В более широком смысле можно сказать, что первые 40 лет нашей жизни составляют текст, а дальнейшие 30 лет - комментарий к этому тексту, дающие нам понять его истинный смысл и связность, а также все детали и нравоучение, из него вытекающее.

Конец жизни напоминает конец маскарада, когда все маски снимаются. Тут мы видим, каковы на самом деле те, с которыми мы приходили в соприкосновение. К этому времени характеры обнаружились, деяния принесли свои плоды, труды оценены по достоинству и иллюзии исчезли.На все это, конечно, пошло немало времени. 

Но страннее всего то, что лишь к концу жизни мы можем узнать, вполне уяснить даже самих себя, наши цели и средства, а особенно наше отношение к миру, к другим. Часто, хотя и не всегда, приходится поставить себя ниже, чем мы раньше предполагали, иногда, впрочем, и выше, что происходит оттого, что мы не имели достаточно яркого представления о низости света и ставили себе слишком высокие цели.

Словом, мы узнаем, чего каждый стоит.

Юноши также сильно подвержены скуке и  с  тревогой  взирают  на ничем  не  заполненные часы.

В зрелом возрасте скука постепенно исчезает; для старца время слишком коротко  и  дни  летят,  как стрела. Разумеется,  я  говорю  о  людях, а не о состарившихся скотах.

Благодаря этому ускорению времени скука  в  большинстве случаев  отпадает  в  зрелом  возрасте  и,  так  как,  с другой стороны, замолкают томившие нас страсти,  то,  если  только  не потеряно здоровье, гнет жизни оказывается в общем более легким, чем  в  юности;  потому-то  период,  предшествующий наступлению слабости  и  старческого  недомогания,  и  называется  "лучшими годами".  

В   смысле   нашего   самочувствия   они,   пожалуй, действительно таковы; но за юностью, когда все  еще  производит впечатление   и   живо   отражается  в  сознании,  остается  то преимущество, что ее годы - годы оплодотворения  духа,  весна, вызывающая  его ростки.

Глубокие истины могут быть познаны лишь путем созерцания, а  не  из  расчета;  первое  познание  их  - непосредственное   и  дается  впечатлением,  а,  следовательно, возможно лишь до тех пор, пока эти впечатления сильны,  живы  и глубоки. 

Итак,  в  этом  отношении  все  зависит  от того, как использована юность.

Позже мы можем сильно влиять на других, на весь  мир,  так  как  сами  мы  закончены,  определились  и  не поддаемся  впечатлениям; зато мир влияет на нас гораздо меньше.

Поэтому годы эти - время труда и деятельности,  юность  же  - время первичного восприятия и познавания.

 В   молодости   преобладает  созерцание,  в  старости  - размышление; первая - период поэзии, вторая - философии.