Помню в детстве моём
когда был я мальчонкой
я ночами мечтал..........
целоваться с девчонкой

Жизнь — это море чудесных коллизий,
Море дурной окровавленной слизи!
Слюни из бешеной пасти поэта
Это ль не чудо, и чудо ли это!

Я знаю, что вельможа и бродяга,
Святой отец и пьяница поэт,
Безумец и мудрец, познавший благо
И вечной истины спокойный свет,
И щеголь, что как кукла разодет,
И дамы - нет красивее, поверьте,
Будь в ценных жемчугах они иль нет,
Никто из них не скроется от смерти.

Будь то Парис иль нежная Елена,
Но каждый, как положено, умрет.
Дыханье ослабеет, вспухнут вены,
И желчь, разлившись, к сердцу потечет,
И выступит невыносимый пот.
Жена уйдет, и брат родимый бросит,
Никто не выручит, никто не отведет
Косы, которая, не глядя, косит.

Скосила - и лежат белее мела,
Нос длинный заострился, как игла,
Распухла шея, и размякло тело.
Красавица, нежна, чиста, светла,
Ты в холе и довольстве век жила,
Скажи, таков ли твой ужасный жребий -
Кормить собой червей, истлеть дотла?
- Да, иль живой уйти, растаять в небе

Купола без крестов – отблеск мира,
Безотрадный постылый покой.
Сотворивший златого кумира,
Души тайно ведёт на убой.

Занавесив небесные дали
Серой пылью безликого сна,
Тем, кто душу свою обокрали -
Возвели без крестов купола.

Отгорит мгновенье звездной кутерьмы.
Все покой упрячет в колыбели тьмы.
Свет сверкнет и меркнет - темнота навек,
Мотыльком над свечкой вьется человек.

Тот, кто без оглядки за Звездой идет,
Под ноги не смотрит - в пропасть упадет.
Не живет на свете долго звездолов,
Путь к Звезде усыпан сотнями голов.

Лишь на расстояньи Звезды хороши,
Ты им лучше ручкой издали маши.
Я с тобою рядом, я за тем слежу,
Чтобы ты достался вовремя ножу.

Я твоя погибель, твой обрыв земной,
Я скрипучий голос за твоей спиной.
Обернется мукой твой кровавый путь.
Может лучше сразу? Стоит ли тянуть...

О, мой застенчивый герой,
ты ловко избежал позора.
Как долго я играла роль,
не опираясь на партнера!
К проклятой помощи твоей
я не прибегнула ни разу.
Среди кулис, среди теней
ты спасся, незаметный глазу.
Но в этом сраме и бреду
я шла пред публикой жестокой -
все на беду, все на виду,
все в этой роли одинокой.
О, как ты гоготал, партер!
Ты не прощал мне очевидность
бесстыжую моих потерь,
моей улыбки безобидность.
И жадно шли твои стада
напиться из моей печали.
Одна, одна - среди стыда
стою с упавшими плечами.
Но опрометчивой толпе
герой действительный не виден.
Герой, как боязно тебе!
Не бойся, я тебя не выдам.
Вся наша роль - моя лишь роль.
Я проиграла в ней жестоко.
Вся наша боль - моя лишь боль.
Но сколько боли. Сколько. Сколько.

В нашем сердце есть место для боли,
И для мыслей жестоких и злых,
Все зависит от силы и воли,
От прощенья деяний былых.
Наша память, как дикая кошка,
И ни кто ее не укротит,
То подарит нам счастья немножко,
То нам душу иглою пронзит.
Эту сталь нам достать не возможно,
Не сломать, не разбить, не спалить,
И смириться нам с ней очень сложно,
Хоть придется всю жизнь с ней прожить.
Наши грезы порой безмятежны,
И мечты наши сказкой полны,
Оправдаются редко надежды,
Ждем мы чудо с весны до весны.
Но мечты нам подвластны как глина,
Мы способны легко их менять,
А былое как твердая льдина,
Может только сильней намерзать.
Может только нам сердце поранить,
Может душу на части порвать,
И ни кто нас не может избавить
От того, чтобы не вспоминать!
Я не знаю лекарства от были,
Что ж мне сделать, чтоб мне не страдать?
Может лучше, чтоб все мы забыли,
Но добро ведь, нельзя забывать!

Музыка ветра дальнего...странного...
боль притяженья холодной звезды,
ты одинокий, но нет тебе равного,
вечные странники - лунные дни.

Там, за чертой, видишь в вере спасение,
в рост не стоишь, дышишь снова не в такт,
воды прошли и позор, и крещение,
новым приливом заполнили тракт.

Первого яблока вкус переменчивый,
щурится время, давая взаймы
старый сценарий, душой круговерченный,
влившийся ртутью в зрачки сатаны.

Холод межклеточный мертвыми каплями
падает в мир календарных теней,
комиксы вечны от Спенсера Чаплина,
руки не смерти, а жизни страшней

Обманите меня... но совсем, навсегда...
Чтоб не думать зачем, чтоб не помнить когда...
Чтоб поверить обману свободно, без дум,
Чтоб за кем-то идти в темноте наобум...
И не знать, кто пришел, кто глаза завязал,
Кто ведет лабиринтом неведомых зал,
Чье дыханье порою горит на щеке,
Кто сжимает мне руку так крепко в руке...
А очнувшись, увидеть лишь ночь и туман...
Обманите и сами поверьте в обман.

Мы тратим жизнь на пустяки,
Дешевый звон монет...
Мы кружим, словно мотыльки,
Едва увидев свет...
Летим стремительно туда,
Где нас никто не ждет...
Желая счастья, как всегда,
Томимся у ворот...
Все меньше шансов на успех,
Все больше тянет в дом...
И радость от простых утех
Давно уже в былом...
Шальные, смелые мечты
Все реже вдаль зовут...
А годы тусклой суеты
Идут... идут... идут...
И все же мы чего-то ждем
От завтрашнего дня,
Откладывая на потом
Тепло и свет огня.
Живем несбыточной мечтой
О сказке впереди...
Теряем веру и покой
В надежде - обрести...
А жизнь - идет. Идет сейчас.
Не завтра, не вчера,
А каждый миг и каждый час,
С утра и до утра..!
Жить ожиданьем - просто грех!
Ведь истина - в простом:
Жить - для себя, а не для всех!
Сейчас, а не потом!

Небо печали, как Бога ладонь,
Линия жизни ушла в бесконечность,
Юность беспечная звезд-примадонн
Стерлась от времени, канула в вечность.

Трудно сиять в холодеющей тьме,
И в ожидании томных закатов
Вновь растворяться в полуденном сне
До приглашения лунных курантов.

Быть высоко-высоко от земли,
Слушать дыхание сердца и с грустью
Видеть, как могут любить короли,
Как корабли возвращаются в устье

Длинной реки, где слагается жизнь
Волнами нежности солнечной неги,
Небо печальное – участь богинь,
Что предвещает нам шторма набеги.

За шагом шаг к невидимым ступеням,
Не сбрасывая сорок сороков
С души, застрявшей в солнечном затменье,
Где стрелки остановленных часов
Укажут сердцу время карантина,
Закроют пункт обмена «Кровь-любовь»,
И лунный свет бесчувственной рутиной
Наполнит вход в божественный альков.

Отколется вся боль со слепков старых
Упавших звезд на непротёртый стол
От лжеигры, где волк ведет отару
По снегу на граалевый престол.
Хрусталиком скользнет слеза по коже,
Притянет небо памяти волну,
И обожжет, все мысли подытожив,
Восьмого моря вкус гортань мою.

На жестком диске устаревший шлягер
Для чувств, познавших мощь иных ветров,
Кружится снег мечты, и в новом шаге
Душа сочтет все сорок сороков.

Нарисуем картину – хмурое утро.
Человек у окна - замело все пути,
В снежной мгле - год и век...А время – абсурдно,
Когда речь о двоих начинает идти.

Нарисуем очаг. Пусть под шкурою мамонта
Абрикосовой спелостью просыпается лень-
Тетивою упругой ее тело натянуто-
Поднимается Женщина - Начинается День.

Как две тысячи лет - желанна, на цыпочках…
К своему Человеку перед хмурым окном
Приникает горячего тела изгибами-
И отступит тревога, и светлей горизонт.

Много лет Небеса подбирали лекала,
Чтобы утром нагая, тепла и нежна,
Каждой линией тела - его повторяла,
Вспоминая забытое- "Я - из ребра".

Им не важен итог - Кто его сможет вычислить?
В том мгновении - Вечность. Без страха потерь.
Есть две истины в Мире - Мужчина и Женщина.
Неизменна их роль. Бесполезна дуэль.

Мой ангел под дождём совсем промок…
Не по нему ли нынче плачет небо?
Он, пленником заоблачных оков,
Сорвался вниз, падение изведав.
Его большие белые крыла
Сломались и обвисли, словно плети.
Осколки нимба я подобрала
У своего порога на рассвете…
Не прячь глаза, небесный пилигрим!
Оберегал меня ты понапрасну
И укрывал от бед крылом своим –
Я к твоему падению причастна!
Увы, сберечь тебя я не смогла,
И страсти пригубив хмельное зелье,
Я слишком поздно, друг мой, поняла,
Как горек вкус любовного похмелья!
Теперь стоим у бездны на краю…
Но мы вдвоём, и я, поверь, не трушу:
Живой водою крылья окроплю,
А ты слезой мою омоешь душу!
Тогда, друг другу раны излечив,
Взлетим под своды золотого храма:
Земные так извилисты пути,
И лишь свеча указывает – прямо.
Мой ангел, ты не бойся, я с тобой!
Так, вопреки законам притяженья,
Мой путь земной и путь небесный твой,
Мы обретаем, испытав паденье!