а я выпью вина и спрячусь в шкаф, поближе к старым ботинкам покойного деда.
он, кстати, тоже не гнушался осушить бутылку-другую или сколько считал нужным, чтобы не стесняясь дать оплеуху - другую бабушке. во всяком случае попытаться сделать это.

я любила деда. у него были серебристые усы и такие же волосы, похожие на толстые лески и все-равно, я любила когда он целовал меня, хотя после этого щека зудела какое-то время.

сейчас я думаю о целебных свойствах болеутоляющих. 
с ними нет желания давать затрещин и сны куда слаще.

 

 с широкой улыбкой и излучая все дружелюбие, на которое искренне способна, со словами: "да заходи же уже! не стесняйся!", я распахнула дверь и впустила его в прихожую, вычищенную настолько, что можно было бы увидеть свое отражение на кафельном полу. 
ботинки его были настолько грязные, будто бы на улице шел ливень, хотя  город наш задыхался от жары уже неделю. пока я недоумевала, откуда он мог набрать столько свежей грязи, этот сукин сын, поудобней пристроившись, насрал прямо посреди прихожки!  просто взял и насрал, с видом, будто так оно и полагается. прямо на чистый кафельный пол!