Позавчера слушатель программы Slate Money написал в редакцию и задал один из тех вечных и не имеющих ответа вопросов, который все любят обсуждать. Кого в нашей стране можно считать богачом? Или, как спросил слушатель по имени Мэтт, «какой уровень доходов необходим, чтобы считать себя принадлежащим к высшим слоям общества в США»?

Задайте этот вопрос американцам, и их ответ сведется по сути дела к следующему: «Богач — это тот парень, который зарабатывает больше, чем я». Всего один процент взрослых людей в США готовы называть себя высшим слоем общества, о чем свидетельствуют данные опроса исследовательского центра Pew (но там — ни слова о том, сколько эти люди зарабатывают). Между тем, почти девять человек из 10 относят себя к тому или иному уровню «среднего класса» — высшему, низшему или просто среднему.

Вопрос о том, кого считать богатым, вызывает наибольшее оживление тогда, когда Вашингтон начинает думать о повышении налогов. Большинство американцев полагает, что «богачи» должны платить больше налоговому управлению США, но вопрос в том, кого считать богачами. Вот самый простой способ: посмотреть на распределение доходов и выбрать планку. Согласно базе данных по самым большим доходам в мире, семейный доход в размере 113 000 долларов в год уверенно ставит вас на десятое место, а доход в 394 000 долларов делает вас истинным членом пресловутого одного процента. Вы можете с полным правом заявить, что любой, кто зарабатывает больше, является богачом — или, по крайней мере, зарабатывает весьма незаурядную сумму денег.

Кроме того, нет оснований ограничивать себя простым двойным показателем богатый — небогатый. Возьмите старую классификацию состоятельности Тимоти Ноя (Timothy Noah). Несколько лет тому назад он написал на страницах Slate, что верхние 10% следует считать «типа богатыми», один процент «откровенно богатыми», а 0,1% — «вонючими богачами». Мне такая классификация всегда казалась довольно разумной. Если у нас в повседневном языке есть слова для обозначения разных оттенков среднего класса, то почему не сделать то же самое для характеристики богачей.

Но в последнее время я задумываюсь над вопросом о том, кого можно называть богачом, в несколько ином свете, благодаря книге Марка Рэнка (Mark Rank), Томаса Хершля (Thomas Hirschl) и Керка Фостера (Kirk Foster) «В погоне за американской мечтой» (Chasing the American Dream). Там излагается весьма вдумчивый и немного необычный подход к определению класса. Вместо того, чтобы смотреть на распределение доходов за год, они отслеживают, как меняются заработки американцев во взрослом возрасте, и рассчитывают степень вероятности того, что кто-то из нас временно будет бедным или богатым.

Степень вероятности стать богачом выше, чем вы думаете. Более 76% американцев хотя бы на протяжении одного года испытывают радости и наслаждения от семейных доходов, обозначаемых шестизначной цифрой, а более половины в тот или иной момент жизни зарабатывают более 150 000 долларов. Около 20% хотя бы раз достигают отметки в 250 000 долларов, и в наши дни они попадают в верхние два процента по уровню доходов.

Сколько американцев становятся богатыми, и как долго это продолжается?

Однако доходы - вещь непостоянная. По словам Рэнка и его соавторов, лишь половина американцев имеет обозначаемые шестизначной цифрой доходы на протяжении пяти и более лет, и лишь треть — в течение целого десятилетия. Между тем, менее двух процентов за свою жизнь преодолевают планку в четверть миллиона 10 и более раз. И лишь один процент делает это 10 лет подряд.

Почему наши доходы столь серьезно увеличиваются и сокращаются? Люди болеют и увольняются с работы. Они получают премиальные. Некоторые в течение года напряженно трудятся сверхурочно. Родители отказываются от карьеры, чтобы ухаживать за детьми или переходят на неполный рабочий день. Жизнь не похожа на размеренный марш, как и наши доходы. Мне кажется, это обстоятельство усложняет определение класса. Многие из нас становятся богачами минут на 15, но очень немногим удается удержаться на таком уровне.

Вот почему в поисках ответа на вопрос о богатстве лучше думать о накопленном состоянии, а не о годовом доходе (кстати, это хороший аргумент в пользу налога на богатство). Ваш чистый капитал будет плавать вместе с колебаниями на бирже и ценами, но по сравнению с доходом это довольно устойчивый показатель вашей финансовой состоятельности. Здесь также принимается во внимание такая вещь, как наследство, которое не нужно вписывать в налоговую декларацию каждый раз при ее составлении. Оценки разнятся в зависимости от источника информации, но по данным фонда Рассела Сейджа, верхние 10% американских семей обладают чистым капиталом как минимум в 763 000 долларов, а у верхних пяти процентов он находится на уровне 1,3 миллиона долларов. Будет справедливо сказать, что если американец или американка стоят более 750 000 долларов, их можно называть как минимум «типа богатыми».

При этом с измерением богатства возникают свои проблемы. Старая вдова с дорогим домом обладает богатством, но не деньгами. Семейная пара может зарабатывать 250 000 долларов в год и тратить эти деньги напропалую, пытаясь жить не хуже вонючих богачей вместо того, чтобы соответствовать своему уровню типа богатых. Однако в этом случае они попадают в другую категорию — безответственных богачей. Но конечно, к вам это не относится. Вы же средний класс. Верно?

Германия в последнее время стала любимой страной переселенцев. Особенно активно граждане других стран-членов ЕС перебираются сюда после начала кризиса в еврозоне. Но молодые и хорошо образованные люди отправляются в другие края.

После начала кризиса в еврозоне испанцы, португальцы и греки покилают родные страны и отправляются в Центральную Европу. Это распространенное мнение, но оно ошибочно.

По крайней мере, об этом свидетельствует последнее совместное исслоедование Института мировой экономики из Гамбурга и банка Berenberg, целью которого было выявить изменения в направлениях миграционных потоков на пространстве ЕС в последние годы.

При этом выяснилось, что количество наемных работников, стремящихся в Германию, действительно резко выросло. «Но в путь отправились не испанцы с итальянцами», — говорит экономист банка Berenberg Йорн Квитцау (Jörn Quitzau). — В первую очередь, в Германию едут жители Центральной и Восточной Европы, когда-то перебравшиеся в Испанию и Италию«.

Соотношение изменилось

Еще в 2007 году в Германию приезжали в среднем лишь 0,5 человека на каждую тысячу жителей страны, что соответствовало примерно 40 тысячам человек — именно настолько больше людей приезжало в страну, нежели покидало ее. Для сравнения: в Испанию в то же самое время приезжало целых 17,2 человека на тысячу жителей, то есть порядка 800 тысяч человек — иначе говоря, в 20 раз больше, чем в Германию. При этом население Испании составляет 47 миллионов человек, что на 40% меньше населения Германии.

Через шесть лет, в 2013 году, Испании, напротив, пришлось столкнуться с оттоком порядка 250 тысяч человек. В Германию же прибыло около 400 тысяч человек, то есть в десять раз больше, чем в 2007 году.

Таким образом, соотношение изменилось практически зеркально: Испания превратилась из страны, желанной для иммигрантов, в страну, которая столкнулась с проблемой оттока населения. А Германия, напротив, стала желанной целью для переселенцев.

Аналогичная ситуация сложилась и в Греции, Португалии и Ирландии. Эти страны до начала кризиса в еврозоне манили многих и многих мигрантов, в первую очередь, из восточных стран-членов ЕС. Теперь же странам, наиболее сильно пострадавшим от кризиса, приходится бороться с оттоком населения.

Восточноевропейцы покидают страны, переживающие кризис

Однако коренные жители этих стран почти не покидают их. Уезжают, в первую очередь, люди, которые несколькими годами ранее приехали туда. Так, между 2010 и 2012 годами лишь в Румынию из Испании выехали 38% иммигрантов. Еще семь процентов выехали в Болгарию.

Таким образом, вполне можно говорить об обратной миграции: когда в Испании жилось хорошо, граждане стран Восточной Европы ехали туда в поисках работы — в первую очередь, в строительной отрасли. Однако когда разразился кризис, им пришлось вернуться на родину.

Впрочем, не все из них возвращаются именно в родные края — многие переезжают в другие страны, в частности, в Германию. Ведь восточноевропейские страны по-прежнему не могут похвастаться чистым приростом населения, хотя очень много людей покинуло Испанию или другие страны, охваченные кризисом. Это означает, что эти люди оттуда переезжают в другие страны, или же что одновременно другие граждане покидают родину.

Цифры свидетельствуют о том, что наиболее желанной страной для мигрантов стала Германия. Кроме того, их привлекают также Великобритания, Бельгия, Финляндия, Австрия и Люксембург. Однако в абсолютных цифрах целью номер один для переселенцев является именно Германия.

Мигранты становятся все более образованными

В последние годы изменилось еще кое-что: нынче мигранты могут похвастаться гораздо более высоким уровнем образования. Так, в 2008 году лишь 27% из них имели университетский диплом. Сейчас же эта доля выросла до 40%.

Среди румын и болгар в 2008 году лишь 14% можно было назвать высококвалифицированной рабочей силой. В 2011 году это количество составило уже 24%.

Аналогична картина и среди выходцев из других регионов: в 2008 году 60% португальцев, уехавших за границу, имели низкий уровень образования, и лишь 14% могли похвастаться высшим образованием. Однако тремя годами позже картина полностью изменилась: уже 27% португальцев, покинувших страну, имели высшее образование и лишь 41% были малообразованными.

В свою очередь, из Испании, Италии и Греции, как до кризиса, так и сейчас, приезжали и приезжают преимущественно хорошо образованные люди — их доля превышает 50%.

Высококвалифицированные специалисты часто получают менее достойную работу

«Низкоквалифицированные рабочие силы, в массе своей потерявшие работу на родине, лишь с определенными ограничениями поддаются переквалификации для работы в более стабильных странах», — замечает Томас Штраубхаар (Thomas Straubhaar), руководивший Гамбургским институтом мировой экономики до конца августа этого года.

С одной стороны, это связано с различиями в экономической структуре разных стран. В Испании в годы строительного бума требовались в первую очередь представители именно строительных специальностей. Германия же нуждается, прежде всего, в высококвалифицированных специалистах в производственной сфере или в сфере услуг.

Но это связано также и с общими структурными изменениями в Европе. «Снижающийся спрос на низкоквалифицированные рабочие силы связан с экономическими изменениями в пользу наукоемких отраслей. Этот тренд наблюдается во всех европейских странах», — отмечает Штраубхаар.

Впрочем, тот факт, что из тех или иных стран уезжают, главным образом, высококвалифицированные специалисты, не означает автоматически, что в странах, куда они стремятся попасть, они обязательно найдут работу, соответствующую их уровню образования. Так, исследование показало, что около трети образованных мигрантов трудятся на должностях, на которых требуется низкая квалификация.

«Это цена, которую мигрантам приходится платить за то, чтобы найти работу на новой “родине”», — говорит Штраубхаар. «Впрочем, большинство из них готовы к этому: лучше иметь менее престижную работу за границей, чем быть безработным дома».

Великобритания более привлекательна для высокообразованных мигрантов

Несмотря на общую тенденцию к оттоку высокообразованных людей из кризисных стран, доля таких иммигрантов в Германии по-прежнему существенно ниже, чем, к примеру, в Великобритании или других классических «странах переселенцев» (США, Австралия и т. д.). Так, в Великобритании иммигранты в среднем моложе, лучше образованны и, как правило, приехали из городов, тогда как в Германию чаще едут люди старшего возраста, с более низкой квалификацией и из провинции.

По мнению Штраубхаара, это связано, в первую очередь, с тем, что в Германии иммигрантам приходится преодолевать на своем пути больше препятствий, чем в других странах. Языковой барьер, конечно, тоже иногда превращается в проблему, но гораздо чаще камнем преткновения становится непризнание иностранных дипломов, а миграционные власти зачастую больше мешают, чем помогают переселенцам. Таким образом, немецкие власти сами могут повлиять на то, кто и откуда в будущем будет приезжать в Германию.