Глава 1.
Это было самое обычное утро. В большинстве домов в такое время изо дня в день повторяются одни и те же картины, как будто записанные на пленку, уже изрядно потрепанную от постоянного использования, но упорно начинающую воспроизводиться с первыми лучами солнца, а иногда и затемно. Все начинается с настойчивого звонка будильника. Это, несомненно, одно из самых негуманных изобретений человечества, грубо вырывает внезапной трелью обитателей чистых загородных домов, шумных многоэтажек или роскошных особняков из сладких объятий забвения, которое дарует нам сон. Люди зевают, потягиваются, встают и яростно борются с желанием вернуться в уютную постель. Растрепанные женщины нехотя идут на кухню, чтобы приготовить своим мужьям и детям на завтрак традиционную яичницу с беконом, их верные мужья сосредоточенно собираются на работу, а непослушные дети категорически не желают выползать из постели, однако и они не проведут там еще много времени. Рано или поздно вся семья соберется за кухонным столом и приступит к завтраку. При этом мысли, собравшихся за столом, будут примерно такими. Жены будут думать о том, что хорошо бы сегодня отнести зимнее пальто в химчистку, мужья будут хмуриться, вспоминая, что сегодня опять придется сидеть в душном офисе и выслушивать дурацкие рассказы коллег, а дети будут погружены в мечтания о том, как было бы хорошо, если бы сегодня занятия в школе отменили.
Да, обычно все так и происходит. Безусловно, картины, выставленные на наше обозрение в разных домах, похожи друг на друга, но не идентичны. И заглянув в очередные окна, мы можем несказанно удивиться, увидев абсолютно новую, не похожую на все остальные, репродукцию давно написанной картины, к примеру, семейного завтрака.
***
Завтрак в семье Томпсонов всегда готовила миссис Томпсон. Это была высокая решительная брюнетка. У нее были карие с золотыми вкраплениями глаза, в обрамлении густых ресниц. Обычно она вставала за пять минут до будильника, заглушая на корню его утреннюю балладу, и расталкивала мужа. Затем она направлялась в комнату сына и буквально вытряхивала его из кровати. Никаким другим способом заставить упрямое чадо проснуться было просто невозможно. Однако сегодня миссис Томпсон была искренне удивлена, когда не обнаружила сына в постели. Спустя пару секунд Джеймс вышел из ванной и ослепительно улыбнулся матери.
- Доброе утро!
- Ты уже встал? – не веря своим глазам, поинтересовалась мать.
-Как видишь, странная штука, проснулся раньше звонка будильника!
Все еще недоуменно качая головой, Джессика вышла из спальни сына, бормоча под нос что где-то наверняка сдохла кошка. Она прекрасно знала своего сына и сейчас гадала, что же заставило его так рано вскочить.
Едва за матерью закрылась дверь, как Джеймс устало понурил голову, на его лице не осталось ни тени той улыбки, которую он демонстрировал минутой раньше. Для него сегодня был трудный день. Он действительно проснулся до того как часы, стоящие на тумбочке цвета темной вишни у его кровати, залились истеричным криком. Он проснулся и сразу почувствовал, как его лоб покрылся липкой испариной, сердце бешено заколотилось в груди, а во рту резко стало сухо. На негнущихся ногах Джеймс поплелся в ванную, надеясь, что ледяной душ хоть немного успокоит его нервы. Он решился. Сегодня он должен это сделать. Сегодня. Он мысленно застонал, прислонившись щекой к холодной плитке, в то время как его спину во всю хлестали тугие плети воды. В мыслях все было гораздо проще. Вчера, принимая это решение, еще раз взвешивая все «за» и «против» перед тем как заснуть, Джеймс считал его единственно верным, но еще перед тем как вскочить с постели в душу юноши закрался скользкий червячок сомнения… «В конце концов, можно ведь жить и так? Многие живут…» В очередной раз убеждал себя Джим. «Почему я обязательно должен им рассказать?» И в очередной раз отвечал себе. «Потому что это правильно, ты не должен жить во лжи. Родители самые дорогие тебе люди, и со временем, вынужденный скрывать правду ты все дальше будешь от них отдаляться. Лучше покончить со всем этим прямо сейчас. Выпалить все на духу. Они тебя любят. Они поймут, не сейчас так позже». «А что если нет? Что если они отвернуться от меня? Что делать тогда?» «Если любят, поймут. Может сначала поартачатся, постараются познакомить тебя с какой-нибудь девчонкой, но потом успокоятся и примут тебя таким, какой ты есть. Это часть твоей сущности, если ты и дальше будешь отрицать эту часть, ничем хорошим это не закончиться» Упрямо твердил внутренний голос. «Легко тебе говорить» мысленно вздохнул Джим и, наконец, выключил воду. Душ принес немного ясности в его голову, и наполненный какой-то отчаянной решимостью и озорным возбуждением, накинув халат, он вышел из ванной.
***
Джим сидел за кухонным столом, наблюдая за матерью, которая суетилась вокруг плиты. Его мысли были далеки от школьных проблем: он думал, как изменится ее лицо, когда она узнает правду. Нахмурит ли она угольно черные брови, или ее губы затрясутся от ярости, а может она заплачет или засмеется? «Да, что толку гадать, сегодня вечером все решится» - думал Джеймс. Он точно решил, что свое признание сделает сегодня за ужином. И все будет понятно, если поймут, все будет замечательно, если нет, что ж придется ему пожить пару деньков вне дома.… Вздохнув, он принялся уплетать яичницу (дело в том, что ничто на свете не могло испортить его аппетит).
На ходу застегивая пуговицы на манжетах рубашки, на кухне появился глава семейства Эндрю Томпсон. Это был среднего роста мужчина со светлыми коротко стрижеными волосами и большими, всегда широко распахнутыми, будто чем-то несказанно удивленными, голубыми глазами. Сегодня на нем был надет светло голубой костюм, бирюзовый галстук в синюю полоску и белая рубашка. Эндрю был спокойным, умным и добрым мужчиной. Он производил впечатление человека, неспособного на любые поступки выходящие за рамки приличия и установленных обществом норм. Вот почему Джеймс всегда считал себя его полной противоположностью. Он скорее был похож на мать: высокий, смуглый, веселый, озорной, душа любой компании, он никогда особенно не утруждал себя учебой и соблюдением норм поведения. Отец же в школе наверняка принадлежал к категории «ботаников». Однако, не смотря на внешнюю безобидность, Эндрю обладал необычайно сильной волей. Он был серьезным и сосредоточенным человеком, но никак не размазней. Если он что-то однажды решил, его сложно было переубедить. Джеймс больше всего боялся, как отреагирует на его заявление отец. Всегда такой правильный, разве сможет Эндрю его понять? Пока Джим, погруженный в невеселые мысли, смотрел на отца, Эндрю прошел к столу, улыбнулся жене и приступил к завтраку. Он думал о сегодняшней презентации, и повторял про себя приветственную речь для гостей, которые приехали к ним в фирму из Франции. Эндрю был одним из главных разработчиков в парфюмерной компании «Blossom».
О чем же в то утро думала Джессика? О том, что приготовить на обед? О том, что пора подстричь газон? Может о стирке? Нет, Джессика думала, что скоро ей исполниться 37. «Это ведь уже почти пол жизни», - вздыхала она про себя. - «А что я за это время успела сделать? Счастлива я? Правильный ли мы сделали выбор?» Она обвела взглядом своих мужчин, уплетающих завтрак, и еще раз вздохнула. Нет, она не жалеет о своем выборе, но ей определенно чего-то не хватает и она прекрасно знает чего.
Джим быстро покончил с завтраком, сложил тарелки в мойку, попрощался с родителями, схватил рюкзак и выбежал на крыльцо. Вздохнув полной грудью, он грациозно сбежал по ступенькам, и каждый шаг придавал ему уверенности. Ему было семнадцать лет, и сегодня он твердо решил признаться родителям в том, что он гей.
