Цитата сообщения Jostr

Автор: Константин Зарубин

Оригинал на сайте проекта "Сноб"

Напоминаю: любой сайт сети Интернет на любом сервере планеты Земля теперь обязан встать на учет в Роскомнадзоре, как только его ежедневная аудитория дорастет до трех тысяч. Тем, кто уже встал на учет, запрещено материться и вывешивать "недостоверную информацию". Такой закон приняла Госдума и подписал национал-лидер.

Языки, на которых больше нельзя по матушке, в тексте закона не прописаны. Однако не секрет, что помимо законов у нас действуют понятия. В "Российской газете" их не печатают, но озвучивать иногда приходится. Как разъяснил замглавы Роскомнадзора Ксензов, требования закона распространяются на всякого, кто "пишет на русском языке или языках народов России". Независимо от того, где находится.

Попытаемся проследить логику Ксензова. Верно, что "языки народов России" — явление в некотором смысле юридическое. Законы субъектов Федерации наделяют официальным статусом несколько десятков республиканских языков и языков коренных народов. Русский, согласно Конституции, и вовсе является "государственным языком Российской Федерации на всей территории".

"Территории" чего — додумывают уже по понятиям. И делает это не один Ксензов. Судя по неустанной заботе российского МИДа — а в последнее время и вооруженных сил — о "русскоязычном населении" соседних стран, Российская Федерация всерьез считает русский язык своей собственностью — наряду с недрами и воздушным пространством. С тем выгодным отличием, что русскому языку границы не писаны.

Нетрудно догадаться, что жителей Земли, пока проживающих вне раздвижных пределов Российской Федерации, такая логика не впечатляет. Не все желают вставать на учет в Роскомнадзоре. Многие хотят пользоваться полным диапазоном языковых средств, а также вывешивать информацию, "недостоверную" с точки зрения Кремля. На русском языке.

Таким образом, перед нами опять главный юридический вопрос современности: как примирить российское законодательство с реальностью, существующей вне головы российских законодателей?

Рад сообщить вам, что в данном случае ответ найден.

Нашел его популярный пользователь сети Интернет из Одессы. Украинским властям, написал он, "необходимо принять закон об "украинском русском" языке". Иначе говоря, надо "зафиксировать уже существующие де-факто отличия "украинского русского" от "российского русского" и "перестать зависеть от России в языковом вопросе". Тогда блогеры (в том числе и российские) смогут официально заявить, что они пишут на "украинском русском" и никакой Роскомнадзор им не указ.

Более того, семь бед — один ответ: "украинский русский" можно сделать на Украине вторым государственным, "против чего гораздо меньше будут протестовать и украинские националисты". Один комментатор тут же предложил решить языковой вопрос еще изящней: вообще объявить местный русский диалектом украинского. Предложил, правда, со смайликом. В шутку.

Как преподаватель языкознания, считаю своим долгом сообщить вам две вещи. Во-первых, тезис "русский — диалект украинского" ничуть не шуточней тезиса "украинский — диалект русского". Во-вторых, введение в речевой или даже юридический оборот понятий вроде "украинский русский" и "российский русский" — это не просто игра словами. Это насущная общественно-политическая необходимость.

Сейчас объясню.

Некоторые базовые истины языкознания должны быть достоянием каждого образованного человека. Одна из них касается самого слова "язык" — в том смысле, в каком мы его употребляем, когда говорим "русский язык", "словарь эстонского языка", "носитель адыгейского языка", "диалекты итальянского языка" и так далее.

Кратко эту истину можно сформулировать так: язык возникает вместе с названием.

Позвольте повторить: "-ский язык" появляется тогда, когда речь некой группы людей начинают называть "-ским языком". И прежде всего — если делают это представители самой группы. Точка. Более "надежных" критериев нет.

Иначе говоря, лингвист может посадить вас в лабораторию, включить аппаратуру, заставить долго говорить и писать на вашем родном наречии, а потом выдать вам справку. В этой справке будет много интересного. Например, число фонем, то есть звуков, которые вы используете. Правила, по которым вы спрягаете глаголы и склоняете существительные. Алгоритм, по которому вы строите предложения. Ваши самые частотные слова. И много чего еще.

В справке даже будет написано, что выросли и живете вы, вероятно, в Черногории, в окрестностях Подгорицы, образование у вас вряд ли ниже среднего, а лет вам, пожалуй, не меньше пятидесяти.

И только напротив загадочного слова "лингвоним" будет пустая строчка. Когда вы все прочитаете, лингвист отберет у вас справку, достанет карандаш и скажет:
— Исходя из последних опросов и анализа местной прессы, у меня тут целая куча ярлыков для того, на чем вы говорите. Черногорский, сербский, сербохорватский, сербохорватобоснийский, южнославянский. И так далее. Как писать будем?

— Я думал, вы мне скажете… — скиснете вы.
— Я за вас не могу решить.
— Ну, тогда югославский! Тито форева!
— Так и запишем: "югославский"…

Перманентный срач в сети Интернет о том, где "настоящий язык", где "диалект", как что называется и кто говорит "правильней всех", конечно, представляет научный интерес. Но никакого смысла не имеет. Оспорить существование языка невозможно. Даже если завтра, скажем, все семь миллионов болгар выйдут на улицы с плакатами "Македонский — диалект болгарского!", македонский останется языком, пока македонцы считают его таковым.

Норвежский не перестанет быть языком от того, что его без труда понимают шведы. Урду не потеряет статус языка из-за того, что очень похож на хинди. Многие диалекты китайского или арабского отличаются друг от друга не меньше, чем русский от чешского, но пока их не провозгласили "языками" их же носители, они останутся "диалектами".

Не менее абсурдны и споры о "правильности" языковых вариантов. Аргентинский или чилийский испанский ничем не ущербней европейского. То, что оба "испанские", — а Южную Америку колонизировало европейское королевство под названием "Испания", — не имеет никакого значения. Долгая история английского на Британских островах не делает британский английский "правильней" канадского. Численность населения США не делает американизмы "правильней" австрализмов.

Вернемся к ситуации на Украине. Лингвист, которого не особенно интересуют вопросы языковой политики, не увидит на территории Украины "правильного" русского, "правильного" украинского и "ублюдочного" суржика. Он увидит диалектный континуум — спектр равноправных языковых вариантов, над которым парят воображаемые диалекты под названием "литературный русский" и "литературный украинский", существующие примерно в том же смысле, в каком существуют правила этикета: в учебниках, наставлениях, упреках и периодических попытках им соответствовать.

Ну а лингвист, интересующийся языковой политикой, сидит на краешке стула и ждет развития событий. Он знает: на каких "языках" или "диалектах" будет говорить Украина — в значительной степени вопрос политического и, скажем так, мировоззренческого выбора сегодняшних украинцев.

Гребенщиков как-то спел: "Если не нравится, как я излагаю, купи себе у Бога копирайт на русский язык". Прекрасные слова. Насколько мне известно, олигархия, правящая Россией, пока не предъявила миру божественную купчую на русскую морфологию и синтаксис. А значит, сложная, открытая, вечно обновляющаяся система знаков, при помощи которой, в частности, написан этот текст, принадлежит государству Российская Федерация в той же степени, в какой она принадлежит Киеву, Риге, мне и Майклу Макфолу.

Увы, идеологическая реальность тоже по-своему реальна. Как заметил лингвист Максим Кронгауз, выступая перед вильнюсскими студентами, "русский язык по-прежнему ассоциируется … с российской государственной властью" и "воспринимается как инструмент давления России". К возникновению "украинского русского" или "казахстанского русского", правда, российский ученый отнесся скорее скептически. Он выразил надежду на сохранение "единого стандарта" и "единого пространства русского языка".

Я вынужден отчасти не согласиться с Максимом Анисимовичем. Единое языковое пространство вовсе не требует единого языкового стандарта.

Существование учебников американского английского не мешает образованному американцу жить в одном языковом пространстве с ирландцами. Когда финский Институт национальных языков прописывает в "Словаре финляндского шведского" нормы, не слыханные в Стокгольме, шведскоязычные финны не теряют способность читать Стига Ларссона в оригинале. В эпоху мгновенных массовых коммуникаций даже столь разные языковые варианты, как бразильский и европейский португальский, живут в одном португалоговорящем мире.

Стойкая ассоциативная связь с Российской Федерацией для русского языка — дурно пахнущий балласт, если не сказать трагедия. На каждого хорошего писателя в России найдется взвод государственных деятелей с геополитической мочой в голове. Оттирать русский язык от следов этой публики необходимо любыми средствами. Развитие новых литературных стандартов вроде украинского или прибалтийского — одно из таких средств.

На этом пути есть простые шаги: вписать "-ский русский" в законодательство, напечатать словарь, официально возмутиться, если Роскомнадзор пристанет к местным блогерам.

Но есть и трудный шаг: после сотен лет имперской централизации привыкнуть к мысли, что "правильный" русский язык — это не свет с востока. Не изданный в Москве орфоэпический справочник. Не речь полумифической петербургской интеллигенции. Языковая норма — это всего лишь общественный договор в отдельно взятом регионе. Оглядываться на враждебные государства при обсуждении такого договора совершенно не обязательно.

Оригинал на сайте проекта "Сноб"

Мнение авторов публикаций может не совпадать с мнением редакции сайта

9tv.co.il

Автор статьи - Константин Зарубин, преподаватель английского языка и языкознания, писатель. Живет в Швеции