РОЖДЕНИЕ ДОЧЕРИ

                                                1952 год

   Колхозники того времени были похожи на крепостных. У них не было паспортов, а работали они не за деньги, а за трудодни - по сути "палочки" на бумаге. А иногда ещё и должны оставались государству... И уехать самовольно из колхоза они не могли тоже...

   В то время был закон, что если один из членов семьи является выходцем из города и его образование выше, чем у колхозника, то их из колхоза могут отпустить. К счастью, образование Лиды было выше, чем у мужа. Иначе жить бы им всю жизнь в колхозе... И они подали заявление, чтобы ему выдали паспорт.

   Вот тут-то и начались неприятности оттуда, откуда их никто не ждал...

   Председатель колхоза толстый, лысый, красномордый пятидесятилетний дядька, почему-то велел прийти по поводу отъезда Лиде. В конце рабочего дня, когда в правлении уже никого не было. Ничего не подозревающая девушка постучала в кабинет.

   - Входи! - услышала она его голос.

   Войдя, она вдруг наткнулась на его жадный взгляд. Её бросило в краску.

   - Не красней, как красна девица! - захохотал начальник. - Если хочешь, чтобы Толька паспорт получил, то ЗНАЕШЬ, что надо делать! Раздевайся!

   Он встал из-за стола. Лида, не помня себя от страха, бросилась вон из кабинета, успев только крикнуть на бегу:

   - Я буду жаловаться в партком!

   - Ха-ха-ха! - веселился председатель. - Жалуйся! Я здесь царь и Бог! И пока мне не дашь, Толька паспорт не получит!

   Тут только Лида поняла, что он изрядно пьян. 

   Дома она рассказала мужу о выходке местного царька, и тут же пожалела об этом. Толя вдруг стал чернее ночи, на щеках заиграли желваки, руки сжались в кулаки.

   - Я его убью! - как-то слишком спокойно сказал он. 

   И это спокойствие было страшнее открытого гнева. Девушка поняла, что любимый может совершить непоправимое.

   К счастью, на следующее утро к Анатолию прибежал мальчишка:

   - Толька, иди в правление за пашпортом!

   Лида стала уговаривать мужа не затевать конфликта, а сделать вид, что ничего не знает.  А он молча положил в карман кастет...

   Но председатель, видимо, и сам изрядно струсил, когда дерзкая девица пообещала жаловаться в партком. Тогда партком решал ВСЁ! Можно было остаться не только без партийного билета, но и без должности, а то и в тюрьму загреметь! Поэтому когда Анатолий явился в правление, там была одна секретарша. Она быстро выдала ему паспорт. А на вопрос, где председатель, ответила, что его вызвали в область. На несколько дней.

   Так молодые получили свободу и выехали на Урал, в город Лысьву.

   А там их никто особенно-то и не ждал... Родственников было много, но они не торопились предоставить приют молодым. Сжалилась только родная тётка Полина - сестра Лидиной мамы. Они с мужем жили в крохотной однокомнатной квартирке.  Там кровать молодых отделили занавеской, предупредив, что как только они устроятся на работу, то сразу снимут себе жильё. Каким-то чудом прописали племянницу с мужем у себя. А дядя помог Толе с работой: молодого здорового парня охотно взяли в мартеновский цех металлургического завода.

   Лида тоже пошла искать себе работу. На местном молокозаводе директор  встретил её с радостью: у них как раз уволилась лаборантка.

   - Вам предоставят комнату в общежитии, - пообещал он.

   Лида окрылённая прибежала домой. Но когда поделилась радостью с мужем, тот услышав слово "директор", вдруг заявил:

   - Никаких заводов! Будешь дома сидеть! Знаем мы этих директоров! Я не желаю даже слышать о них!

   Как Лида не уговаривала, как ни убеждала, что и работа хорошая, и комната в общежитии, Толя был неумолим! Так она впервые почувствовала, что такое РЕВНОСТЬ! И это была первая их серьёзная ссора...

   А по утрам молодую женщину вдруг стало тошнить... Тётя, заметив это, подмигнула:

   - Да ты беременна!

   - Да? - растерялась Лида. - Я не знаю...

   Она во всех интимных вопросах была совсем необразованна...

   Тётя, расспросив про все симптомы, уже уверенно подтвердила:

   - Конечно, беременна! Тебе надо в поликлинику на учёт становиться!

   А Анатолий и тут вмешался:

   - Зачем на какой-то учёт становиться?!! Будут там всякие врачи тебе заглядывать! А если ещё и мужчины?!! Вот моя мать меня вообще в поле родила! И ничего!

   Но будущему ребёнку обрадовался.

   Они сняли восьмиметровую комнатку у хозяйки Тамары. На полутораспальной кровати с проваливающейся панцирной сеткой еле-еле помещались. В комнате кроме кровати был небольшой круглый столик на одной ножке, пара стульев и самодельный шкаф для одежды с отваливающейся дверцей. Толя его быстренько починил. Руки у него были золотые.

   Хозяйка оказалась грубоватой женщиной с трёхлетним малышом. Мужа у неё не было. Как осуждающе говорили про неё соседки, "нагуляла". Если квартирантка, почувствовав себя неважно, ложилась днём отдохнуть, хозяйка бесцеремонно заходила к ней в комнату:

   - Вставай, барыня! Скоро муж прилёт с работы!

   Она часто оставляла своего сына с Лидой, а сама уходила по своим делам на несколько часов. Трёхлетний мальчик был непоседой, а его надо было и покормить, и вовремя на горшок посадить, и занять какими-то играми. И успеть убрать в своей комнате, общем коридоре и кухне (так было договорено с хозяйкой, когда та брала их на квартиру). И мужу ужин приготовить. К вечеру начинала болеть поясница. А живота почти и не видно было, хоть и срок уже большой был.

   Раз в неделю, по субботам, они ходили в городскую баню. Лида в женское отделение, а Толя в мужское. Как-то в начале февраля Лида встретила там свою подружку, с которой подростками вместе работали в войну на заводе. Нина гордо несла свой огромный живот, а увидев подругу, бросилась обниматься.

   - Ой, как я рада тебя видеть! - щебетала она. - А мне уже через два месяца рожать! Думаю, что сын будет!

   Потом оглядела небольшой аккуратненький животик Лиды и заметила:

   - Ну, тебе-то ещё не скоро! (а Лида родила через неделю!)

   Несмотря на тяжёлую работу в мартеновском цеху Толиной зарплаты едва хватало на квартиру да на очень скромную еду. Лида старалась лучшие кусочки подсунуть мужу. О себе не думала. Не думала и о том, что от её питания зависит и здоровье ребёнка. Она, даже если очень хотела есть, не садилась одна, всегда ждала Толю. С трудом отучила она его есть вдвоём из одной посуды, как принято было в деревне. Поначалу парень возмущался:

   - А ты что меня брезгуешь, что ли?!!

   - Да просто так удобнее! - объясняла она. - И в городе не принято есть из одной миски. Мы же теперь городские!

   К новому 1953 году Лида решила сделать своему любимому сюрприз. Зимы на Урале очень холодные, и она взялась шить мужу тёплые кальсоны. Ручная швейная машинка у неё была. Иногда она что-то подшивала хозяйке. Себе могла сшить нехитрую ночную сорочку, юбку, простенькое платьице. А тут впервые взялась за незнакомую работу. И... неправильно вшила гульфик! Когда Толя пришёл с работы, она гордо достала ему обновку и заставила померить. А гульфик не застёгивается! Но Анатолий никогда ей не говорил, что она что-то сделала или приготовила не так. Вот и тут он обнял расстроенную жену, расцеловал её:

   - Какая же ты у меня молодец! Теперь я не буду мёрзнуть по дороге на работу! А что не застёгивается - так ведь кальсоны-то не видно под штанами!

   Однажды Лида, идя по улице, увидела большую очередь. Это продавали на развес квашенную капусту. И ей так захотелось этой капусты, что кажется умрёт, если не сможет купить! Она встала в конец очереди. Мороз в феврале  был сильный. Живот под пальто у молодой женщины почти незаметен, и никто не догадался пропустить её вперёд. Пока подошла её очередь, она изрядно озябла. Но вот в руках трёхлитровый бидончик полный восхитительного лакомства! Капуста на морозе подмёрзла, а Лида шла и по дороге ела её, не могла удержаться до дома. А к вечеру обложило горло, поднялась температура...

   Толя, придя с работы, всполошился, побежал в магазин за чекушкой водки. Сделали водочный компресс. Хозяйка дала им пол-литра молока. Через силу Лида пила горячее молоко с содой. Она и так его не особенно любила, а тут горячее, да с содой! Бр-р! Но немного полегчало.

   Утром муж ушёл на работу, велев ей не вставать:

   - Лежи, я сам подогрею завтрак. 

   А у Лиды уже и не горло болело, а начались какие-то тянущие боли внизу живота. Вначале она терпела, думала пройдёт. Но боли всё усиливались, делались чаще. Заглянула Тамара:

   - Ты чего, барыня, сегодня разлеглась?!! Вставай!

   - Да плохо мне... Мне кажется, что я рожаю... Отведи меня в больницу!

   - Не может этого быть! - уверенно заявила та. -  Тебе ещё через неделю только! Давай я бабку повитуху позову! Она в соседнем доме живёт.

   - Не надо мне повитуху! Отведи меня в больницу!

   - Да некогда мне по больницам шляться! Туда далеко идти. Подожди, сейчас бабка Даша придёт.

   Худенькая старуха в платочке принялась щупать Лидин живот холодными с мороза костлявыми руками. 

   - Ребёнок поперёк лежит! - заявила она.  - Надо его повернуть, а то не разродишься!

   И принялась больно мять живот. Лида вскрикнула и оттолкнула её:

    - Не надо мне ничего поворачивать! Тамара, отведи меня в больницу, очень тебя прошу!

   Повитуха обиженно сморщила губы и ушла. Тамара с руганью начала помогать квартирантке собираться.

   Как они дошли, Лида не помнила. При каждой схватке она останавливалась, закусывала губы, чтобы не стонать, а потом шла по протоптанной в снежных сугробах тропинке дальше.

   В больнице удивились роженице, которая ни разу не была на приёме у врача, не стояла на учёте. Поругали её за беспечность, но приняли. А куда деваться-то?!! Она вот-вот родит!

   А роженица-то даже не знала, откуда должен ребёночек появиться (потом она всю жизнь над этим смеялась!)! Думала, что в животе дырка появляется!

   Родила она быстро и легко. Не вскрикнула даже ни разу. С удивлением смотрела на других рожавших, которые орали, ругали своих мужей...

   - Вот смотри на свою красавицу! - акушерка поднесла к ней крошечный кричащий комочек. - Вес 2800, рост 52 сантиметра. Как назовёшь?

   - Света! Светочка! Как дочку товарища Сталина!

   - Вот это правильно!

   Так появилась у них в семье любимая доченька. Толя тоже обрадовался, что родилась девочка - ему было всё равно кто родится, лишь бы здоровенький, и с любимой женой всё было в порядке.