телефон молчал вторые сутки. в комнате пахло “кензо“ и недопитым “мартини“. она стала почти проституткой,а хотя быть приличной учили.
как она ему доверяла. подставляла плечо, лезла на амбразуру. за полгода из интеллектуалки стала... как бы мягче.. короче - дурой.
там была не любовь, там - Гордиевый узел, надо бы разрубить, но всегда находились причины... так и жили. она шла на дно под грузом его нежно-ранимой личины.
телефон молчал всю неделю. она методично обзванивала морги. его видели с какой то моделью в одной из чилл-аутских оргий.
ей потом донесли подружки. она даже не повела бровью. мол,переживать из-за потаскушки, это так, между делом, - не называйте любовью.
телефон молчал дней этак... тридцать. она похудела киллограм на пятнадцать. она истово стала молиться и что “все хорошо“ притворяться.
потом были родительские увещеванья, психоаналитики и антидепрессанты, они, правда, вызвали привыканье, но она образумилась, начала читать Гете и Данте.
востановилась в брошеном институте, вечерами вышивала картинки гладью, стала слыть слегка замкнутой, но - не распутной, стала слыть нелюдимой, но все же - не блядью.
все вздохнули спокойно, мол - все вернулось на круги..., мол, еще месяцок, и она все забудет. трансформируется в добропорядочную супругу, заживет, как все нормальные люди.
он ворвался в жизнь ее ураганом “Катрина“. мать схватилась за голову и побежала в церковь. она горстями глотала капсулы “флуоксетина“, а он разрывал ее жизнь фейерверком.
он и клялся, и всеми богами божился, что любить будет вечно и никогда не предаст, шрамы зарубцевались, пульс - восстановился, и расширенность зрачков не покидала глаз.
его, кажется, хватило на год, она сделала три или четыре аборта, выносила любовных тягот тонны две. устроилась на работу
кажется, что в какой то салон или что то навроде, он собрал свои вещи воскресным днём, мол, постоянство - не в моей природе, ты, конечно, не виновата ни в чем.
а подруги боялись - начнется по новой! мать рыдала около ее закрытых дверей. психотерапевты лечили мудренным словом, а приятели - литрами чая “эрл грей“.
что случилось потом - как в мелодраматической ленте. судмедэксперт сказал - передоз. а сама или по ошибке нелепой - это безответный вопрос.
телефон молчал вторые сутки, пахло сладким “кензо“, а “мартини“ был с привкусом лжи, она стала почти проституткой. телефон молчал целую жизнь.

Она была очень хрупкой. Ее нежная душа нуждалась в крайне бережном и чутком обращении с Ней. С детства Она боялась людей, даже своих сверстников. От крика взрослого Она каждый раз была на грани обморока, Ей было непереносимо, Она не знала, как пережить этот момент. Она всегда была самой послушной и примерной от страха. В Ее душу жуткими сложными ощущениями внедрялись разные, даже для многих незаметные впечатления мира. Она становилась старше, но ее душа оставалась такой же ранимой и беззащитной. Грубое, недоброжелательное обращение людей друг с другом, которое Она видела повсюду, причиняло Ей ужас и неизгладимую боль. Она не могла смотреть телевизор, слушать новости, гулять, Ей нестерпимо было видеть жестокости этого мира. То, что для других даже меньше, чем неприятность, западало в Ее душу, казалось Ей чудовищным. Она не могла слушать песни с грубыми низкими голосами - они ужасали Ее. Каждый день Она выходила на улицу со страхом. Она боялась всего: собак, нападения мужчин и вообще кого угодно. Ее душа беспомощно трепетала все время, пока Она была не дома. Она была беззащитна, измотана этим неимоверным страданием. Для Нее была пытка - сходить в магазин. Она спрашивала у продавцов то, что Ей нужно, рассыпаясь от страха и стеснения перед ними, обращаясь к ним из-за этого очень тихим, почти неслышным голосом, но они не могли пощадить Ее, сжалиться над этим немыслимым страданием и каждый раз раздавливали Ее грубым жестким тоном, после чего до конца дня Она плакала,ощущала растоптанность. На работе Она стеснялась своих коллег, каждый раз на цыпочках проходила мимо них, замирая и всей душой проклиная этот момент, сувствуя, какая Она неловкая, странная и они - все видят!.Начальник никогда не повышал голоса, но Она боялась его. В транспорте Она была постоянно напряжена, каждую долю секунды борясь, все делая,чтобы случайно никого не задеть, чтобы Ей не сделали замечание. Иногда получалось так, что Она могла на кого-то упасть при быстрой остановке поезда или случайно толкнуть кого-то, и иногда Ей могли сказать что-то недовольно, и Она чувствовала раздавленность, страх, долго трепетно извинялась, но никто не мог пощадить ее, сказать: "Ничего страшного", извиниться за то, что причиняет Ей такие страдания. И каждый день это все! Она была измотана, истерзана. И завтра все это будет, и на следующий день, и всегда. Завтра снова на работу, Опять вставать.Она легла пораньше, чтобы легче было просыпаться. Но не могла уснуть. Боль от увиденной на улице сцены, как родители унижали своего ребенка, не давала покоя, было отчаянье. Она ощущала словно себя на месте этого ребенка. Слезы безудержно лились, но не могли ничего исправить. Она долго вспоминала, потом уснула. Снова утро. Опять ехать в транспорте, где люди, где напряжение и раздавленность, опять идти по улице, где опасности, опять на работе начальник и высокомерные сильные женщины, страх, стеснение - опять эта пытка! Как ненавистно это все! Но нужно работать. Она вышла на улицу. Шла со страхом и колоссальным напряжением. Вдруг совсем рядом увидела большую собаку, которая посмотрела на Нее. Она перепугалась, не знала, что делать:бежать нельзя, стоять тоже, на помощь крикнуть невозможно из-за огромного стеснения перед людьми. Собака прошла мимо. Сердце долго быстро колотилось, потом болело. И опять собака! И уже залаяла на Нее! Страх объял Ее душу. "Ну пощади меня! Сжалься надо мной!" - кричала Она мысленно.Потом собака ушла. Она чувствовала себя морально обессиленной, истрепленной. Вдруг Она услышала, что сзади Нее идут мужчины. Она решила, что они преследуют Ее, хотят изнасиловать. Она шла быстрее, почти бежала, но все равно они были очень близко. Она не знала, куда деться. Она чувствовала, насколько Она слабее их, сильных мужиков, которых несколько. Она уже задыхалась от быстрой ходьбы. А они шли за Ней и смеялись. Она была уже почти уверена, что над Ней и от этого Ей стало еще страшней! Вдруг они подошли совсем близко. "Все! Конец!" - в отчаяньи подумала Она и совершенно не знала, чем можно хотя бы попытаться защититься. Они прошли мимо Нее. Наступило чувство сильного облегчения. Она зашла в метро. Шла скованно, боясь тронуть нечаянно кого-то. Она, долго готовясь морально, чувствуя рабскую подчиненность и страх перед кассиршей попросила карточку на проезд. "Не слышу" - грубо оборвала кассирша. Она испытала волну, которая как-будто прибила Ее. В оцепенении не могла ничего промолвить, испугавшись окончательно.Она подошла к другой кассе и, силясь и стараясь делать голос громче, попросила карточку. От пережитого стресса слезы лились безудержно. Ей казалось, что Ее сейчас остановят и отругают за то, что плакать при людях считается неприлично. Но Она не в силах была сдержаться. Она вошла в поезд. Все побежали занимать места. Но Она стояла. Для Нее невыносимо,если кто-то отнесется к Ней с претензией, которая сейчас может быть за то, что Она сядет. Поезд ехал то очень быстро, то резко останавливался. Она из последних сил держалась, боясь кого-то задеть. Вдруг в момент очередной резкой остановки поезда Ее качнуло и Она, падая, случайно ударила кого-то локтем. "Ну осторожней! Что Вы толкаетесь!" - возмутился в ответ мужчина. Она испугалась. Ее душу обдала негативной горячей волной. Она стала извиняться и заплакала. Он продолжал: "Как долбанет! Вам извиниться ничего не стоит" - эти слова и продолжение недовольства Ей добавили ощущения непереносимости.Она была жестоко растоптана. Ее душа была измождена. Она плакала, и не могла остановиться. На работе она, застенчиво, приподнимая каблуки и втягиваясь, прошла мимо женщин. Поздоровалась еле-слышно. Ее упрекнули: "Что не здороваешься? Зазналась". Она ощущала себя раздавленной от того, что Ей сделали замечание и Ей было невмоготу от этих слов, что она - такая слабая и беззащитная, обвиняется в высокомерии. Она попыталась оправдаться, извиниться, но говорила невпопад, сбиваясь. Потом села работать. Начальник был почти напротив и иногда поглядывал на Нее. Она чувствовала себя как под прицелом весь день. Вечером Она стала собираться в коридоре. Вдруг уборщица начала на Нее кричать за то, что Она встала на чистое место. От этого крика Она еле держалась, чтобы не упасть в обморок. От страха она судорожно металась, не зная, что делать. Идя по улице, Она боялась и плакала взахлеб. Она была истерзана, измождена. Ей было уже плохо.Но никто не мог представить себе, как тяжела Ее жизнь.Никто не мог просто пожалеть Ее. Она зашла в магазин и, со страхом, готовясь, попросила то, что Ей нужно. Продавщица почти закричала: "Громче говорите!". От этого жесткого тона Она вздрогнула, Ее обдало волной. Она опять была раздавлена. Она пришла домой и рыдала от всего пережитого. Ей было не по силам это все.Этот мир для Нее слишком груб и слишком жесток. Она не выдержала этих страданий. Ее сердце долго болело и в один миг разорвалось....

Однажды я шел по местным магазинам делая покупки, и вдруг я заметил как Кассирша разговаривает с мальчиком не больше 5 или 6 лет.
Кассирша: Мне жаль, но у тебя не достаточно денег чтобы купить эту куклу. Тогда маленький мальчик повернулся ко мне и спрашивает: Дядя, а вы уверенны что у меня не достаточно денег? Я пересчитал деньги и ответил: Дорогой мой, у тебя не достаточно денег чтобы купить эту куклу. Маленький мальчик все еще держал куклу в своей руке. В конце я подошел к нему и спросил кому он собирается дать эту куклу…
Эту куклу моя сестра очень любила и хотела ее купить. Я хотел бы подарить ей на день рожденье! Я хотел бы дать моей маме чтобы она смогла передать это моей сестренке когда она уйдет к ней…Его глаза были грустными когда он это рассказывал. Моя сестра ушла к Богу. Так мне отец сказал, и сказал что вскоре мама тоже уйдет к Богу, поэтому я подумал что она может взять куклу с собой и передать ее моей сестренке!?
Мое сердце внезапно остановилось. Маленький мальчик посмотрел на меня и сказал: Я сказал отцу чтобы мама пока не уходила пока я не приду с прогулки. Затем он мне показал свою фотку где он счастлив и улыбается, Я хочу чтобы мама взяла мою фотку с собой, чтобы моя сестренка не забыла меня и он добавил. Я люблю свою маму и не хочу чтобы она меня покидала, но отец говорит что она должна идти к моей маленькой сестре. Затем он посмотрел снова на куклу своим печальным взглядом. Я быстро взял свой портмоне и сказал мальчику Может мы еще пересчитаем твои деньги, если ты считаешь что достаточно чтобы купить куклу. Да, я думаю, что у меня хватит денег чтобы купить куклу! Не показывая ему я добавил из своих денег и мы заново начали считать. Было достаточно чтобы купить куклу и еще даже остались немного денег.
Маленький мальчик сказал: Спасибо Господи за то что ты мне дал денег! Затем он посмотрел на меня и добавил: Вчера перед сном я спросил у Бога дать мне деньги чтобы купить куклу для моей сестренке, чтобы передать ее через мою маму! Он услышал меня! Я так же хотел бы иметь немного денег чтобы купить белую розу для моей мамы, но я не спрашивал об этом у Бога. Но он мне дал достаточно денег, чтобы купить куклу и розу. Моя мама любит белые розы.
Я закончил свой шопинг в полном странном состоянии. У меня из головы не выходил этот мальчик. Затем я вспомнил в местном газете была статья два дня тому назад о пьяном мужике в грузовике, который сбил женщину и маленькую девочку. Маленькая девочка погибла сразу же на месте, а женщина была в критическом состоянии. Семейство должна решить отключить аппарат который придает силу, так как молодая женщина не способна поправиться от комы. Неужели это семья того мальчика который хотел купить куклу для своей сестренки?
После двух дней в газете была опубликована статья где говорилось что та молодая женщина скончалась. Я не сдержал слезы. Я купил белые розы и пошел на похороны.. Молодая девушка лежала в белом, в одной руке была кукла и фото, а на одной стороне была белая роза.
Я ушел весь слезах, и чувствовал что жизнь моя теперь изменится…Я никогда не забуду любовь этого мальчика к своей матери и сестренке!!!
Пожалуйста, НЕ САДИТЕСЬ ЗА РУЛЕМ В АЛКОГОЛЬНОМ СОСТОЯНИИ!!! Вы можете разбить жизнь не только свою…

На часах было 03.00.
Он нашёл её в ванной. Её тело уже посинело, пульса не было, не билось. На зеркале её любимой помадой было аккуратно выведено «Я не дождалась. Прости».
Он молча поцеловал её холодные губы, вытащил из ванной, положил на их кровать и укрыл пледом, как будто хотел отогреть.
Как жаль, что люди не могут воскреснуть…
- Я ведь хотел отдать тебе это… – он надел на её холодный синеватый палец золотое обручальное колечко. – А та девушка… Я не смог даже поцеловать её… Ты же всегда ждала… Почему ты не могла подождать ещё час?
Он был слишком спокоен, даже спокойнее, чем обычно.
- Я ведь не верю в небеса, в жизнь после смерти… Как же я теперь опять увижу тебя?.. Глупенькая, ты же была так нужна мне… Прости меня за всё…

Прошло несколько дней. Он стоял у ее могилы, молча положил около него 2 жёлтых тюльпана.
- Знаешь, я так и не нашёл зарядку для моего Nokia… – он не знал, что ещё сказать.
Прейдя домой, он всё так же ждал, что она выбежит навстречу, поцелует, как обычно… Но этого не случилось. Она сейчас лежала одна в холодной земле…

День был очень тёплым и солнечным, почти таким, как тогда, когда они впервые встретились. Он только сейчас понял, что только тогда начал жить.
- Что ж, хороший день для свидания с тобой, любимая… Ты же всегда ждала, подожди ещё совсем немного…

Солнце начинало прятаться за горизонт, напоследок посылая лучи-поцелуи всем желающим. Под его балконом было подозрительно много людей. Возможно потому, что какой-то смельчак, а по совместительству он сам, выпрыгнул со своего балкона за образом любимой девушки…
С последним лучом солнца небесно-голубые глаза закрылись навсегда.
Пожилой доктор просто устало покачал головой. Лучший друг умершего, опустив голову, что бы не выдавать слёзы, выступившие на глазах (мужчины ведь не плачут), только тихо сказал:
- Может быть, когда-нибудь она простит его…

Жизнь продолжалась. Солнце, как и прежде, встало, даря своё тепло каждому живому существу, где-то рядом цвели жёлтые тюльпаны, миллионы пар по всей планете ссорились и мирились. Не было среди них только одной…
От них остались только обрывки фраз.

… Ты любишь меня?…
… Но я же рядом …

мобильного разорвал тишину на тысячу мелких кусочков, тут же осевших на стены.
Он взглянул на экран – её номер. Вдохнув полной грудью, он ответил на звонок:

- Алло. – В трубке раздавалось мерное гудение – он догадался, что она едет в
машине, причем на огромной скорости.

- Привет, – как-то тихо и безжизненно.

- Привет, Ань. Я, кажется, просил, чтобы ты мне больше не звонила…

- Да, я помню, прости… Просто… Знаешь, я хотела тебе сказать… Я… Я
люблю тебя очень… И… Просто понимаешь, мне без тебя не надо ничего… Я
хотела, чтобы ты это знал… Хотя, какая теперь разница… – её голос сорвался,
и он понял, что она плачет.

- Ты где сейчас? – он почему-то начал волноваться. Взглянув на часы, он понял,
что время 4 утра.

- Я на МКАДе… Пока еще…

- Ехала бы ты домой, Ань, незачем в такое время и в таком состоянии на машине
кататься.

- Я не хочу домой. Я вообще никуда не хочу, понимаешь??? Мне без тебя не
интересно ничего! И не нужно… – в трубке возникла тишина на несколько секунд.
Потом она более спокойно произнесла:

- Я в общем-то попрощаться звоню. Ты прости меня, если что, и ни в чем не вини
себя…

Андрей вскочил с кровати.

- Аня, стой! Что это значит? Как попрощаться? Ты куда-то уезжаешь? – он громко
кричал в трубку. Откуда-то издалека донеслась легкая усмешка: – Ага, уезжаю. В
отбойник…

Андрей окаменел и со всей силы прижал трубку к уху?

- Аня, не делай этого! глупенькая! Ну давай все начнем сначала, ну хочешь, я
сейчас к тебе приеду, Анечка, милая, только не надо вот так!!! Пожалуйста!!!
Аня!!!

Но трубка уже взорвалась грохотом, слились воедино звуки удара и её крик… Он
слушал все эти звуки, и из его глаз полились слезы. «Ну зачем, зачем,
почему???»… У него было чувство, как будто ему заживо вырезали сердце, а
в грудь влили тонну бетона… Он медленно опустился на кровать и зарыдал.

Он открыл глаза. Была ночь. Подушка была насквозь мокрая. Он схватился за
телефон и посмотрел на время – было начало пятого утра. Он судорожно просмотрел
последние входящие звонки – её номера не было. «Боже мой, неужели мне это
только приснилось?? Кошмар какой… Анька, моя Анька, боже мой, ужас
какой…» Он набрал её номер:

- Алё, – сонно произнесла она.

- Анют… Я не разбудил?

- Разбудил, но это неважно. А почему ты звонишь? Мы же вроде как всё…

- Я просто хотел сказать… Давай начнем все сначала, а?..

Одиноко брела старушка

Через двор, по дороге домой.

А немного поодаль девчушка

Испугалась собаки хромой:


Громко всхлипнула, задрожала;

Куклу Машу прижав к груди,

К своей матери подбежала

С криком: «Мамочка, защити!»


Мама дочери улыбнулась,

Приголубила, наклонясь.

А старушка, вдруг пошатнулась

И осела, за сердце держась.


Не внезапность в том крике звонком

Довершила в груди надлом –

Фраза, сказанная ребёнком,

Ей напомнила о былом:


Годы молодости беспечной…

Он уверенность ей внушал;

Говорил о любви сердечной,

Но узнав про «живот» – сбежал.


«Коль ему не нужна забота,

То и мне,» – рассуждала мать.

А внутри незаметный кто-то

О себе ей давал понять:


«Это я, это твой ребёнок.

Ты не видишь, но можешь узнать.

Потерпи, наберусь силёнок,

Чтобы вскоре тебя обнять.


В эту трудную жизни минуту

Ни отца, ни себя не кори.

Я тебе улыбаться буду

На кроватке в лучах зари.


От тебя попрошу лишь ласки –

Пусть хоть изредка, перед сном

Почитай мне из книжки сказки:

«Теремок», или «Кошкин дом».


Не заметишь, как возрастая,

Я помощником стану тебе.

Я любить тебя, дорогая,

Буду в радости и в беде…»


Только голос тот не желала

Слушать девушка: «Точка. Нет!»

И решительно постучала

В час назначенный в кабинет.


Ей хотелось «освободиться»…

Дан наркоз и подходит врач.

Но внезапно, сквозь сон девица

Услыхала младенца плач.


Что казалось совсем не важным,

То стонало, кричало в груди:

«Нет, не надо!.. Прошу!.. Мне страшно!..

Мама, мамочка, защити!..»


В тот ненастный осенний вечер

Дома девушке не спалось:

Больше детской не слышно речи, –

Что-то в сердце оборвалось.


После – жизнь, словно третьего сорта.

В одиночестве стала стареть.

А не будь рокового аборта,

Уж могла бы внучат иметь…


Но сегодня, в одно мгновенье

Вновь обрушилось словно гром

То далёкое преступленье,

Что скрывала в себе тайком.


Сердобольный народ собрался:

Валидол положили в рот;

Парень вызвать врачей пытался,

Набирая несложный код.


Люди, медиков ожидая,

Созерцали, не в силах уйти,

Как несчастная, умирая,

Повторяла: «Прости, прости…»


Вдруг разгладились складки кожи

И покой на лице застыл.

И сказал из толпы прохожий:

«Видно Кто-то её простил».