Наглядным примером, подтверждающим довольно холодное отношение академической науки к явлениям, не вписывающимся в наши представления о порядке вещей, может послужить история открытия и изучения Корб-озера, рассказанная писателем В.И.Демидовым (это псевдоним), служившим в свое время сапером-пиротехником в группе разминирования (пересказываю эту историю по книге Б.Шуринова «Парадокс ХХ века»).

Озеро, на которой произошло описываемое загадочное событие, местные жители называют Корб-озером. Но это неофициальное название. В действительности же этот водоем – безымянное маленькое ответвление от Онежского озера.

Озерко окружено лесом и находится в очень глухом и труднодоступном районе. Длина озера – около 600 метров, ширина в средней части – 160 метров, средняя глубина – от 5 до 7 метров, никто не знает точно. Некогда возле этого озерка находилась глухая таежная деревушка Ентино, но затем люди ее покинули и теперь там стоят лишь несколько развалившихся изб. Другая ближайшая деревушка, где есть люди, находится в трех километрах от Корб-озера.

Примерно в девять часов вечера 27 апреля 1961 года Василий Бродский, работник леспромхоза, прошел берегом озера, проверил маленькую плотинку на стоке и направился дальше. В семи километрах от интересующего нас места Бродский заночевал. Утром пошел обратно. В 8 часов утра 28 апреля он снова оказался на берегу озера. «И остановился пораженный, ошеломленный, потрясенный никогда не виданным явлением...»

Потом он целый день шагал до ближайшего лесопункта, потом целую ночь – в район, пока в центр не ушла телефонограмма, в которой говорилось следующее: «Берегу озера образовалась непонятная воронка. Нужны специалисты и водолазы».

Примерно через неделю на место происшествия прибыла из Ленинграда группа военных специалистов с целью определения характера вероятного взрыва, создавшего воронку. Пробиться на мощном трейлере не удалось, шли пешком километров тридцать.

«И вот мы наконец тут, – пишет Демидов, – стоим над огромной ямищей, а глаз отмечает все новые и новые подробности: крутой берег небольшого продолговатого озера. С нашей стороны – старые сероватые строения, не то сарайчики, не то брошенное жилье; с другой – молчаливый, таинственный лес. Прямо против одного из строений вырван огромный кусок земли. Будто циклоп шарахнул мотыгой. Наибольшая длина ямы вдоль берега – около двадцати семи метров. Ширина – больше пятнадцати. Глубина – три. У берега – большая полынья. В ней – редкие взлохмаченные льдины. Дальше – ровный, набухающий лед.

Яма как яма. И все же есть в ней что-то такое необычное... Но что? Чего-то недостает в сознании и ощущении. Может быть, ощущения причины? Пожалуй... В любой ситуации наш мозг немедленно собирает информацию о явлении или действии, свидетелями которых мы становимся, и тут же пытается проанализировать, призывая на помощь аналогию, основанную на книжном или реальном опыте. Пусть потом эта аналогия окажется нелепой, надуманной, но в первый момент она нужна как воздух. Здесь аналогии не было...

Я спустился в яму. Ни родников. Ни грунтовых вод. Ничего хоть чуточку привлекающего внимание. На подходе к воде низ ямы сильно сужается. У самой воды вроде бы след чего-то тяжелого: дерн здесь раскидан по сторонам, дно чуточку приглажено. На озере – лед как лед: ни трещин, ни выбросов грунта на нем нет. Хм, выбросов... Может, начать именно с этого? В принципе такую ямищу мог размахать и взрыв... Но где же все-таки выбросы?

Пока водолазы готовились пойти на дно, я буквально ползал вокруг ямы. Искал хоть бы кусочек выброшенного взрывом грунта, хоть бы опалинку на прошлогодней траве. Ничего!»

Демидов подошел к воде:

«У ног плавали сероватые лохмотья пены, и среди них – мелкие, черные шарики, напоминающие сгоревшие семена проса или конопли, только меньше по размерам. Поймал горсть этих семян. Нет, на просо не похоже. Наверное, от прибрежной травы. Растер в пальцах – хрупкие. Выбросил, ополоснул ладонь. Пошел вдоль берега. Расслоенные пластинки сланцев, камушки, растительный мусор... Больше ничего...»

Водолаз Тихонов вылез из воды, закончив первичный осмотр дна озера.

«Дно около ямы, – рассказывал он, – покрыто сброшенной землей, глыбами мерзлого дерна. Понятно, почему в полынье мало плавающего льда! Его просто прижало ко дну. Скоротечность катастрофы не позволила льдинам вырваться на поверхность. Вся масса скинутой земли лежит довольно узким и длинным участком. Справа и слева от него – дно чистое и плотное».

Всплывший водолаз нечаянно перевернул одну льдинку.

«Представьте себе кусок льда сантиметров тридцати толщиной. И вся его нижняя часть, та, что находилась в воде, окрашена в яркий изумрудный цвет! Нет, “окрашена” – не то слово. Просто половина льдины как бы впитала в себя необычный колер. Перевернули еще одну льдинку, еще одну – то же самое. Выбили кусок ледяного поля – обыкновенный, ни чем не выдающийся лед. Ага! Значит, что-то все-таки шлепнулось в воду. Именно здесь шлепнулось и оставило красивый изумрудный цвет. Но что? Непонятно. Ясно лишь, что в воде произошли какие-то процессы, либо окрасившие лед химическим красителем, либо изменившие оптические свойства подводной части льда. Процесс локализованный, быстрый. Ведь монолитный лед озера не изменился, да и тот, что затонул, прижатый грунтом, тоже...»

После тщательного изучения дна был обнаружен след:

«Похоже – будто огромная труба лежала. Потом валик метра полтора высотой. Словно бы толкала “она” перед собой грунт и остановилась. Дальше – ничего. Метров сто прошел подо льдом. Ровное, абсолютно ровное дно. Валик пуст. След я тоже прощупал. Куда же “она” делась? Не улетела же назад!

А если улетела? Прикинули: с колоссальной скоростью эта штука грохнулась о землю, вырвала из берега около тысячи кубиков мерзлой земли, проползла по дну примерно двадцать метров, пробила пятиметровую толщу воды и вертикально умчалась в небо... Только так. В противном случае “она” бы на большой площади разбила озерный лед и оставила на нем какие-то следы – грязь, например. Но кромка льда абсолютно чистая! Я сам проверил. Выходит – акробатика? Только на невероятных перегрузках и лобовых ударах о землю! Нет, это что-то не очень понятное...»

Уполномоченный районного отдела милиции опросил лесорубов: в ночь с 27 на 28 апреля никто из жителей ближайшего поселка ничего не видел и не слышал.

Далее события разворачивались не менее интересно. Оказалось, что в Ленинграде, насчитывающем более 40 вузов, около 200 научных организаций и почти 20 тысяч ученых, не к кому обратиться по вопросу странного явления: никто не интересуется «ямами».

Выдвинув метеоритную гипотезу происхождения загадочной ямы, Демидов обратился к профессору Ленинградского университета Всеволоду Шаронову, который отклонил гипотезу о метеорите. Яма слишком велика – метеорит, сделавший ее, не мог остаться незамеченным.

«Не выдерживали критики и гипотезы относительно летательных аппаратов, – вспоминал Демидов. – Были у нас разговоры насчет неопознанных спутников. Но теперь я знаю, что обломки ракеты-носителя космического корабля, в котором летал американский космонавт Джон Гленн, были подобраны в Южной Африке, на территории длиной восемьсот пятьдесят и шириной сто километров. Все-таки подобраны! Что же касается идеи об аппарате, упавшем и вновь взлетевшем, то опытные инженеры сильно сомневались в возможности существования устройств, способных выдержать такой колоссальный удар о мерзлый грунт и не растерять всех своих деталей до последнего винтика. <...>

В Ленинградском университете нам убедительно доказали, что яма наша ничего общего не имеет с карстовыми явлениями, а доктор наук, специалист по механике грунта, окончательно похоронил идею оползня.

“Сгорела” и гипотеза о молнии. На кафедре высоких энергий Политехнического института весьма скептически отнеслись к утверждениям, что тут “поработала” линейная или шаровая небесная красавица...»

Образцы исследовались в Лаборатории тонкого химического анализа при кафедре аналитической химии Ленинградского технологического института. Сохранилось удивительное заключение: «Определенные в растаявшем льду элементы не дают возможности объяснить зеленую его окраску, на которую указывали участники экспедиции».

Анализ пустотелых зерен химики не проводили, так как это, с их точки зрения, не представляло интереса. Но Демидов упросил проверить и зерна. И оказалось, что они столь же загадочны, как и сама яма. Под микроскопом зерна сверкали металлическим блеском. Были очень стойкими. Частицы их не разрушались ни в концентрированной серной кислоте, ни в ее смеси с плавиковой кислотой. Порошок, полученный из них, не растворялся и в соляной кислоте.

«Позже я выяснил, что зерна подобной формы могут возникать при высокотемпературных процессах, при сварке, например. Да, могут возникать... Ведь химический состав наших зерен не дает основания предполагать, что они природного образования. Не встречаются в природе такие сложные конгломераты и в подобной компоновке. То, из чего они возникли, создано искусственно!»

Искусственно! Представляете, как это должно быть интересно для ученых? Вы, наверное, думаете, что химики занялись изучением данных, к работе подключились ученые из других институтов, из Пулковской обсерватории, сотрудники которой сообщили о происшествии в Комитет по метеоритам Академии наук СССР (на всякий случай), все вместе выезжали на место, совместно рассматривали все возможные гипотезы? Ничего подобного. Об этом с горечью пишет Демидов:

«И все-таки об этой истории постепенно забыли, поскольку выяснилось, что ничего опасного для людей это явление не представляет. По-настоящему заинтересовать ученых мне так и не удалось. Но я иногда достаю из письменного стола фотографии, записи, акты и протоколы. Перебираю на ладони черненькие шарики. Повторяю заключение: “...эти зерна неорганического происхождения и, по-видимому, не являются природным образованием”».

Больше того, когда рассказ Демидова опубликовали в журнале «Знание – сила», его специально предварила редакционная врезка: «Читателю может прийти в голову мысль о “неопознанном летающем предмете” – так называемых “летающих тарелках”. Но это предположение, конечно же, неверно. Нет нужды прибегать к гипотезе “НЛО” для объяснения непривычных явлений...»

В этой врезке расставлены все точки над i. Советская наука в принципе не допускала гипотезы присутствия на Земле инопланетных пришельцев. А потому не следует искать «секретные исследовательские лаборатории», в которых якобы всесторонне изучались НЛО – даже столь невероятная загадка, как яма на Корб-озере, не вызвала заметного оживления в академических кругах. Ученые придерживались и продолжают придерживаться «презумпции естественности» – когда любое явление сначала пытаются объяснить через действие известных нам законов природы. По этой причине в Советском Союзе не могло быть «академической» уфологии, и все попытки отыскать ее следы обречены на провал...