При подготовке поста я пользовалась книгой Эммы Великович «На перекрестках судеб». Книга интересна тем, что автор использует реальные дневники Фокина, Бенуа, Нижинского и воспоминания их современников. Звучит живой голос эпохи.

 

 Продолжаю рассказывать о русских сезонах Дягилева.

 

Премьера балета стала пиком очередного Русского сезона. Дебюсси назвал «Петрушку» шедевром. Равель был в таком восторге, что не пропускал ни одного спектакля. В.Серов писал: «На сей раз лучшее – «Петрушка». Это настоящий вклад в русскую современную музыку. Очень свежо, остро – ничего нет от Римского – Корсакова, Дебюсси, совершенно самостоятельная вещь, остроумная, насмешливая, трогательная».

 

 

 

1929 год. Знаменитая фотография, на которой Бенуа, Карсавина, Дягилев, Нижинский (которого привезли на спектакль из больницы в надежде на чудо) и Лифарь.

 

 

«Если бы ты знал, каких невероятных усилий и неприятностей  стоила нам с Бенуа постановка «Петрушки» из-за своенравного, деспотичного и в то же время недостаточно чуткого Фокина», - пишет Стравинский своему другу В.Римскому-Корсакову (сыну композитора).

 

 

 

 

Фокин действительно обладал «огненным» (по определению Бенуа) темпераментом, легко впадал в ярость, кричал на артистов, требовал беспрекословного подчинения и не терпел вмешательства в свою работу. Но кто же из  выдающихся хореографов не обладает теми же качествами? И разве Стравинский не восхищался Карсавиной и Нижинским, танцы которым поставил всё тот же своенравный и деспотичный Фокин? Нет, претензии композитора объясняются не только его неприязнью  к Фокину-человеку. Они глубже.

 

«Я считаю Фокина конченым художником, - признаётся он матери уже в 1912 году,- который быстро прошёл свой путь и который заметно исписывается с каждой постановкой. «Шехерезада» была высшей точкой его достижений, а также и началом склона…. Надо создавать новые формы, о которых и не снилось злому, алчному Фокину. В самом начале он казался необыкновенно передовым. При ближайшем с ним знакомстве я (да и не только я, а Дягилев, Бенуа и другие) увидели, что он, в сущности, совсем и  не нов и даже не стремится к этому».

 

Стравинский как раз работает над самым новаторским из своих балетов – «Весной священной», вот почему его особенно интересуют новые формы, к созданию которых, как он считает, Фокин не способен. Безусловно, как и большинство художников, Фокин творит в рамках своей эстетики, но согласиться с тем, что в 1912 году он исписался, прошёл свой путь, никак нельзя.

 

 

1912 год. Михил Фокин. Рисунок В.Серова.

 

В то время как парижане восторженно аплодировали «Петрушке», на сцене Мариинского театра состоялась премьера оперы Глюка «Орфей и Эвридика». Спектакль стал величайшим событием в театральной жизни России. Все танцы в опере – а их было много – ставил Фокин.

 

 

Анна Павлова. Танец из оперы "Орфей и Эвридика".

 

Публику особенно потрясла сцена в царстве теней. Фокин пошёл на смелый эксперимент: объединил хор и кордебалет. Артисты, одетые в одинаковые серо-коричневые комбинезоны, застыли в самых причудливых позах, облепив склоны скал и утёсов. Потом, повинуясь музыке, вся эта огромная масса делала одно медленное движение, напоминая страшное сторукое чудовище, и так же медленно начинала съёживаться и исчезать в пропастях-люках… Режиссёр спектакля Всеволод  Мейерхольд назвал Фокина идеальным хореографом новой школы.

 

 

Анна Павлова - Эвридика.

 

Продолжение будет.