В помещение репетиционной базы вошла Церцерис с огромной корзиной роз.
- Вот это да! - ахнула Астра. - От кого?
- От Мэй, - Церцерис вытащила розы и положила в углу. На дне корзинки находился контейнер с двумя воздуховодами. - Залетела опять от кого-то, решила нам подкинуть на воспитание. Благо их только двое, а не шестеро. Читай.
Пока Лаура изучала контейнер, Астра читала записку.
"Сёстры! Простите, если причиняю вам неудобства, но вы моя последняя надежда. Так случилось, что я забеременела от Насекомородного и отложила кладку из шести яиц, четыре из которых погибли. Из оставшихся вышли два чудных маленьких существа, и у меня не поднялась рука сдать их в инкубатор. Я назвала их Кимейн и Анакин. Позаботьтесь о них".
В контейнере и вправду сидели два глазастых мутанта. Один - вылитый Каганович, другой вообще ни на что не похож.
"Анакин - это тот, что похож на Кагановича, - догадалась Цери, - и назван определённо в его честь..." Не так давно Каганович присылал ей свои фотографии в противогазе, и они впечатляли исходившей от них Тёмной Силой.
Первые несколько дней деятельность Бояна В Жопе была парализована. Никто не знал, от кого родились эти твари и чем их кормить. Шмиер бегал с бутылочками, детскими смесями, мотылём, дохлыми мышами и кошачьим наполнителем, пока случайно не застал Кимейна спящим в обнимку с шоколадным кексиком и посасывающим во сне раскуроченную сигарету. С Анакином пришлось повозиться подольше, пока не выяснили, что ему нравится скисшее молоко. Оное наливали в блюдечко, и мутант сидел и медитировал над ним, будто силясь увидеть нечто большее, чем собственное отражение.
Во время одного из таких сеансов медитации в комнате материализовался Шпак.
- Силу Тёмной Стороны чую я, - промолвил он. - Учеником Тэну Императора юный Анакин станет, жопа чует моя. Великой Реки Молочной отражения разгадать стремится он...
Пророчество его прервал Кимейн, упавший с потолка ему на голову.
- Твою мать, - сказал Шпак и дематериализовался - вставлять гвоздей Красвоенлёту за то, что разрешает выкладывать фотки, где он укуренный.
Кимейн ещё не научился разговаривать и только шелестел и поскрипывал. Однако Люта его понимала. Когда он в очередной раз кидался едой в прохожих, высыпал соль из солонки или бегал по потолку, изображая полковника Лэнса Лэнсера в гневе, она точно так же шелестела и поскрипывала, и он затихал и прижимался к ней.
- На каком языке вы разговариваете? - спросила однажды Церцерис.
- Я не знаю, - честно ответила Люта. - Мне знаком этот язык, но я не знаю, откуда.
Несколько раз пересекались БВЖ с Томашем и его Гаем Виолой. После того как Томаш увидел детёнышей, он отозвал Цери и Люту в сторону и сказал:
- Не нравятся мне ваши ребятишки. Особенно тот, что не говорит. Сводили б вы их к специалисту.
- К какому ещё специалисту? Зачем? Наши дети здоровы, с ними всё в порядке.
- К ребе Шапиру.

"Задолбали они меня", - подумал старик, оставшись наедине с детьми.
Дети явно не склонны были общаться с ним. Анакин забился в угол и сердито сопел, а Кимейн задумчиво бродил по потолку, то и дело запуская руку в абажур и извлекая из него мушиные трупики. Что-то в этом существе напрягало Шапира, но что именно, он понять не мог.
"Поговорить бы с матерью... Обещали привести её сегодня".
Люта и Мэй появились ближе к вечеру. Мэй старалась не показывать, что трусит, и отвечать на вопросы Азухенвейцлера максимально спокойно, но у неё не всегда получалось.
- Я понимаю, - начал Шапир, - что разговор сей бестактен и неприличен, поэтому прошу меня заранее извинить... Госпожа Флауэр, вы точно не помните, кто сделал вам этих детей?
Нимфетка наморщила лоб.
- Ой... Одного я знаю... да-да-да, знаю! Это Каганович! А вот второй...
- Их было двое?
- Да, двое. Каганович ночевал у меня, и ему было так холодно, он никак не мог согреться... А со вторым мы познакомились в тот же день... или за день до того... не помню. Я даже не помню, как он выглядел!.. Удивительно...
- Это был человек?
- Нет, - твёрдо ответила Мэй. - То, что я точно помню - он из Насекомородных.
- Это как-то связано с именами, которые ты дала детям?
- Нет, ребе, я назвала их в честь любимых героев из Звёздных Войн. Генерал Гривус и Дарт Вейдер, они тааакие... - она начала искать глазами детей, дабы выразить им, как она соскучилась, но Анакин сидел в углу в позе L из Death Note и с таким же выражением лица, а Кимейн подсовывал ему кусочки сахара из опрокинутой сахарницы. Им было не до Мэй.

Мика Хаккинен получил странное письмо.
"Шалом, уважаемый Кразей. Или как у вас говорят?
Очень нужна Ваша помощь в качестве аналитика неведомой фигни и добытчика информации. Помните историю с Нейром Стингфлэшем и похищением Кагановича? Возможно, на этот раз всё гораздо хуже.
Хотелось бы увидеть и Вас, и указанного Кагановича на берегу священного озера, в точке [...]. Есть о чём поговорить с ним.
С уважением,
гвард-флюгмайор Матео Дзета".
Пространство было ощутимо искривлено. Оно плыло, завихрялось, местами проваливалось. Появлялись битые пиксели.
Айна жаловалась, что ей снятся очень странные и страшные сны, и боялась засыпать одна. Мика заставлял Хьюго отрабатывать на ней чтение мыслей. Судя по тому, что оба видели, девочке снился грядущий конец света.
"Нельзя этого так оставлять," - подумал Хаккинен, вытаскивая из пыльного угла рацию.