с утра был туман. видел его сквозь сон. сон впервые был глубокий, а туман — нет. может быть сон был глубокий потому, что я проглотил четыре сероватые таблетки. а может быть потому, что просто общая усталость. Хотя какая же она общая — она моя.
ты мне снова приснилась, хотя, опять же, почему снова, если ты почти и не снишься мне. это был очень другой сон и таких снов почти никогда не было. а с тобой — совсем никогда. может быть, я его даже запомню. мне снилось вот что — ты сказала, что теперь мы навсегда будем вместе и мы были такие молодые и счастливые и при этом ты улыбалась так же — молодо и счастливо и ветер игрался шаловливо с твоими волосами. такой длинный-длинный сон, в котором ты всего лишь взяла меня за руку и всё сказала.

потом я открыл глаза и был туман.

потом я закрыл глаза и видел город. думалось, что берлин но внешне такой готический. потом тот домик на нахимова 15. ты его и не помнишь, наверное. я подошёл к нему. в руках у меня был фотоаппарат. а внутри люди праздновали рождество. повсюду были развешаны новогодние электрогирляны и лампочки. и я стал немножко снимать через стекло. потом камера стала барахлить. потом какой-то мальчик предложил привести новую камеру из-за границы. потом двойка троллейбус на московском проспекте. потом я проснулся разбитым, потому что было 37,1, но довольным, ни почему в общем то, а просто так

Ну, увидимся