Такая погода - настоящая радость для следопыта. Грунт нежный, как добрая манная каша, сваренная мамкой поутру. В таком можно не то что след, всего себя со всеми своими глупенькими мечтами и воспоминаниями оставить. Вот большая когтистая лапа - не волк, конечно, собака. Откуда тут волкам взяться, да и я не следопыт никакой. Но один след из всех всегда узнаю. Вот он, тут как тут, и сюда добрались, просочились.

А у воды волны мягко нашёптывают берегу остатки его сна, и этот звук родней и приятней всех ваших зарубежных выдумок. И кто его знает, что ему снится? Но, думается мне, это может быть то, что на нём.

как я могла забыть самое главное, как могла позволить так себя заклевать? как могла настолько потерять себя? что смогло меня заставить? боги, я чуть было с концами не проебалась. меня как не было всё это время здесь. еле вернулась.
сегодня впервые за долгие месяцы я вспомнила. и, кажется, узнала вкус облаков.

я снова растрёпана и потеряна, расклеена и разделена, побита и отравлена. где недавние свет и гармония? снова ты в моей жизни. провально. потрачено.

как-то тут всё поменялось, кажется..
ну да не суть. я опять не понимаю, какой урок должна вынести из того, что происходит со мной сейчас. ещё подсказку в студию. как бы опасна эта просьба ни была.

холод сегодня тонкий, льнущий
к коже. будто шелк, её облегающий.
свет такой лёгкий, но тусклый.
боже. как же пугающе исчезающий.
будто не утро, а вечер.

я на красный, как бык,
продрогшая. до души или мифа, её заменяющей.
мне почему-то тоска
дороже. уроборос, сам себя поглощающий.
даже крыть нечем.

а птицы над нами плещутся
в луже. нашу планету собой омывающей.
и морем кричат, и я слышу:
ну же! взбирайся, выныривай, глупая, спящая!
ступая чайкам на плечи.

но вместо тебя, волшебной
до дрожи. свободы, такой чарующей,
я снова пойду, приготовлю
ужин. для всей моей новой семьи большущей.
и вытравлю печень.

пепел летит не вниз, а вверх, и заворачивает потом за угол, отрываясь мягко, как упущенный воздушный шарик. или как пузырик в закипающей воде. или как водокрас в реках и озёрах. всё стремится вверх, всё хочет взлететь. что-то там нас притягивает сильнее, чем родная земля. родная ли.
нужно вспомнить, кем-чем мы были.

что-то изменилось как будто. освещено становится всё.

В колонках играет - Robin Guthrie and Harold Budd - Snowfall
ночь и вода неразделимы. в темноте. в воде. движутся в полусне огромные рыбы. великие и бездушные. древние и одинокие. жестокие. с холодной кровью. ихором. наши потерянные боги, там, в глубине, светящиеся изнутри. забывшие и забытые.
мы, вышедшие на свет. перепутавшие поверхность с изнанкой. утратившие связь с самими собой. мелочные, но громадные. пустые, но заполонившие всё. поразительные, но поражённые, ибо забыли о единстве. спящие, спящие, спящие.
всеохватность. всё - одно. внутри себя, множащее себя, каждой, мельчайшей клеткой. ни расстояния, ни времени. одно. всё - одно.
почувствовав это, почувствуешь жизнь. но пока - мы ещё там. в темноте. в воде.

огромное солнце восходит, заполняя всё вокруг жаром, выжигая спасительные тени. мы понимаем, что сгорим, и давимся своими последними сигаретами. без сожаления. но у солнца другие планы - оно становится невыносимо оранжевым и разлетается на куски. огромные горящие камни валятся на нас, мы уворачиваемся, рушатся здания, мы бежим и от них, и вдруг в середину этого хаоса вплывает космический лайнер. мы вспрыгиваем на него, смотрим на других выживших. некоторые уже освоились, привыкли мгновенно, у них уже есть свои дома. земля разрушена. конец света, а я счастлива. впереди что-то новое.

площадь, заполненная стариками. все они пьют пиво из больших стеклянный кружек. ходят, наливают друг другу, вспоминают былое. на улице очень холодно и сыро, рябь на лужах из-за ветра. поэтому, чтобы согреться, в другой руке они держат кружку с кофе. пиво, кофе, воспоминания. во всём горечь.
мы сидим на бордюре, мне тоже хочется кофе. но мне говорят, что эти помои лучше не пить. я знаю, какой у этого напитка вкус, но всё равно хочу его. это единственное тепло, которое можно получить на площади. ни с чем не сравнимый вкус школьного кофе.

хочу сказать много. ооо, так много. столько поглощено за это время. так надо выплеснуть.
но пока пеку пироги.

она спит в позе модели 90х, греющихся на солнце. в огромных шляпах и очках. с холёной, белой холодной кожей. у неё от них только поза. но она спит и вещает. говорит: если карандаши короткие, их надо выбрасывать. бене сит.

открываю шкаф, а там - маурисио вавилонья

я поделюсь с тобой своим мастерством. чтобы избить бабочку, не убивая её, НУЖНО ХУЯЧИТЬ ВОЗДУХ РЯДОМ С НЕЙ, ЧТОБЫ ЕЁ МОТАЛО И ОНА БИЛАСЬ ОБ СТЕНЫ

что может быть лучше, чем, набив животик, отправиться снова в тёплую кроватку? укутаться в пушистое облако одеяла и немного помечтать, а потом смотреть сны, один интереснее другого.
пока он предавался этим мыслям, кто-то на другом конце города широко распахнул окно навстречу молодой зиме. от такого радушия зима осмелела и с восторгом стала врываться в окна ко всем. не выдержало и его кухонное окошко, со свистом распахнулось, впустив серебристый вихрь. он завертелся, как блестящая рыбка, юркнул под стол и запутался в ногах. сразу заныла пятка. Оши подпрыгнул и поспешно захлопнул форточку. вихрь сразу обмяк и уполз под холодильник.
не то чтобы Оши такой брюзга и зяблик, во всём виновата проклятая простуда. не выйди он той ночью укрывать от ливня нежную лунную картошку, он бы не вымок до нитки и не подхватил бы ужасный насморк. тогда бы он не кутался в шарфы, и точно распахнул бы все окна и танцевал вместе с вихрями-рыбками. и, может быть, даже сходил бы послушать, как Мати рассказывает о своих путешествиях. наверняка тот привёз ему что-нибудь эдакое! может, даже ту самую витражную трубу, через которую видно другие миры. и они вместе сидели бы сейчас и рассматривали жителей снежинок. завели бы знакомство с парочкой из них и.. но это всего лишь неслучившаяся вероятность. Оши сидит и давится кашлем и временем. столько времени, которое внезапно стало некуда девать. но даже дома нужно найти какое-то занятие, чтобы потом не было так стыдно перед минутами и часами, которые пришли к нему за весельем, а ушли ни с чем.
Оши посмотрел на часы. сколько минут-гостей ему предстоит встретить, пока не стемнеет, и мир не превратится в чёрно-белую фотографию? стрелки показывали без четверти три.

вообще, в жизни не так уж много времени, чтобы побыть собой. лично у меня ещё с детства было ощущение, что как только рядом появлялся кто-либо, я исчезала, и вместо меня появлялся кто-то другой. "вставал на пятно", и только этот кто-то, а не я, имел способности к коммуникации. иногда он не появлялся, и мне приходилось ой как туго.
итак, наш герой остался один. а значит, стал собой, настоящим. он маленький и упитанный, похожий на хоббита. мне он кажется не красавцем, но очаровательным, несомненно, существом. тёмные кудри, не потревоженные расчёской, ресницы - слишком длинные, каких никогда не бывает у девчонок, слишком распахнутые, каких не может быть у взрослых.
скажу вот какую вещь. человеку не так легко осознать существование окружающих. особенно когда они где-то там, где ни пощупать, ни учуять. выходит, далёкие люди по ощущениям такие же, как вымышленные. но где-то они всё же существуют. так же, как и вымышленные. поэтому не буду брать на себя ответственность описывать нашего нового знакомого дальше - вдруг ему не понравится. пусть решит сам, как он выглядит. в конце концов, ему лучше знать. как и любой другой человек, себе он нравится больше, чем кому бы то ни было. это ясно как дважды два.

-ой!
зима наступила очень резко, как всегда, прямо на пятку. та сразу же посинела и покрылась тонким слоем инея. пришлось срочно заматывать пострадавшую шерстяным шарфом и бежать на кухню. раз война - значит всё серьёзно. нужно вооружаться. корица и лимонная цедра, два ярких желтка и горячая-прегорячая сковородка. если печь блины, похожие на солнышки, зима в дом не прорвётся, это точно. на стол опустилось густое как давние мечты варенье, конечно, с косточками. куда без них, если оно - как мечты. сорвал с куста чайной розы два увядших листочка, заварил в маленьком чайничке на две чашки. кинул туда карамельку. он за своим весом следит, поэтому - никакого сахара! да, с чаем придётся туговато, это вам не лето, когда в чайнике можно заварить божественный эликсир. наконец, в середине стола выросла увесистая стопочка блинов-солнышек, даже немного слишком солидная для него одного. и тут он почувствовал даже некое смущение и как-то грустно-виновато вздохнул. сегодня улетела последняя яркая птица, и впервые за долгое время он остался один.

что-то теряется, вечно срывается, не доживает до стадии мысли. но ощущения без воплощения даже ценней, ибо таинственней. в миры не свои укутана, счастье - абсолютное, забываю напрочь о времени.я возвращаюсь -неумолимо - к себе в абсолютной степени.

влюблена внутренне. ни в кого - просто. мозг по привычке выработал те самые. эндорфины, или что там нужно для любви.
чувство есть, а человека нет, и оттого много будет хуйни, предчувствую. или просто книги.
но и хуйня, наверняка.

сегодня впитывайте музыку, невесомые

слушаю пение сирен, тянущее к прошлому, к кофе и мозайкам, к шарфам и витражным блокнотам, к калейдоскопам и тонкой папиросной бумаге.
перебираю, перекладываю, сравниваю.
собираю волшебство.
грядёт восхитительный сентябрь.
корабль за моим окном вышел в плавание.

пизда вам, глаза ебаные.
зато коты. даже в книге. буду съедена.
а ещё есть пакет одиночества. это тонны кошачьей еды и среди них затеряно одно мороженое. несёшь его и понимаешь - старость.

было многое. была прекрасная чизинговая кошка, были педерастичные гномики, открывшие пивную речку, были битлз и шизгара, а ещё была шаманка, Зовущая Волков. они сходились к ней, с горящими глазами, как к матери, вторя её лунной песне. и была женщина с голосом-дымом. он заполнил всё, изливаясь из колонок в комнату. vapour, кстати, переводится "туман", и от осознания этого можно умирать. ибо эта женщина действительно им стала.
мы не упали с корабля в ту ночь. но были к этому близки как никогда.

это, наверное, влияние оруэлла. но я вижу параллельную вселенную, в которой люди живут в подобии подземелья, там нет окон, стены серые, столы и лавки, но это не было гнетущим. просто воспринималось как обыденное. открытые душевые с очень сильным напором воды, ничем не отделённые от основных больших залов, никто никого не стесняется. всё общее, всё выдаётся. нам не было плохо, на самом деле. играла музыка. у меня было три груди. мы обмазывали друг друга краской и целовались. синей краской. было плевать на всё - нам не нужно было делать ничего, чтобы выживать. у нас была полная свобода в этом подземелье.

серость, сырость, сытость. всем, что было. крики чаек. китов. стоны. ритм и спираль. бейся о серые камни серой водой. ветром вой. не будет глубины.