Фаина Раневская (1896-1984)- актриса, обладавшая потрясающим чувством юмора. Несмотря на искрометный талант, она так и не получила заветную главную роль, став «королевой эпизодов». Об ее остром языке ходили легенды, и практически каждая фраза становилась крылатой. Показательным является случай с ее вербовкой в осведомители КГБ, когда она, будучи рисковой дамой, не только не отклонила предложение, но и извлекла из этого выгоду.

Во времена СССР КГБ вел войну против западных спецслужб и диссидентов с помощью бойцов невидимого фронта. Особенно много завербованных было среди артистов. Вообще-то доносительство считалось подлостью, но не каждый мог отказать всесильным вербовщикам.

Когда Фаине Георгиевне было уже за семьдесят, ее решили также сделать агентом. Инициатива исходила от Олега Михайловича Грибанова, генерал-лейтенанта советских спецслужб, из-за маленького роста и недюжинной гипнотической силы прозванного «маленьким Бонапартом». Само упоминание его имени подавляло волю собеседника.

Фаине Раневской повезло – Грибанов был занят, и он послал на первую встречу с потенциальным агентом молодого офицера Коршунова. Тот был уверен, что артистку завербует моментально, как говорится, в лоб.

Но не тут-то было. В поединке с КГБ Раневская проявила себя гениальной сценической артисткой, обведя всех, как говорится, вокруг пальца.

Коршунов вербовочную беседу проводил, как принято: сначала посетовал на происки иностранных разведок на территории СССР. Затем напомнил о долге каждого гражданина по оказанию посильной помощи органам государственной безопасности, по защите завоеваний социализма. Раневская все поняла.

Выслушав сказанное, она спросила: «Молодой человек, а где вы были раньше, когда я еще не успела разменять седьмой десяток?». Коршунов замахал руками: ««Что вы, Фаина Георгиевна! Вам больше тридцати никто не дает, поверьте... Вы – просто девочка по сравнению с другими артистками вашего театра!».

Раневская хитро прищурилась, закурила «беломорину» и спокойно сказала наглому оперу: «Мне с вами, молодой человек, все понятно... Как, впрочем, и со мной тоже... Без лишних слов, заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать! Я лично давно к этому готова. Н-да... Разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней... Можно сказать, что это – мечта моего детства. Но... есть одно маленькое «но»! Во-первых, я живу в коммунальной квартире, а во-вторых, что важнее, я громко разговариваю во сне. Вот и давайте, коллега, а по-другому я вас молодой человек и не мыслю, с тех пор как мы встретились. Да, вы – мой коллега! Так вот, давайте вместе, по-чекистски поразмыслим. Представьте, вы даете мне секретное задание, и я, будучи человеком обязательным и ответственным, денно и нощно обдумываю, как лучше его выполнить, а мыслительные процессы, как вы, конечно, знаете из психологии, в голове интеллектуалов происходят беспрерывно – и днем и ночью... И вдруг! И вдруг ночью, во сне, я начинаю сама с собой обсуждать способы выполнения вашего задания. Называть фамилии, имена, клички объектов, явки, пароли, время встреч и прочее... А вокруг меня соседи, которые неотступно за мной следят вот уже который год кряду. Они же у меня под дверью круглосуточно, как сторожевые псы, лежат, чтобы услышать, о чем и с кем это Раневская там по телефону говорит! И что? Я говорю вам о своих недостатках заранее и честно... Если я ошибаюсь – поправьте меня, уберегите меня от совершения в будущем роковой ошибки! Я бы даже сказала – от непредумышленного предательства... Но что делать, если мои родители передали мне такой порок – громко разговаривать во сне? Я уже обращалась к врачам, к светилам медицины – все пустое, ничего поделать не могут. Никакие снотворные и транквилизаторы не помогают. Может быть, у вас, товарищ Коршман, извините, товарищ Коршунов... имеются какие-то спецпрепараты, чтобы не выбалтывать секреты... во сне?»

Выслушав этот страстный монолог, Коршунов опешил и ушел со встречи придавленный железными аргументами народной артистки. Утром он доложил Грибанову об объективных сложностях ее ночной физиологии, о желании сотрудничества, а также о том, что потенциальный агент живет в коммунальной квартире...

Спустя месяц Раневская праздновала новоселье в высотке на Котельнической набережной.

Коршунов, решив, что теперь уже ничто не мешает артистке вступить в ряды бойцов невидимого фронта, стал названивать ей в театр, но у нее все время оказывались «то понос, то золотуха», то «критические дни». Опер рассвирепел и заявил, что сам приедет к ней на новую квартиру для расчёта.

Рано утром в приемной КГБ появился мрачный мужчина неопределенного возраста с документом государственной важности. Это было коллективное заявление жильцов высотки на Котельнической набережной, где проживала Раневская. В своем обращении 10 жильцов просили органы госбезопасности разобраться с некой артисткой (фамилия Раневской в заявлении не указывалась). Которая по ночам всех беспокоит воплями о происках империалистов и о том, что разберется с супостатами, когда ее примут в органы госбезопасности внештатным сотрудником.

Прочитав это коллективное заявление, Грибанов вызвал Коршунова и рявкнул: «На Фаине поставь крест, ищи кого-нибудь другого... Молчащего во сне. Все! Свободен!»

Вскоре Коршунову «настучали» агенты из театра, где работала Раневская, что «заявление» написала она сама, а в КГБ послала сантехника из ЖЭКа, поставив ему 2 бутылки водки. К счастью, из квартиры ее уже никто не выселил. Впоследствии Фаина Георгиевна не раз повторяла: « Я отказала органам лишь по одной причине. Дать много органам я не могу, а мало мне не позволяет совесть – проклятое воспитание!»

Серия сообщений "Фаина Раневская":
Часть 1 - Великолепная Раневская...
Часть 2 - Фаина Раневская. Афоризмы
...
Часть 31 - Фаина Раневская о жизни, работе и мужчинах
Часть 32 - Фаина Раневская: От великого до смешного
Часть 33 - КАК ФАИНА РАНЕВСКАЯ ОБВЕЛА ВОКРУГ ПАЛЬЦА КГБ