Виктория притворила за собой дверь и сладко зевнула. Идиот всё-таки этот Пип. Вот зачем он специально попросил ее прийти в казармы после обеда, если сам не явился? Вернее, зачем, она уже поняла – посмеялся он над нею, а сам, наверное, ушел вместе со всеми к гимнастическому городку красоваться перед горничными. Дуры они, да и она сама тоже дура. Специально не спала, слонялась из угла в угол, потому что знала, что ни один будильник не пробудит от дневного сна, только приказ Хозяина. А толку что не спала? Толку что она, чтобы не заработать ожогов, пряталась под расправленной над головой курткой и специально минут пятнадцать мялась на пороге, дожидаясь, когда солнце скроется за набежавшей тучей? Толку-то было от беготни в тени деревьев?! Серас с досады пнула стул, тут же недовольно поморщившись от того, как скрипнула ножка. Стоит и ладно, даже если стул развалится под ней, с ней ничего не случится. Она же вампир!..

Форменная рубашка заняла привычное место на вешалке, а та на гвозде, намертво вбитом в стену. В сотый раз, наверное, девушка робко, стараясь не думать слишком громко, возмутилась тому, что ее хозяин такой аскет. Вот почему если он обходится гробом, столом и креслом, то его питомица должна жить не лучше?! Да ей даже белье складывать некуда, и некуда было бы вешать и так немногочисленную одежду, если бы не один-единственный гвоздь, на котором, наверно, и человек смог бы повесится. Порою она вообще чувствовала себя заключенной, отбывающей срок где-нибудь в Швейцарии. Говорили, что в некоторых камерах там даже телевизор есть. А у нее из удобств был только гроб, ладно хоть мягкий и больше похожий на узкую кровать, и туалет. Стол и стул не считаются, без этого она смогла бы обойтись. Еще был «тюремщик» в виде Уолтера (хотя на самом деле она отлично понимала, что уже свихнулась бы без этого гостя, по регулярным посещениям которого можно было часы сверять), приносящий еду раз в день и еженочные прогулки, пробежки, задания вместе с соседями из мужского сектора «тюрьмы». Вот и всё, что она получила, став – девушка со злости пнула гроб – блуждающей в ночи, питомицей великого носферату.

Но стоило ей раздеться до белья, как вампирша чуть не расплакалась от досады, выгнувшись и через плечо разглядывая заднюю сторону ног: аккурат над резинкой чулка на полоске кожи, не скрытой юбкой, кожа покраснела и, словно начавший вянуть помидор, чуть сморщилась. Лицо-то она сберегла, а вот о ногах не подумала. И ведь эта омерзительная краснота только начало. Она не Хозяин, ей даже на такую ничтожную регенерацию потребуется несколько часов, а всё это время плоть будет нестерпимо чесаться и зудеть. Как же она устала быть вампиром!..

Осторожно, чтобы не потревожить раздраженную кожу, Виктория улеглась на постель, доставая из-под подушки очередную книгу. Что бы она делала без Уолтера и его личной библиотеки? Книги, принадлежащие семье Хеллсингов, она ни за что не взяла бы сама: уж слишком пугала ее перспектива отчитываться за порчу какого-нибудь облаченного в кожаную обложку и пугающего своей солидностью и, наверняка, дороговизной фолианта. А вот у дворецкого книги были попроще, хотя с ними она тоже старалась быть очень аккуратной: лишиться единственного источника, помогающего хоть чем-нибудь занять досуг, она не хотела. И пусть мужчина каждый раз рекомендовал ей очередную нудную классику, она готова была читать что угодно. Да и к тому же образованность никогда не будет лишней. О том, кого она собралась удивлять в особняке знаниями и начитанностью, Виктория не думала. Если не думать, то никто не прочитает ее мыслей. А если никто не прочитает ее мыслей, то этот никто и не пожмет равнодушно плечами и не хмыкнет снисходительно, окинув насмешливым взглядом глупую и слишком много возомнившую Полицейскую.

Зуд в ногах отвлекал, заставляя перекатившуюся на живот вампиршу морщиться и едва ли не приказывать своим рукам держать книгу, чтобы не содрать перчатки и не расчесать острыми ногтями кожу до кровавых язвочек. Строчки скучной малоинтересной книги - даром, что писатель современный - сливались одна в другую, события почти не менялись: охота на просторах Африки, какие-то путешествия, местные жители, снова охота, дикие животные, снова путешествия. От такого однообразия начинало клонить в сон, а Серас так и желала прижаться щекой к подушке, которую сейчас занимал потрепанный и явно прочитанный владельцем не один раз томик. Вот дочитает она главу и всё, тогда можно и вздремнуть часов шесть до заката. Может, если она поспит, чесотка хоть немного стихнет?

«…Подул ветерок и зашумел высоко в листве. В тени было прохладно, но стоило высунуть нос на солнце или случайно, когда тень передвинется, подставить горячим лучам руку или ногу, как жара сразу же давала себя знать. Друпи ушел вниз по ручью на разведку, а мы лежали и читали; я чувствовал, как надвигается зной, он сушил росу и нагревал листья, а солнце огненными стрелами пронзало воду ручья…» *

Виктория, рассеянно читавшая и почти не вникавшая в незатейливый сюжет охотничьих заметок, неожиданно вернулась глазами на пару строчек вверх.

- …но стоило высунуть нос на солнце или случайно, когда тень передвинется, подставить горячим лучам руку или ногу, как… - медленно прочла она вполголоса и вдруг резко захлопнула книгу, отбрасывая ее в сторону. Громкий всхлип, почти не заглушенный подушкой, мог бы кто-нибудь услышать, если бы кто-то вообще был в подземельях, кроме Серас. Даже Хозяин и тот куда-то ушел, лишив рыдающую девушку своего интуитивно ощущаемого и успокаивающего присутствия.


- Я жду приказа, хозяйка, - склонился в полупоклоне носферату, даже не скрывая насмешливой улыбки. Несколько фальшивой, но отлично прячущей под собой искреннее любопытство, столь нетипичное для немертвого лорда. Кто бы мог подумать, что леди Хеллсинг в очередной раз сумеет так удивить его. Пусть солнце еще не село, спать он уже не мог: слишком интересна ему была новая грань прежде такой понятной и легко читаемой госпожи.

- Какого приказа? Я тебя не звала. Можешь идти к себе, - нахмурилась Интегра, склоняясь над столом и внимательно смотря в отчет о расходах организации за прошлый месяц. Чересчур внимательно и только для того, чтобы не смотреть вампиру в глаза. Ей было неуютно под этим изучающим взглядом, и почему-то была ясная уверенность, что носферату уже давно всё понял. Может, потому и появился здесь, хотя должен был спать? Приплыл как акула на запах крови, тварь… - Тебе показалось, я тебя не звала, - твердо повторила девушка, успокаиваясь и напоминая себе, что уж перед подчиненным она отчитываться не обязана. Тем более перед этим подчиненным.

- Мой долг, - сделав паузу, Алукард неспешно прошел к окну, насмешливо рассматривая склонившуюся над бумагами хозяйку, которая уж очень неловко сидела в кресле. Даже странно, что она вообще могла сидеть… - Мой долг защищать хозяина от любого посягательства на его жизнь и здоровье. Сэр Хеллсинг позволит убить, точнее наказать того, кто сегодня нанес ей физический ущерб? – он не видел за пеленой волос, что она покраснела, но знал об этом по тому, как забилось ее сердце, а в комнате как будто стало чуть жарче. – Это сэкономит организации несколько…

- Заткнись, тварь!..

«О, а мы, оказывается, уже не смущаемся, а злимся. Тебе так дорог кто-то, кроме тебя? Слабо верится…» - удивленно хмыкнул собственным мыслям немертвый, чуть прикрывая глаза и наслаждаясь волнами ярости, что исходили от тщетно пытавшейся успокоиться женщины. В такие мгновенья она забывала о контроле мыслей. В такие моменты она была по-настоящему живой. Жаль, что это было так редко.

- …запрещаю тебе убивать его и каким бы то образом вредить ему.

- Кому? - «Шах и мат, госпожа. Кто он, чью жизнь ты так рьяно защищаешь и чей запах, чьи прикосновения ты так настойчиво смывала с себя, что не заметила, как звонил телефон в твоей спальне? Имя, открой же мне имя счастливчика, выигравшего главный приз и забывшего, что вслед за белой полосой обязательно будет черная».

Алукард прошел за спиной девушки, делая вид, что его невероятно заинтересовало недавно привезенное растение в кадке, которое всё равно погибнет через полгода-год от самой атмосферы особняка: Абрахам в свое время все-таки не детские стишки распевал и не цветными мелками рисовал на каменных и всегда ледяных плитах подземелья. Даже три или четыре кошки, которых кухарки пытались приручить и сделать крысоловами, не прижились здесь: одичали, перегрызлись и сбежали. Остались только люди и крысы – самые толстокожие, нечуткие или просто живучие создания. Хотя, справедливости ради надо сказать, в последнее время шуршания когтистых лапок он почти не слышал.

Взгляд немертвого равнодушно скользнул по широким и кожистым листьям, в то время как сам мужчина с интересом ждал, чем же закончится слишком сильно затянувшаяся пауза. Алукарду не надо было смотреть на леди Хеллсинг, чтобы знать, что происходит в ее голове. Она отлично понимает, что вампир на задании может из прихоти «не успеть» пару раз или «отвлечься», или «не заметить» и тогда за жизнь любого из отряда Гусей никто и гроша ломанного не даст. А эти черви канцелярские как раз урезали финансирование. Наверняка, вновь надавили на старушку результатами соцопросов. «Двор обходится слишком дорого. Зачем нам монархи, мы живем в современном мире?..» - презрительно припомнил Алукард самые распространенные доводы всех времен и народов. Да кому нужна будет ваша заплесневелая Англия без своего самого главного символа? И кому она будет нужна, если ее пожрут упыри? Разве что тем, кто с удовольствием поохотится на этом клочке суши и полюбуется такой сладкой и никогда не надоедающей картиной панического бегства.

- Филиппу Бернадотте, капитану наемников. И любому из его людей, - с нажимом подчеркнула леди в спину удивленно обернувшемуся, но тут же принявшему равнодушный вид вампиру. – Ты не будешь их калечить, убивать, воздействовать психически, вредить им каким бы то ни было способом. Мой приказ понятен?

- Этот рыжеволосый ирландец, маскирующийся под француза? – усмехнулся вампир, припоминая облик наемника. – Этот безродный калека? – с удовольствием, наслаждаясь каждым неторопливо произносимым словом, наигранно удивился носферату, обходя стол и открыто смотря в лицо девушки, которая вздрогнула, будто он ее ударил. – Я никогда бы не подумал, что он осмелится…

- Хватит! – тонкие пальцы конвульсивно сжались вокруг неаккуратно прорвавшей бумагу перьевой ручки. – Тебе ясен приказ?
- Да, хозяйка, - склонился вампир и деловито повторил: - Я должен в меру своих способностей и возможностей заботиться о жизни и здоровье любого наемника, особенно Бернадотте. Я правильно понял?

Алые глаза внимательно наблюдали за тем, как на миг Интегра засомневалась, не веря в такую покладистость слуги. И правильно не веря: уже сейчас Алукард видел несколько лазеек в столь, на первый взгляд, четко и ясно высказанном приказе, не перегруженном излишними уточнениями. Леди, конечно, знала, что лишь юрист смог бы сформулировать приказ таким образом, что вампир не сможет к чему-нибудь придраться при всем своем желании. А немертвый знал, что Интегра здраво оценивала свои способности в игре словами, и знал о возможном наказании, но всё равно с интересом проверил бы, как дорого оценит госпожа жизнь и здоровье наемника. Возможно, чуть позже, когда леди Хеллсинг, заваленная ворохом дел и вызовов, лишь пожурит его, лишив крови на неделю или месяц, а возможно, и прямо сейчас, когда никаких теплых чувств по отношению к ирландцу она не испытывала. Не должна была испытывать – или он совершенно не знает свою госпожу.

- Да, - сквозь зубы процедила Интегра, закуривая сигариллу, но тут же гася ее в пепельнице. Некстати припомнились ей пахнущие табаком губы наемника и его поцелуи, вкус которых и ощущение влажно скользящего по ее зубам чужого языка она будто чувствовала до сих пор. – Не мешай мне, свободен, - бумаги вновь зашуршали в чуть подрагивающих пальцах. Лучшее средство успокоения – нудная однообразная работа, пусть потом леди Хеллсинг всё равно проверит сама себя.

- Как прикажете, - слегка улыбнулся Алукард. «Свободен…» - он не мог припомнить, когда в последний раз слышал это пренебрежительное повеление уйти в свой адрес – слишком неосторожным оно было по отношению к рабу. Но он сделает вид, что ничего не заметил, слегка склоняясь перед бессмысленно раз за разом просматривающей один и тот же лист девушкой, которая даже не смотрела на него, сознательно не смотрела. И, скорее всего, думала о том, чтобы принять расслабляющую ванну или улечься в теплую постель. А может, стоит ему покинуть кабинет, и Интегра швырнет опостылевшие бумаги, которые разлетятся шуршащими мертвыми бабочками со стола, и пойдет вымещать всю свою злость, запах которой до сих пор висел в воздухе наравне с еле ощущаемым ароматом крови, в тир? Хотя нет, ванна, пара таблеток снотворного и спокойный сон – это будет разумнее, а значит, хозяйка поступит именно так. Ничего, пусть отдохнет, ведь с этого дня можно считать, что его хозяйка наконец-то сделала свой выбор между нежизнью вампира и жизнью человека. Можно сказать, что она выросла, а тяги к соблазнению малолетних недозрелых дев у носферату не было никогда.


* Э. Хемингуэй "Зеленые холмы Африки"