«Душа танца»-- так Виктория Любицкая назвала свой фортепианный вечер, имевший место в элегантном Камерном зале Филармонии 16 мая.
«Душа танца» --почти оксюморон, ведь разве не ощущаешь себя в танце телом музыки? Можно, конечно, было бы вспомнить (тем более, что одним из героев интеллектуальной преамбулы пианистки был Касьян Голейзовский) расхожее «душой исполненный полет», но у Любицкой акцент не на хореографии, а на хореографе, музыкальным богом которого был Скрябин. Танец у нее метафора жизни и смерти, любви, творчества, мук, танец относится к человеку как к части Вселенной, танцующей в своих ритмах.
И здесь понятно желание в открытие причудливой программы концерта взять пьесы из цикла «Образы» К. Дебюсси: «Колокола сквозь листву», «Золотые рыбки» и между ними прелюдия «Дельфийские танцовщИцы» (отдельный поклон Любицкой за это ударение).
За Дебюсси шел уже упомянутый (и очень сходный с ним, как мне показалось) Скрябин: Четыре прелюдии и Ноктюрн для левой руки (каюсь, никогда ранее мной не слышаный, но ведь и в концерте Любицкой, проходившем в том же зале год назад под знаком Софроницкого, не было ничего популистского).
Из Мазурок Шопена, выбранных пианисткой, тоже как-то до этого не выделяла фа-минорную, последнюю, автограф которой, не до конца разбираемый, хранится в музее композитора в Варшаве..
Последнее заключающее программу вечера сочинение-- «Адажиетто» из Пятой симфонии Малера, на музыку которого Ролан Пети поставил для Майи Плисецкой балет "Гибель розы", прозвучало в транскрипции для ф-но Яна Флинта. Признаюсь, несмотря на глубокое впечатление от его исполнения этой очень «отдельной» пианисткой, предпочитаю оркестровый—прозрачно-небесный -- вариант (в звучании же рояля, даже при всей бестелесности звука у Любицкой, есть какая-то материальность).
На бис, с извинениями сложив едва удерживаемую охапку цветов на пол («к ногам»,- как кто-то выкрикнул из зала), пианистка сыграла (и тоже оказавшиеся очень созвучными) три сочинения: Рахманинов «Мелодия» из цикла «Фантазии», Шуман «Грезы» и Скрябин «Листок из альбома».
Подчеркну еще раз: составленная Любицкой программа, при всей изысканности и оригинальности, отличалась единством, завораживающей целостностью того высшего свойства, когда открываются «тонкие пленительные связи меж контуром и запахом цветка».
