В прошлом начальник управления внешней контрразведки КГБ СССР, а ныне живущий в США экс-генерал КГБ Олег КАЛУГИН: «До развала СССР КГБ и наша военная разведка насчитывали внутри Соединенных Штатов более 300 помощников или агентов — это были люди, имевшие доступ даже к Белому дому, работавшие в Госдепартаменте, в Министерстве обороны, в Агентстве национальной безопасности: во всех структурах, которые могли представлять для советской стороны интерес»

Для одних мой 78-летний некогда суперзасекреченный и очень влиятельный собеседник — бесстрашный разведчик, Штирлиц и Джеймс Бонд в одном флаконе, а для других — шпион, продавший Родину и чекистскую честь не за 30 сребреников, а за американское гражданство. Его парадный генеральский мундир со всеми регалиями, права носить который Олега Калугина лишили, висит теперь в вашингтонском Музее международного шпионажа, и, кстати, поток посетителей, жаждущих приобщиться там к тайнам могущественных спецслужб, не иссякает и уже перевалил за пять миллионов. Учитывая общественный интерес, на пару с отставным сотрудником ФБР Дэйвом Мэйджором Олег Данилович открыл в американской столице туристический автобусный маршрут по местам шпионских встреч и даже — в порядке рекламы! — сам поначалу был там гидом.   

Живет бывший ас советской разведки под Вашингтоном в штате Мэриленд, где купил за смешные по московским меркам 120 тысяч долларов коттедж, и хотя домик не самый роскошный, зато вполне уютный, с просторными комнатами, стены которых увешаны картинами (похищенными, как шутит Калугин, из «Эрмитажа»). Разжалованный генерал-майор КГБ вряд ли когда-нибудь снова увидит родной Питер, Москву и навестит отчие могилы - если он ступит на российскую землю, его тут же арестуют, а дальше Лефортово и, как на профессиональном сленге называют нескончаемый допрос, проводимый несколькими следователями, конвейер... Как бы там ни было, так же легко, как в 1993-м в Англии, когда на прилетевшего рекламировать свою книгу Олега Даниловича в аэропорту Хитроу надели наручники, на Родине ему не отделаться.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Этот человек покинул Россию в 95-м, когда страна катилась в пропасть, - в те годы могущественная, окруженная зловещим ореолом организация, которой пугали весь мир, даже пальцем не пошевелила, чтобы себя отстоять, - только и была способна со страхом наблюдать, как толпа сносит памятник Дзержинскому и штурмует архивы. Тогда перебежчики из КГБ и властных структур ринулись на Запад косяками - многие до сих пор охотно приторговывают государственными секретами оптом и в розницу, но широкой публике почему-то их имена не известны. Зато Калугин у всех на виду: пишет книги о работе родного Первого главного управления КГБ, вместе с бывшим директором ЦРУ Колби сочиняет сценарий компьютерной игры «ЦРУ против КГБ», выступает экспертом в телевизионных и радиопрограммах, преподает в Центре изучения проблем разведки и контрразведки...

Стоит упомянуть его имя, как ветераны КГБ и их молодые преемники начинают скрежетать зубами и брызгать слюной - может, до сих пор не могут простить Олегу Даниловичу того, что каким-то чудом умудрился вывернуться из цепких рук советской контрразведки и ускользнуть от возмездия? А ведь подозревали Калугина в работе на американцев еще с 1979 года...

Впрочем, если верить некогда работавшему с Олегом Даниловичем в вашингтонской резидентуре, а позднее написавшему о нем книгу «Су­пер­крот ЦРУ в КГБ. 35 лет шпи­о­на­жа генерала Олега Ка­лу­ги­на» Александру Со­колову, завербовали Калугина еще в 1959-м - американцы якобы организовали ему подставного «агента» с документацией по разработке твердого ракетного топлива. Успешная «вербовка» обеспечила Олегу (тогда еще не Даниловичу) первый орден «Знак Почета» и стремительную карьеру в советской разведке, но отечественному ВПК был нанесен в итоге серьезный ущерб - потратив на исследования 60 миллионов рублей, наш оборонный институт признал это направление тупиковым (также Со­колов утверждает, что «ведущим» (то есть куратором агента) Ка­лугина был сам директор ЦРУ Уильям Колби).

Вторым доказательством того, что мой визави работал на ЦРУ, советские, а теперь и российские контрразведчики сочли гибель двойного агента Ларка - в 1975 году того выманили из США в Вену, где усыпили в машине хлороформом и выкрали, но до Союза не довезли: Ларк скончался в дороге от передозировки препарата, причем повторно его усыпил якобы именно Калугин, который лично участвовал в операции и позаботился о том, чтобы агент ничего не успел рассказать.

Есть и третье «доказательство»: оказывается, с 1973-го по 1979 год, когда Олег Данилович возглавлял управление «К», то есть контрразведки, Первого главного управления КГБ, бойцам невидимого фронта не удалось выявить ни одного иностранного агента, зато крупные провалы советской резидентуры место имели.

Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

Впрочем, все это догадки и предположения, которые к делу не пришьешь, а неопровержимых фактов у бдительных чекистов не было. Поэтому, когда в 1990 году Горбачев первый раз лишил Калугина генеральского звания и пенсии в 150 долларов, тот просто подал на генсека, премьер-министра Рыжкова и председателя КГБ Крючкова в суд, и хотя в рассмотрении иска нахальному отставнику, естественно, отказали, его поступок был воспринят как демонстративная насмешка, прямой вызов.

Позднее Олег Данилович утверждал, что из всех отнятых наград жаль ему только одной - медали «Защитнику свободной России», которую вручил лично Ельцин. Он язвительно интересовался из-за океана, почему сидевшего в «Матросской Тишине» Крючкова на инаугурацию Путина приглашают и на приуроченном ко Дню чекиста собрании во Дворце съездов усаживают в первом ряду, тогда как его, Калугина, бездоказательно называют предателем - он просто дразнил своих бывших коллег, как беспечный прохожий цепного пса.

И все-таки знаменитый советский разведчик допустил прокол, или, если хотите, дал в руки своим недоброжелателям козырь - это случилось в 2001-м, когда у его жены Людмилы обнаружили рак. Говорят, американские спецслужбы предложили тогда Олегу Даниловичу сделку: они оплачивают лечение, а он свидетельствует на процессе Джорджа Трофимоффа, хотя сам Калугин утверждает, что его, проживавшего тогда в США по грин-карте, непреклонная дама из американского Минюста просто предупредила: если не явитесь по повестке в суд, будете выдворены из страны - естественно, вместе с умирающей женой.

День, когда он под присягой признался американскому правосудию, что в середине 70-х встречался с Трофимоффым в курортном городке Австрии, и подтвердил, что тот считался ценным агентом КГБ, Олег Данилович назвал самым несчастным в своей жизни. В декабре того же года он похоронил жену, которой операция, увы, не помогла, а через три месяца, в марте 2002-го, Мосгорсуд заочно приговорил Калугина за измену Родине к 15 годам лишения свободы с отбыванием срока в колонии строгого режима. Ему, кстати, и повестку с требованием явиться в качестве обвиняемого присылали, но экс-генерал отнес ее в Музей шпионажа: мол, там ей самое место.

«УСЛЫШАВ, ЧТО ХОЧУ СОТРУДНИКОМ ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СТАТЬ, ОТЕЦ, ПРОРАБОТАВШИЙ ТАМ 25 ЛЕТ, ВОСКЛИКНУЛ: «ТЫ ЧТО, С УМА СОШЕЛ?!»

«Андропов сказал мне: «Ты слишком долго в Америке жил и совсем не знаешь Россию, лучше тебе поехать в родной Ленинград, причем мы тебя не обидим»

- Олег Данилович, я рад встретиться с вами здесь, в Соединенных Штатах Америки, в Нью-Йорке, в логове врага (хотя правильнее, наверное, сказать - бывшего врага). Вы - генерал-майор КГБ СССР, ас внешней разведки и по­том­ственный чекист: ваш отец в свое время охранял первых лиц Ленинграда. Кого именно, помните?

- Ну, например, Григория Романова - был такой...

- ...первый секретарь обкома достаточно одиозный...

- ...до этого - других деятелей, но в начальники отец не выбился, был просто охранником и на этом свою карьеру закончил. На пенсию он всего лишь капитаном ушел, потому что образования имел семь или восемь классов, - даже по тем советским стандартам для роста этого оказалось уже недостаточно, хотя человеком он был очень преданным делу...

- Идейным?

- Не столько на идеологической, думаю, почве - просто хорошим сотрудником: служил честно и достойно. Что интересно, когда, уже оканчивая в Ленинграде школу (в этом городе я родился), я заявил, что хочу сотрудником Госбезопасности стать, отец воскликнул: «Ты что, с ума сошел?!». - «Но ты же 25 лет там проработал», - удивился я. «Потому тебе и не советую, - ответил он, - это очень грязная работа». - «Ну, такой довод меня не убеждает, - возразил я, - поступлю, как решил», но это, учтите, 52-й год был, товарищ Сталин был еще жив, и Советский Союз непоколебимым казался. Никто даже не помышлял (кроме, конечно, наиболее яростных западных противников) о том, что этот колосс со временем развалится и от всего останутся только руины, которые нынешнее руководство под названием «Россия» пытается теперь возродить.

Из книги Олега Калугина «Прощай, Лубянка!».

«Мне кажется, я помню этот декабрь­ский день, по-питерски тусклый и унылый: огромная скорбная толпа у Таврического дворца, звуки траурной музыки... Я вижу черную массу людей сверху, отец несет меня на руках - мне всего три месяца, но родители взяли меня на похороны Кирова. Убитый злодейской рукой террориста Николаева, вождь ленинградских большевиков покоится на высоком постаменте, украшенном цветами, - отец мой, охранник местного НКВД, смог подойти к гробу почти вплотную.

Олег Калугин (слева) и инструктор ЦК КПСС, будущий идеолог перестройки и соратник Горбачева Александр Яковлев (справа) во время стажировки в Колумбийском университете, 1959 год

Потом образ Кирова появится на моем пути не раз: «Мальчик из Уржума» - восторженная повесть о юном Сереже Кострикове, фильм «Великий гражданин», воспроизводящий героические страницы его биографии, музей в особняке Кшесинской, где я мог лицезреть экспонаты, связанные с жизнью убиенного. В середине 40-х отец, работавший тогда в охране Смольного, завел меня в кабинет, когда-то принадлежавший Кирову, а потом рассказал, что в 1935 году мой дед по матери за участие в заговоре против Кирова был приговорен к расстрелу - через месяц он был освобожден, поскольку соседка по коммунальной квартире созналась, что написала в НКВД на деда донос по причине ссоры из-за кошки.

В 1959 году в Нью-Йорке, на Бродвее, я случайно познакомился с редактором «Социалистического вестника» известным меньшевиком Борисом Николаевским и от него вновь услышал, что несгибаемый большевик Киров был убит по приказу Сталина, а в 1961 году в резидентуру КГБ в Нью-Йорке поступило указание разыскать в местных библиотеках или архивах любые сведения о Кирове, свидетельствующие о его смерти от рук кремлевского диктатора. Снова в Ленинграде в 1980 году начальник подведомственного мне Выборгского отдела КГБ поведал, ссылаясь на работавших в архивах ленинградского НКВД коллег, что Николаев убил Кирова из ревности к своей жене, служившей в смольнинском буфете. Ранее Николаев предупреждал Кирова, пользовавшегося успехом у женщин, чтобы тот отстал от его жены, но Киров предупреждения игнорировал.

Похороны российского журналиста и писателя Юрия Щекочихина, скончавшегося после скоротечной болезни 3 июня 2003 года. Расследование уголовного дела по факту смерти Щекочихина вновь было возбуждено в 2010 году и продолжается по сей день

В один прекрасный день я взял стенографический отчет XVII съезда ВКП(б), открыл страницу 259 и прочитал: «...10 лет назад устами лучшего продолжателя дела Ленина, лучшего кормчего нашей великой социалистической стройки, нашей миллионной партии, нашего миллионного рабочего класса, устами этого лучшего мы дали священную клятву выполнить великие заветы Ленина. Мы, товарищи, с гордостью перед памятью Ленина можем сказать: мы эту клятву выполняем, мы эту клятву и впредь будем выполнять, потому что клятву эту дал великий стратег освобождения трудящихся нашей страны и всего мира - товарищ Сталин». Эти слова принадлежали Сергею Мироновичу Кирову.

Толстый фолиант я закрыл - с Кировым для меня все стало ясно. Его героический образ рассеялся как мираж, но это было потом, потом...».

- Я сейчас Маяковского вспомнил:

«Юноше, 
                 обдумывающему 
                                       житье,
решающему - 
                       сделать бы жизнь с кого,
                                         скажу, 
               не задумываясь: 
«Делай ее 
                      с товарища 
                                                 Дзержинского».

Делали?

- Разумеется, но все было не так прос­то...

Из книги Олега Калугина «Прощай, Лубянка!».

Подполковник госбезопасности Александр Литвиненко, служивший в КГБ-ФСБ с 1988-го по 1999-й, умер в результате отравления полонием-210. «Щекочихин, похоже, погиб той же смертью, что и Литвиненко»

«По-видимому, критическая волна, неожиданно захватившая меня и моих сверстников, обнажила закрытые ранее темы и невыговоренные мысли - Володя Коровин, например, вдруг решил поделиться воспоминаниями о службе на Дальнем Востоке. Он и раньше рассказывал о дивной красоте Камчатки, о нравах северных народов, а тут его будто прорвало: «Все, что пишут сегодня в газетах, - трепотня, - безапелляционно заявил Коровин. - На Камчатке до сих пор царит жуткая нищета, туземцы обитают в развалинах, которые трудно назвать жилищами. Входишь в «дом» - стоит стол, табуретка и печь, в крыше дыра, мать с ребенком сидит, другой ребенок лежит в люльке, и холодный дождь через щели льет прямо в люльку. Мать безучастно смотрит на происходящее, но что она может сделать? Стройматериалов нет, пища - рыба и хлеб, вокруг ужасная грязь, в руководящих кругах взяточничество, казнокрадство, моральное разложение. Директор судоремонтного завода в Петропавловске - диктатор: его прихотям подчиняется весь округ. Он может не выдавать рабочим зарплату по три месяца, выгонять без предупреждения неугодных, вести себя по отношению к своим служащим как рабовладелец».

Я слушал Коровина с завороженным вниманием, и в голову лезли «неразрешенные» мысли: Сталин умер, но ведь и при нем люди как скоты жили, не сегодня появилось то, о чем поведал бывалый тихоокеанский матрос. Возникали какие-то несвязные параллели, очевидно, навеянные чтением отрывков из Mein Kampf: почему Гитлер называл Францию негроизированной нацией, государством мулатов? как случилось, что немцы восприняли книжку Гитлера всерьез, сделали ее идеологическим путеводителем? Фюрер здорово немцев надул - вообще, это надо уметь всю нацию одурачить.

Пока юноши, решившие делать жизнь с Дзержинского, жарко обсуждали зигзаги во внутренней политике страны, чекистское ведомство возглавил Лаврентий Берия, и его назначение было воспринято безропотно, как само собой разумеющееся. Где-то в верхах шла борьба за власть, но до нас доходили лишь ее отголоски из отрывочных сообщений западного радио, а предстоящие экзамены вскоре оттеснили эту проблему на задний план.

Бывший начальник контрразведывательного отделения ЦРУ Олдрич Эймс в 1985 году завербован советской разведкой и около 10 лет работал на СССР и Россию

Первый курс я закончил успешно, но зачет по политэкономии завалил, и впервые испытал чувство стыда за пустяковый, казалось бы, инцидент. Преподаватель политэкономии, отличавшийся эрудицией и неортодоксальным подходом к изучаемому предмету, долго допытывался о причинах моего провала. Пришли к обоюдному согласию, что багажа знаний, приобретенного в школе, для того, чтобы с налету преодолеть премудрости академической дисциплины, уже недостаточно.

Помнится, в лекции об экономических проблемах социализма этот преподаватель высказал крамольную для 1953 года мысль о том, что представление о социализме никак не вяжется с нищетой и социальной несправедливостью, в нашей стране царящей: можно говорить лишь о том, что в СССР заложен фундамент будущего социалистического переустройства, - утверждал он. Не знаю, как сложилась судьба этого человека потом, но бесследно его высказывания не прошли».

«ЕДИНСТВЕННЫМ, КТО НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К КГБ НЕ ИМЕЛ, БЫЛ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ЯКОВЛЕВ»

- В конце 50-х вы ока­зались на стажировке в Колумбийском уни­верситете здесь, в Нью-Йорке, а как же ту­да попали?

- В те годы - сейчас это уже, слава Богу, не так - все выезжавшие за границу должны были получить разрешение. Чье? В первую очередь ЦК КПСС - там был отдел по работе с загранич­ны­ми кадрами и вы­ез­дам за границу, но без рекомендации и санкции КГБ эти вопросы он не решал. Иными словами, Госбезопасность проводила проверку и потом свое мнение высказывала: стоит - не стоит, а дальше Центральный комитет партии решение принимал, так что, когда я приехал в составе группы студентов по обмену - первому, кстати, в истории советско-американских отношений...

- Это 58-й год, да?

- Да, совершенно верно, так вот, наша группа насчитывала 18 человек. Из них - сейчас это уже не секрет - 10 были молодыми, вроде меня, сотрудниками разведки КГБ либо военной разведки...

- ...ГРУ...

- ...часть просто сотрудничала с КГБ, что было для Советского Союза естественно (иначе как бы за границу они выехали?), и единственным, кто никакого отношения к КГБ не имел, был представитель ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев, который со временем стал соратником Горбачева и одним из главных реформаторов, главным идеологом и архитектором перестройки, «отцом гласности». В историю он вошел как один из разрушителей советской системы, хотя намеревался не разрушать ее, а совершенствовать.

Сотрудник ФБР Роберт Ханссен, осужденный за шпионаж в пользу СССР и России, был приговорен к пожизненному заключению

- Когда вы, молодой человек с не­окрепшими, в общем-то, мозгами, впервые оказались в Соединенных Штатах, да еще и в Нью-Йорке, вам здесь понравилось?

- В 58-м как студента-стажера факультета журналистики меня поселили в общежитии Колумбийского университета (это на 116-й улице Бродвея - далеко), и когда я впервые поехал оттуда на центральную площадь, которая называется Таймс-сквер, был просто ошеломлен, ошарашен. Особенно вечерний вид Манхэттена меня поразил: кричащие неоновые вывески, яркие огни, которые мне показались такими вульгарными, такими достоинство Америки принижающими... Все это для советского комсомольца неприемлемо было, а потом, поскольку в своих передвижениях по городу я был свободен...

- ...неужели никто за вами не наблюдал?

- Может, и наблюдали, но меня это не интересовало, поскольку деятельностью, нарушающей законы Соединенных Штатов, не занимался. Гулял, в общем, свободно и пешком - машины у меня не было, и практически весь Нью-Йорк обошел - постепенно, не сразу. Сходил даже в Бауэри - тогда это был район жуткой нищеты, где на улицах лежали голодные, изможденные либо алкоголики, либо наркоманы - кстати, после Таймс-сквер с ее вульгарными световыми извращениями на меня это ужасное впечатление произвело.

- Контраст был сильнейший?

- Это просто выше моего понимания оказалось: я-то считал, что Америка - страна в этом смысле не то чтобы для всех равная, но более благополучная, тем более что в Советском Союзе такого не было, потому что нищих или пьяных милиция убирала с улиц быстро. Да, пьянство у нас процветало, а со временем стало национальной проблемой (впрочем, ею до сих пор остается)...

- ...но не такой публичный носило характер...

Агент внешней разведки СССР Джон Уокер в 18 лет ушел на флот, чтобы избежать наказания за магазинные кражи, был завербован СССР в 1967-м и арестован в 1985-м. Разработка Уокера помогла Калугину стать самым молодым генералом в первом главном управлении КГБ в 1974 году

- Совершенно верно, по крайней мере, в мои советские времена московские и ленинградские улицы от всех этих опустившихся людей были чисты.

- Какие же мысли у вас возникли? Что правильно в школе и институте вам го­ворили: капитализм загнивает?

- Да, первое мое впечатление именно таким было. Я же еще дома во время учебы много читал: и путеводители по Нью-Йорку, и художественную литературу...

- ...и специальную...

- ...и разного рода публицистику, Соединенных Штатов касающуюся, - это было частью моей подготовки. Систематически радио «Голос Америки» слушал и Би-би-си, причем сначала - передачи на русском.

- Да вы что?!

- Потом их глушить начали, но одна часть из двухчасовой программы «Голоса Америки» (она называлась «Голос американской музыки») всегда без помех проходила: благодаря ей я познал лучшие и худшие образцы американского со­вре­мен­ного джаза - безус­ловно, прекрасной музыки, а Би-би-си в основном интел­лектуальному развитию способствовала. Англичане в этом плане от американцев всегда отличались, их политические программы производили на меня впечатление.

По наивности, еще школьником, я даже высказывал на уроках истории мысли, которые почерпнул из передач Би-би-си, и однажды преподаватель истории даже спросил: «Молодой человек, а откуда вы такие материалы берете? Где это прочитали?». - «Я иностранное радио слушал», - признался. «Как иностранное радио?» - занервничал он. «Да, а что тут плохого?». Тогда, сами понимаете, это не только не поощрялось, а, наоборот, могло стать предметом изучения со стороны право­ох­ранительных органов: чего это он вдруг «вражьи голоса» слушает?

- Кошмар...

- Но я сказал: «Мне это нужно, потому что хочу лучше знать английский язык», да и потом, преподаватели были в курсе, что отец мой в органах безопасности работает, поэтому никаких последствий такая откровенность не повлекла. Более того, где-то в девятом классе меня избрали руководителем школьной комсомольской организации, и это была, если хотите, первая ступенька моей политической карьеры: юный лидер местного масштаба.

«ПРИ ЮРИИ ВЛАДИМИРОВИЧЕ АНДРОПОВЕ Я БЫЛ ФАВОРИТОМ»

- Когда вы увидели жизнь в Соединенных Штатах (и ее изнанку в том числе), что о Советском Союзе подумали? Утвердились во мнении, что родились в лучшей в мире стране?

С Дмитрием Гордоном в Нью-Йорке. «Америка — страна не то чтобы для всех равная, но более благополучная...» Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА

- Подумал, что у Советского Союза великие цели и, чтобы их достичь, надо еще много работать, но к этому я готов. Образцом и ориентиром Америка тогда для меня не стала, то есть вернулся домой, убежденный в том, что надо сделать свою страну по-настоящему цивилизованной, а не в том грубом вульгарном варианте, который увидел в Нью-Йорке.

- В разгар перестройки, когда стало понятно, кто такие Александр Николаевич Яковлев и Олег Данилович Калугин, ваши противники докопались до того, что вы вместе в Колумбийском университете стажировались и открыто писали, что Яковлев и вы были в Нью-Йорке попросту завербованы...

- Да, эта мысль стала частью кампании по нашей дискредитации, организованной органами Госбезопасности, когда ее возглавил Крючков. При Юрии Владимировиче Андропове я - это известно - был фаворитом, но высказывания мои, частично основанные на лучшем знании мира и просто на неспособности смолчать, если вижу то, что мне явно не по душе, привели к тому, что на меня стали поглядывать косо...

В 79-м году Андропов сказал мне: «Ты слишком долго в Америке жил и совсем не знаешь Россию, и хотя ты прекрасный работник, лучше тебе поехать в родной Ленинград, причем мы тебя не обидим». Чик! - и я стал первым заместителем начальника Ленинградского областного управления КГБ.

- Ну, это приличная должность...

- Да, особенно если учесть, что у нас там в общей сложности почти три тысячи сотрудников было (это вместе с техническим персоналом), и вот тогда-то, кстати, я вспомнил и Таймс-сквер, и Нью-Йорк, и свою московскую жизнь и понял, что пребывал до сих пор в особых условиях и реалий жизни не знал.

- В чем это выражалось?

- Я иностранными занимался делами, то есть внешним миром, а здесь мне пришлось со своими соотечественниками столкнуться - во многом разочарованными, недовольными, желающими перемен, и задача моя заключалась в том, чтобы таких критически настроенных людей выявлять, мнения их фиксировать, а потом либо в психиатрические больницы отправлять - это был андроповский вариант решения проблемы...

- ...либо на Запад...

- Да, совершенно верно, и, кстати, Юрию Владимировичу надо отдать должное. В свое время я был свидетелем обсуждения одного получившего скандальную известность вопроса - имею в виду убийство Георгия Маркова... Болгары тогда к нам за помощью обратились, и Андропов в моем присутствии Крючкову сказал: «Я против политических убийств». Тот замялся: «В таком случае руководство болгарской контрразведки в неловкое положение мы поставим, они зададутся вопросом: «Что же это такое? Нам советские не доверяют?». Мы должны как-то пойти им навстречу», и тогда Андропов кивнул: «Ну тогда технические средства им дайте - из тех, что могут способствовать, но самим не влезать, держаться от этого в стороне». Болгарам предложили тогда...

- ...зонтик...

- Да, был приобретен японский зонтик и туда вставили ампулу с ядом, которая, если нажать на небольшой курок, выстреливала. Между прочим, здесь, в Вашингтоне, в Музее международного шпионажа, одним из директоров которого я являюсь, среди экспонатов и такой зонтик есть...

- Что там за яд был использован?

- По-моему, рицин (высокотоксичный яд, получаемый из семян клещевины. - Д. Г.), но точно не знаю - в этом не разбираюсь. Собственно, о манипуляциях с ядами весь мир узнал после гибели Александра Литвиненко в Лондоне, но тогда было использовано более совершенное по российским меркам средство, которое считалось абсолютно не выявляемым, - найти его следы было объективно невозможно.

- Полоний?

- Да, тем не менее британские специалисты, которые изучали обстоятельства смерти, профессионалами оказались: один из них решил взять пробу на наличие каких-то радиоактивных веществ - вот тогда-то и было обнаружено присутствие полония. Это стало началом громкого международного скандала, но были и другие люди, таким способом устраненные, - например, Юрий Щекочихин, если такого вы помните...

«КОГДА УМЕРШЕГО ДОВОЛЬНО СТРАННОЙ СМЕРТЬЮ В 53 ГОДА ЩЕКОЧИХИНА ХОРОНИЛИ, МИЛИЦИЯ ОКРУЖИЛА МОГИЛУ И НИКОГО К НЕЙ НЕ ПОДПУСКАЛА - ЗАРАЖЕНИЯ ПОЛОНИЕМ БОЯЛИСЬ»

- Конечно. Прекрасный публицист, депутат Госдумы России...

- ...и мой приятель - мы вместе в бывшем Советском Союзе работали. Он всегда критическим настроем ума отличался и умер довольно странной смертью в 53 года. Понимаете, бывает всякое, но тех, кто в этом разбирается, один эпизод сразу насторожил: когда Юрия хоронили, милиция окружила могилу и никого к ней не подпускала, причем и сама близко не подходила. Потом было высказано предположение - очевидно, оправданное, что они заражения полонием боялись, то есть Щекочихин, похоже, погиб той же смертью, что и Литвиненко. Эта версия опубликована, и хотя в нынешней России об этом предпочитают, к сожалению, забывать, я все хорошо помню. (По утверждению заместителя главного редактора «Новой газеты» Сергея Со­ко­ло­ва, Щекочихин «за две недели превратился в глубокого старика, волосы выпадали клоками, с тела со­шла кожа, пра­к­ти­чес­­ки все, один за дру­гим отказывали вну­т­рен­­ние органы». - Д. Г.)

- Возвращаясь к Колумбийскому университету - вас тогда завербовать здесь пытались?

- Нет, совершенно, и американцы, прямо скажем, в то время... Воспользуюсь статистикой: до того как Советский Союз развалился, КГБ и наша военная разведка насчитывали внутри Соединенных Штатов более 300 помощников или агентов - это были люди, имевшие доступ даже к Белому дому, работавшие в Госдепартаменте, в Министерстве обороны, в Агентстве национальной безопасности - во всех структурах, которые могли представлять для советской стороны интерес.

- Штирлицы...

- Да, так вот, до 53-го года счет был, условно говоря, 300:0 - ни одного человека внутри СССР Соединенные Штаты не имели.

- Вот это да! - красноречивые цифры...

- Они известны, но говорить о них американцы не любят, потому что это как бы роль их разведывательных органов принижает, а на территории бывшего Советского Союза это фактически будет полностью дезавуировать все страхи и подозрения относительно американцев, якобы против СССР работавших, - не было такого!

- 300 человек - это внушительно... Простите, а лично вам их фамилии были известны?

- Нет - я же руководителем, в общем-то, был и знать мог только псевдонимы, или, как их еще называют, агентурные клички отдельных людей. Вот в архивах такой информацией располагали, и, кстати, один из архивистов - он убе­жал сначала в Прибалтику, а потом осел в Лондоне - Василий Митрохин два огромных тома архивов опубликовал, но исследование у него 50-ми годами заканчивается.

- Так спокойнее, но уже не столь интересно...

- Исторически это просто исключительные материалы, однако более поздний период они не захватывают, тем не менее, повторяю, я достоверно знаю, что счет был 300:0 в пользу СССР.

«ПОКА ДЛИЛАСЬ МОЯ СТАЖИРОВКА В КОЛУМБИЙСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, НИКТО НЕ ОЖИДАЛ, ЧТО НАЧНУ ВЕРБОВАТЬ АМЕРИКАНЦЕВ»

- Американцы, значит, к вам даже не приближались? Никаких ни намеков, ни полунамеков не делали?

- Абсолютно - я думаю, они просто боялись. Это, напоминаю, был первый случай обмена студентами между двумя странами в эпоху «холодной войны», и для американцев, чью психологию я изучил достаточно хорошо (и государственную, и тем более органов безопасности и разведки), вербовка просто невозможной была: любая попытка грозила обернуться таким скандалом!

Даже сегодня, при всех страшных историях, которые произошли (прежде всего 11 сентября 2001 года), в прессе, тем не менее, появляются материалы, касающиеся, допустим, роли ЦРУ или американской разведки в Иракском кризисе, - почему этот вопрос обсуждают? Потому что сейчас назревает реальный конфликт между Израилем и Ираном, и задача Соединенных Штатов - не допустить войны, ведь если (не только я так считаю, но и многие другие) столкновение все же произойдет, это будет, извиняюсь, конец света. Поскольку Израиль обладает достаточно мощным оружием, чтобы ответить, а у Ирана столько сторонников-мусульман, которыми движут предрассудки и ненависть, - это может к всемирной привести катастрофе.

- Позднее вы разведывательную деятельность в Соединенных Штатах вели, а в чем конкретно она заключалась?

- Начнем с того, что, пока длилась моя стажировка в Колумбийском университете, никто не ожидал, что начну вербовать американцев, - такой миссии у меня не было. Задача состояла в том, чтобы узнать страну, присмотреться и осмотреться, дабы чувствовать себя при последующих поездках увереннее, но так вышло, что я, можно сказать, случайно завербовал американца, причем имевшего доступ к совершенно секретным материалам и более того - к реальным предметам производства, которым занимались тогда американские специальные службы. Это было везением, которое во многом моей будущей карьере способствовало.

- Как же можно, простите, завербовать случайно?

- После окончания факультета журналистики Колумбийского университета мне предложили поработать гидом-переводчиком на первой в США выставке советских достижений в области науки, техники и ку­ль­ту­ры, которая проходила в Нью-Йорке, и хотя очень хотелось домой, ради дополнительного заработка в валюте и новых впечатлений остался еще на месяц. Там, кстати, Ричарда Никсона встретил, в то время вице-президента США, - несколько минут был его личным переводчиком, но главное, однако, не это...

Однажды вечером, уже после закрытия выставки, я шел в сторону Колумбийского университета, где еще по-прежнему оставалось мое жилье - имею в виду комнату в общежитии, и вдруг ко мне подошла пара незнакомых людей: мужчина в очках с пыш­ной седеющей шевелюрой и миниатюрная женщина явно китайского происхождения. «Мы слышали ваши разговоры на выставке, - сказали они по-русски, - вы рассуждали как типичный представитель ревизионистского крыла и явно с голоса этого предателя Хрущева, который ищет компромисс с капитализмом».

Естественно, я мог бы оскорбиться или вообще послать их подальше, тем более что за целый день, занимаясь переводами, устал, но чисто профессионально, а может, и из любознательности, поинтересовался: «А кто вы такие?». Это, кстати, одно из первых правил разведчика: узнай, кто твои собеседники и чем они занимаются.

Мужчина ответил: «Я американец, но по происхождению русский, а это моя жена Селена». Она, как выяснилось, уехала из Китая - еще чанкайшистского, до революции, до того, как Мао пришел к власти, и тут у меня возник второй вопрос: «А чем вы занимаетесь?». Новый знакомец сказал, что работает в крупном научно-исследовательском центре. «В какой области?» - спросил я. «Разработки твердого топлива для стратегических ракет, а также его производства в ограниченных количествах», - разоткровенничался он.

- Замечательно...

- Я, честно говоря, в ракетах не разбирался: ну, видел, как и все мы, запуски спутников по телевидению, - вот и все, для меня это был темный лес, но беседу, тем не менее, продолжил: «А что лично вы делаете?». Он: «Занимаюсь разработкой и готовлю документацию». - «Ну так, - обрадовался про себя...

- ...сам Бог мне вас послал»...

- Тут я уже вспомнил то, чему нас учили. «А как с вами повстречаться? - полюбопытствовал. - Вы такой интересный собеседник, Хрущева и меня вот критикуете...». В общем, пошли мы в кафетерий, пообщались, и я понял, что человек он, по-моему, надежный - ну такое сложилось у меня впечатление.

На следующий день я, как положено, пошел в Нью-Йорке в нашу контору под прикрытием - в советское представительство при ООН. Доложил своему шефу, что встретил такого-то человека, который работает в такой-то области, и услышал: «О! Наивный ты все-таки мужик, если ему поверил - да это ж подстава! Инициатива явно от ФБР идет, от американской контрразведки - он тебе принесет чего-то, и тут же, на месте, тебя арестуют, а ты без дипломатического иммунитета: посадят на 10 лет, и на том твоя карьера закончится - будешь в тюряге сидеть».

- Ого!

- Тут же я, правда, нашел аргумент, который шеф опровергнуть не мог. «Я не верю, - сказал, - что сотрудники ФБР в марк­сизме-ленинизме так хорошо разбираются, особенно в разных его ответвлениях - этого просто не может быть. Че­ло­век этот представляет леворадикальное направление, то есть нынешнее прокитайское», и вот тут-то руководитель, что возразить, не нашел. «Давай посмотрим, - подытожил, - что скажут в Москве». Послали туда телеграмму...

В Москве дня за три-четыре прошлое этого американца проверили, потому что у него были русские корни, где-то в Краснодарском крае нашли родственников... Короче, ответ такого рода прислали: да, скорее всего, это попытка американской контрразведки скомпрометировать меня как студента, представителя новой генерации, но, учитывая особую потенциальную государственную важность этого материала, санкционируем еще одну встречу с объектом при условии, что меня будет сопровождать сотрудник посольства под дипломатическим прикрытием. Ну, то есть он будет не рядом, а на расстоянии нескольких десятков метров, и в случае, если вдруг меня начнут арестовывать, сразу же выскочит и станет кричать, что это провокация против невинных советских студентов: такую на него миссию возложили.

Никакой провокации, тем не менее, не последовало - на вторую встречу этот человек принес документальное и физическое подтверждение своих слов, то есть образцы твердого топлива для ракет, и с этого момента, собственно, моя карьера в разведке (поднимает руки)...

- ...стремительно пошла вверх...

- Да, правда, история это длинная. Потом так случилось, что этот американец, работавший под агентурной кличкой Кук, был вынужден из Соединенных Штатов бежать - видимо, просто вел себя неаккуратно, пропагандируя свои левые взгляды. Он улетел в Париж: тогда отношения с Соединенными Штатами были у Франции еще хуже, чем сегодня, - а там всегда было много советских представителей в разных кругах.

«КУК ОБЕЗУМЕЛ И НАЧАЛ ОРАТЬ: «Я, ТАКОЙ ИДИОТ, НА ВАС РАБОТАЛ, А ВЫ МЕНЯ УПЕКЛИ!»

- И куда в результате Кук прибежал?

- В Москву, где сначала его приняли настороженно, а потом предоставили очень хорошую работу в научно-исследовательском центре Министерства обороны, который занимался как раз разработкой аналогичных материалов. Там он и трудился, но поскольку был, в общем-то, по воспитанию и психологии американцем, начал допускать среди служащих, с которыми ежедневно общался, высказывания, которые были истолкованы как проамериканские, диссидентские, - тогда их просто «антисоветскими» называли. Короче, на него донесли в КГБ: мол, этот человек из США, по-видимому, является агентом американской разведки...

- ...ух, кошмар!..

- ...разлагает нашу интеллигенцию...

- ...изнутри...

- ...и рассказывает ей разные истории о том, как все устроено в США и как в СССР, причем сравнение не в пользу Советского Союза выглядит. Вот тогда КГБ решил им заняться всерьез, и старый метод использовал - это такая типичная провокация. Кук валюту с собой привез, что-то у него осталось, и на улице к нему кто-то из знакомых сотрудников подошел и предложил: «Ты же из Америки: не можешь мне доллары на рубли обменять? - я тебе дам по хорошему курсу». Тот помочь приятелю согласился...

- Беспечный какой...

- Совершенно верно: не осознавал, что это нарушение установленного порядка валютных операций - то есть уголовно наказуемая деятельность.

- Страшная статья же была...

- За это, короче, его арестовали и бросили за решетку, и вот тогда Юрий Владимирович Андропов сказал мне: «Слушай, ты поди-ка, поговори со своим бывшим. Может, тебе он признается, потому что его все-таки засланным американским шпионом считают» - и вот много лет спустя мы встретились в камере-одиночке.

- Вы поехали к нему прямо в тюрьму?

- Да, разумеется, причем я предполагал, - потом это подтвердилось! - что запись всей нашей беседы скрытыми камерами велась, поэтому, когда вошел, первое, что сказал: «Дорогой, мы так тебе верили, нашим человеком считали, а ты, оказывается, на американскую разведку работал». Я специально официальную линию дал, чтобы это было зафиксировано, но тут драматический произошел момент. Он просто вдруг обезумел и начал орать, дико визжать (и я его понимаю): «Негодяи! Я, такой идиот, на вас работал, а вы меня упекли, да я вас...».

Я понял, что, как и с самого начала предполагал, тут что-то не то. Попытался его обнять, успокоить: «Ну не надо, мы поможем». - «Уйди, я ненавижу тебя, КГБ, всех вас. Вы мерзавцы, не хочу даже разговаривать». Что делать? Пришел я к Андропову, доложил: «Юрий Владимирович, такая ситуация», и вот тогда он мне сказал: «Ты прекрасный работник, но слишком долго в Америке жил и плохо нашу действительность знаешь».

- То есть поверил-таки, что Кук - агент?

- Увы. «Поезжай-ка ты, - предложил, - в Ленинград первым замом: там у тебя все будет - и машина с шофером, и комфортное жилье, а московскую квартиру оставим» (в Москве по советским стандартам и меркам КГБ у меня очень хорошая квартира была: Филевский парк, вид на Москву-реку). Короче: «Узнаешь там, что к чему, а через год-полтора - я тебе обещаю - вернешься». Андропову я, кстати, верил, но через пару лет он скончался.

Из книги Олега Калугина «Прощай, Лубянка!».

«2 января 1980 года, накануне моего отъезда в Ленинград, Андропов принял меня в своем кабинете. «Ну что, отмучился?» - поприветствовал он, встав из-за стола и протянув для пожатия руку. Не уловив смысла его слов, я невпопад ответил, что, напротив, работа в ПГУ, при всей ее напряженности, приносила мне удовлетворение. «Да я не о том, - поморщился Председатель, - я имею в виду Кука: ну что ты шпиона защищать взялся, зачем это тебе было нужно?».

Смысл произнесенного доходил до моего сознания с трудом. «Какой же он шпион, если побирается из-за нехватки денег, вступает в контакт с валютчиками? ЦРУ обеспечило бы его до конца жизни материально и никогда бы не позволило из-за грошей рисковать, - выпалил я, чувствуя, как растет во мне нервное раздражение. - Я не поленился прочитать девять томов дела Кука - это типичная стряпня Алидина и его следователей!».

«Ну ладно, оставим это, - миролюбиво кивнул Андропов, - что я тебя, проверять буду? Езжай в Ленинград, годик-полтора там побудешь, пыль здесь осядет, и вернешься, Москва никуда от тебя не уйдет. Ты Носырева, ленинградского начальника, знаешь?». Я ответил, что видел раз-два на коллегии и потом он помогал с устройством тещи в больницу.

«Теща... - усмехнулся Андропов. - Он мужик с норовом, нелегко тебе поначалу придется, но ничего, все обойдется».

В это время зазвонил телефон ВЧ, на проводе был Кабул. В трубке раздался голос главного консультанта Андропова по разведке Бориса Иванова, докладывавшего обстановку в Афганистане после ввода туда советских войск. Вслушиваясь в булькающие звуки, Андропов напрягся, а потом прервал доклад и закричал в трубку: «Борис Семенович! Скажи Кармалю, чтобы он выступил по телевидению с обращением к народу, - прошло уже несколько дней, а он молчит. Надо же показаться людям, изложить программу - передай ему, чтобы не тянул, окажи необходимую помощь в подготовке».

Председатель бросил трубку и обратил ко мне усталый взгляд.

«Все же нет у меня ясности, почему в Ленинград надо ехать, - проговорил я, воспользовавшись наступившей паузой. - Мне что, не доверяют здесь?». - «О чем речь, какое недоверие? - возразил Андропов. - Мы тебя первым заместителем назначили, чтобы не обижать, - ты же в Ленинград едешь, не куда-нибудь к черту на кулички. Там все есть: и разведка, и контрразведка, и пограничники - это же целый комитет, намного больше республиканских».

Я пробормотал положенные в таких случаях слова благодарности, и аудиенция закончилась. Больше Андропова я никогда не видел, хотя в 1982 году он интересовался моей судьбой - и как было не интересоваться, если бывший начальник внешней контрразведки не раз обращался к нему с нелегкими вопросами, требовавшими его решения, и только его».

«РЕЗИДЕНТОВ У НАС НАЗНАЧАЛО И УТВЕРЖДАЛО ПОЛИТБЮРО»

- Как же дальнейшая судьба Кука сложилась?

- Его продержали-таки за решеткой, а потом, когда в Союзе развал начался, выпустили. Я в это время одним из диссидентов стал: публично критиковал КГБ за его бесчеловечность, за то, что невиновных наказывали, и вот когда уже был известной фигурой, иду как-то от станции метро в Москве, а навстречу мне старый знакомый. Все эти годы его я не видел: он сидел, а после того, как из тюрьмы выпустили, исчез, и вдруг такая встреча. Я ему предложил: «К нашему движению присоединяйся - будем сейчас работать над тем, чтобы изменить систему, от которой ты пострадал, давай это делать вместе». - «Нет, Олег, - он ответил. - Спасибо, дорогой, но больше ни в каких делах в этой стране я не участвую»...

- ...и в такие игры не играю...

- «Хочу нормально дожить!» - на том и расстались.

- Этот бедолага до сих пор где-то в России?

- Во всяком случае, проживал со своей женой в Москве, но больше его я не видел.

Такая вот история из моих молодых лет, а потом, когда работал в Америке, у меня два прикрытия было. В 60-м году я приехал как корреспондент Московского радио при Организации Объединенных Наций и, естественно, как сотрудник резидентуры КГБ, причем эта моя командировка в Нью-Йорк оказалась удачной: сумел завербовать несколько американцев из разных, как говорят, деятельных областей. В 64-м году я уехал в Союз...

- ...прожив в Нью-Йорке четыре года...

- Да, отозвали домой, потому что Чак Андерсон - был такой скандальный журналист, который любил подхватывать всякие слухи (либо их специально ему передавали, если от кого-то хотели избавиться), - высказал насчет меня нехорошие мысли. В любом случае я отбыл в Москву, но уже в 65-м в Соединенные Штаты вернулся - на этот раз как первый секретарь Посольства СССР в Вашингтоне...

- ...серьезнейший пост...

- ... и заместитель резидента по политической разведке. Ну, это основная была линия, а потом, с 67-го по 70-й год, я исполнял обязанности резидента.

- То есть три года вы были резидентом советской разведки?

- Почти три, хотя официально резидентом не утверждали - боялись, что после тех публикаций в любой момент могут вышвырнуть из страны и разразится скандал, так сказать, на высоком уровне. У нас ведь резидентов назначало и утверждало Политбюро, поэтому меня исполняющим обязанности держали, но я имел доступ абсолютно ко всем материалам всех агентов, которыми руководил тогда советский КГБ из Вашингтона. Один из наиболее выдающихся (он сейчас отбывает срок - ему дали пожизненное) - Джон Уокер: этот человек (бывший связист-подводник ВМС США) сам, добровольно, пришел в 67-м году и предложил услуги. Он многие годы с нами сотрудничал (17 лет шифровальные коды передавал), пока его бывшая жена не сдала.

Были еще две фигуры, которые на советскую разведку работали: из ФБР - Роберт Ханссен, а из ЦРУ - Олдрич Эймс, так вот, когда меня заподозрили в том, что агентом ФБР являюсь (в то время советской разведкой руководил Крючков), вашингтонская резидентура получила указание из Москвы: «Когда будете проводить очередную встречу с Рамоном(Ханссена под этой агентурной кличкой знали. - О. К.), спросите, что известно ему о Калугине», и Роберт в своей записочке (он обычно передавал их через тайники в лесу, под пеньком где-нибудь закладывал) написал: «Да о нем тут пара томов - я же их выносить не могу». - «Хорошо, - это следующая была просьба, - скажите, был ли он вашим агентом?». Ответ был четким и лаконичным: «Этого не было никогда».

В третьей записке у него поинтересовались: «Можете ли вы подготовить на бланках ФБР документ, что в течение многих лет он на вас работал?», и Рамон ответил: «Нет, подделывать я не буду». Если бы он согласился, КГБ обратился бы в военную прокуратуру: «Вот у нас документальное подтверждение», и кто бы в подлинности этого документа усомнился? - а Ханссен оговорить меня отказался и тем самым спас мне жизнь: видите, какая ирония судьбы?

- Сколько языков вы знаете?

- Я изучал три: английский, немецкий и арабский, причем, окончив в 58-м году Высшую разведывательную школу в Москве, по распределению должен был ехать на Ближний Восток...

- В Египет?

- Нет, в Сирию, и отправился бы туда в качестве младшего помощника атташе - первая пробная, как говорят, командировка, и вот буквально за две-три недели до моего отъезда (все необходимое уже было готово - паспорта, билеты) зашел в отдел кадров разведки КГБ, и там сотрудник как бы между прочим у меня спросил: «А как у вас дела? Дома все в порядке? Там нет никаких вопросов?». Я его успокоил: «Да все нормально». - «Но на араба, - продолжал он, - вы не похожи». Я кивнул: «Нет, и похож никогда не был - меня за монгола, скорее, можно принять» (смеется). Кадровик покачал головой: «Нечего вам там (в смысле в Сирии. - О. К.) делать».

- Сразу видно: человек опытный...

- «Поедете в Америку», - постановил. «А в каком качестве?». - «Фулбрайтовского стипендиата», и вот это было мое первое, почти случайное попадание в десятку: из арабского мира, который изучал очень внимательно, меня вдруг пересадили в англо-саксонский, хотя, замечу, английский был первым моим языком. С тех пор я этому направлению не изменил...

- Арабский вы до сих пор помните?

- Немножко. А что, хотите проверить? (Смеется).

Киев - Нью-Йорк - Киев

(Продолжение следует)

источник

 

Серия сообщений "личности":

Мир и личность - в любой области...

Часть 1 - Дастин Хоффман: «Мужеству я научился у жены»
Часть 2 - Leonardo da Vinci
...
Часть 13 - Цитата дня
Часть 14 - Вацлав Гавел. Сила бессильных
Часть 15 - Олег Калугин о КГБ и др...
Часть 16 - На Монмартре был знаменитый «Казбек».....