Когда я была совсем маленькой, со мной рядом был Лев. Он садился на небольшом расстоянии, клал кончик хвоста на огромные кошачьи лапы и сторожил. Чтоб не натворила чего бестолковая. Я видела его отчётливо, гладила, утопая пальчиками в шёлке гривы, я до сих пор могу ощутить тепло его дыхания и мягкость бархатного носа. А окружающие не видели. Взрослые, по крайней мере... Ещё я знакома со своим домовым, он спал у меня в ногах вплоть до позапрошлого года, оберегал маленькую. Теперь на сестрёнку переключился.

Настроение сейчас - болен

Нерастолкованный сон - непрочитанное письмо. (с)

Некий мужчина с самурайским мечом повсюду гонялся за другим, безоружным товарищем (к чести последнего стоит отметить, что его не нашинковали в капусту). Как выяснилось позже, в далёком детстве они были друзьями и должны были куда-то отправиться вместе, но внезапно один предпочёл общество своего почти побратима компании некоей красивой девочки. С тех пор тот мстит.

Ещё из ясно запомнившегося. У меня была большая семья, десять или двадцать братьев и сестёр. Мы все должны были ехать куда-то, кажется, на природу, и приходилось выбирать, с кем же поеду я. Хотела с одними, место было только у других...

Кстати, в ненаписанном виде это было не столь прозрачно. )
Ещё бы путь показали, а не только ситуацию...


В колонках играет - из ранней лакримозы что-то

У меня есть свой Ветер.
Когда бессонница сквозит в серо-желтых тенях под глазами, когда чаинки темнеют на дне чашки, когда рассвет ещё не путается в ветвях деревьев за окном, он приходит.
Ветер садится на подоконник, поджав под себя ноги, и откидывает назад длинные волосы. У него тысяча лиц, тысяча обликов, но он - один.
Резкий звук, огонёк освещает черты лица на мгновенье, и вот четкий силуэт в квадрате оконной рамы окутывают клубы дыма.
Ветер сидит так всю ночь, до утра, смотрит, как на потолке отражаются фары проезжающих машин, и рассказывает истории.
Иногда, он приходит, даже когда я сплю. Тихо опускается на пол рядом с изголовьем кровати и проводит по волосам тонкими пальцами, легко, на грани ощущений, чтоб не спугнуть пизрак сна. Потом привычно устраивается на подоконнике и закуривает трубку с длинным мундштуком. В этой трубке живёт моя память из прошлого, древняя, колдовская память, о солнце, впервые всходящем над водами, о крике, что разносился над бескрайней равниной, о песках от горизонта до горизонта, о первобытном ужасе, таящемся в тени каждого дерева, о бессчетном числе лиц, всех, кого я знала и кто знал меня во всех моих жизнях... Белый, как молоко, дым выплывает из чётко очерченых губ и течёт по комнате, постепенно заполняя её всю, на мгновение замирая над моей головой.
А потом появляются свет и тени, и остается только память о снах, полных волшебства. И запах дыма в волосах.
У меня есть свой Ветер. Мой Ветер.
У меня есть мой Бог.