшившееся настроение сделало своё дело. Нашла временные подработки, пытаюсь преподавать. Денег это всё приносит мало, но хоть что-то. Так и зажила.

Вступила в союз художников, и то радость, причём, не хилая. Время лечит. Пришёл 2001 год, новый век и новое тысячелетие. Тем более, что у меня оказались ранее не замечаемые, друзья, которые помогли мне найти хорошую работу. Стала иллюстратором детских книг в очень хорошем издательстве. Там было очень приятно работать. Редактор оказался очень приятым человеком. Мы с ним отлично сработались.

Депрессия постепенно уходила. Лишь иногда снилось, что всё по-старому: на автобусной остановке шоссе Энтузиастов меня, как и прежде, встречает мой, точнее, когда-то «мой» Денис, и мы с ним вместе идём полем к нашей деревне, где за яблонями прячется дом, в котором прошли мои семь довольно-таки счастливых лет. Оранжевое солнце освещает его доброе лицо. Он улыбается мне и говорит, что я – «самая большая его любовь, и мы никогда не расстанемся, всегда будем вместе». Просыпаюсь вся в слезах. Поворачиваюсь на другой бок, спиной к стене, и вдруг вижу большой букет любимых лилий и письмо от Дениса. Он пишет, что безумно меня любит и всегда любил, а это всё не правда, что про него говорят, он вынужден был скрываться, но теперь уже не нужно прятаться, всё позади, и он, хоть сейчас, с радостью готов жениться на мне. И браслет лежит очень красивый из бирюзы... Хочу взять браслет, надеть на руку, но в руке пустота, никакого браслета, никакого букета, никакого письма...

Вот теперь-то я проснулась уже не во сне, а по-настоящему. Действительно, лицо мокро от слёз, а подушку хоть выжимай, и всё как всегда, я у себя в комнатке на узеньком диванчике, под торшером с красным абажуром. На тумбочке книга Ростовцева о рисунке, пустая чашка и сломанная сушка.

К тому времени уже всё знала о том, что произошло с Денисом. Была в курсе