НАЧАЛО

ПРЕДЫДУЩЕЕ


Серия 3
***
Одежда пропиталась запахом гниющей плоти. Он был настолько силён и резок, что, казалось, проникает вглубь, под кожу. Очень хотелось сбросить вещи и стать под душ, так как казалось, что вонь никогда не выветрится.

Но в первую очередь требовалось составить протокол, и записать показания подозреваемого. Показания, по сути являющиеся признанием.

- Я их убил, еба. Не отрицаю, признаю, и готов подписать где надо. Но я не виноват, ясно?

Протирая велосипедный шлем рукавом грязной рубашки, Белик часто моргал и щурился, хотя солнце светило не так уж и ярко. Запекшаяся кровь на шлеме стиралась с трудом, хотя Белик прикладывал силу.

Таня никогда раньше не общалась с Беликом, хотя знала его чуть ли не с самого детства. Бывший спортсмен-велосипедист был неотъемлемой частью Центрального рынка. Чернорабочий на подхвате, за бутерброды и бухлишко. Принести, подмести. Несмотря на вечно пьяное состояние, он старался следить за собой, и до уровня бомжа не опускался. Ну, это раньше.

Сейчас от его одежды шёл запах едва ли не сильнее, чем на полянке, где были разложены куски гниющего мяса. Таня морщилась, зачем-то стараясь скрыть отвращение к подозреваемому. Он всё видел, и ему, похоже, было плевать.

- Я не виноват.

- А кто виноват?

- Тварь.

Белик появился так неожиданно, что Таню едва не хватил сердечный приступ. Она подумала – если бы умерла тут, этот псих не стал бы звонить в скорую, а мог бы вполне расчленить и её тело.

Но он забрал свой шлем, валявшийся поблизости, и молча пошёл прочь, как ни в чём не бывало. Пришлось его догонять, и спрашивать, что произошло с животными, чьи конечности и внутренности были аккуратно разложены на полянке, словно в мясном отделе Ашана.

Белик отвечал буднично, словно ничего особенного не произошло.

- Мерзкая тварь заставила меня сделать это.

- Кто именно? У этой твари есть имя?

- Мясник. – сказал Белик. – Его зовут Мясник. Пришёл, когда я спал. Вошёл сюда и приказал сделать это.

Белик постучал пальцем по голове, потом ткнул рукой в направлении останков.

Таня внутренне содрогнулась. Подумала – если посадить его в машину, она пропитается этим запахом навсегда. Нет. Только не в машину.

- Вы понимаете, что совершили преступление? Даже несколько преступлений, включая кражу и жестокое обращение с животными.

Белик кивнул.

Таня представила, как привезёт Белика в управление, как будет его оформлять, и как сбегутся коллеги, посмотреть, пошутить… о, да, шуток будет более чем достаточно. Городской сумасшедший выпотрошил соседскую курицу, дело особой важности, конечно. По хорошему, его надо бы отдать районным.

- Ваши соседи намерены подать на вас заявления. Но если вы уладите все проблемы во внесудебном порядке…

Она сделала глубокомысленную паузу, с намёком.

Белик смотрел сквозь неё, и похоже, вряд ли понимал, о чём идёт речь.

- Или я могу задержать вас. Посидите в камере, а потом…

- Меня посадят в тюрьму? – внезапно спросил Белик.

- Это решать суду. Но думаю, вам лучше не доводить дело до суда, и договориться с соседями… по-соседски. С теми, чьих животных вы убили.

Таня шагнула в сторону от Белика – ей вдруг показалось, что если сейчас она не получит глоток свежего воздуха, то она немедленно потеряет сознание. Ещё она поняла, что ни за что на свете не посадит Белика в машину.

- Это всё началось после тачки.

- После какой тачки?

- Чёрная. Иномарка. – Белик махнул рукой по направлению к Дачному. - Я её нашёл. А там кровь была. Испачкался.

- Субару Форестер?

- Я позвонил Борьке Механику. Хотел ему колёса продать. А он сказал, что эту машину Могила ищет.

Вот откуда Баринов узнал про машину, подумала Таня. Могильщик был его информатором. Интересно, в обмен на что?

Почти семнадцать лет занимать такой пост – это значит уметь договариваться со всеми, и с друзьями, и с врагами. Но где проходит эта грань? Что, если Могильщик продолжает вымогать деньги из бизнесменов? А Багдасарян выращивает в своих теплицах не только петрушку? Могут ли они договориться с Бариновым? Что, если весь город погряз в коррупции, а Таня просто не хочет снимать розовые очки? Что, если она просто боится задавать вопросы, потому что без них гораздо спокойнее, удобнее, комфортнее?

И что для неё важнее, внутреннее спокойствие, или внешнее?

- Я больше не буду убивать животных. - пообещал Белик, напомнив о своём существовании.

Таня посмотрела на него отсутствующим взглядом, кивнула.

- Хорошо. Только вам надо поговорить с соседями. Извиниться, возместить убытки, и договориться…

Белик её не слушал, от слова вообще.

Он просто смотрел в сторону Тани, но не на неё, а сквозь. Голос у него был такой отсутствующий, гулкий, будто эхо шло из горла.

- Когда я корову зарезал… Мясник сказал, что больше животных убивать не надо. Теперь будут люди.

- Что?

- Он сказал, что резать людей гораздо более приятно, чем птиц или зверей. – Белик улыбнулся, демонстрируя гнилые чёрно-коричневые остатки зубов.

Татьяна инстинктивно положила руку на кобуру, и сделала ещё один шаг назад. Белик стоял на месте, с покорным видом, не собираясь ничего предпринимать.

- Он сказал, что мне ничего за это не будет. Потому что люди это заслужили. Потому что так хочет Бог. Вы лучше посадите меня куда-нибудь. – печально добавил Белик, глядя под ноги. - Не хочу я людей убивать.

В этот момент Таня окончательно поняла, что её машина всё-таки провоняется.



***
Лет двадцать назад сама мысль о том, что Россия будет воевать с Украиной и Грузией, а в друзьях у неё будут Северная Корея, Хезболла и Стражи Исламской Революции, казалась невозможной. Паша тогда учился в начальной школе, каждое лето ездил к двоюродной бабке в Горловку, и мечтал поскорее вырасти, чтобы стать нападающим «ЛА Лейкерс», стоматологом или хотя бы космическим десантником.

Бабка уже лет десять как померла, и вот Паша сидит в кресле мэра города, под портретом космического десантника, сделавшего невозможное возможным. И уже почти тридцать минут слушает мужчину в сером костюме, который на полном серьёзе втирает, что в Энске необходимо построить военно-патриотический лагерь, потому что до границы с Украиной три часа, и если НАТО введёт войска, Энску предстоит стать второй Брестской крепостью, дабы задержать врага на подступах к Дону.

Паше очень хотелось закончить разговор ещё в самом начале. Это был даже не разговор, а монолог, или поток сознания, в который Паше удавалось изредка вставлять реплики, чтобы не выглядеть невежливым.

Но мужчина, чьего имени сначала Паша не расслышал, а потом было неудобно переспрашивать, приехал из Ростова, и секретарша Леночка сказала, что насчёт него звонили аж из областной администрации.

- Что они сказали насчёт него? – уточнил Паша, выйдя из своего нового кабинета. Это произошло в тот момент, когда мужчине позвонили, и он стал говорить по телефону, даже не извинившись за прерванную беседу.

- Попросили принять и выслушать. – ответила Леночка.

Пришлось слушать. Про Донбасс, НАТО, ООН, ОБСЕ, Совет Федерации, ГосДеп, и прочие политические аббревиатуры.

Тридцать минут политинформации закончились вполне конкретной просьбой, касавшейся центрального парка. Именно на его территории таинственные спонсоры, представляемые мужчиной, намеревались построить военно-патриотический лагерь для воспитания местной молодёжи. А так же «всякую разную инфраструктуру».
Этим вопросом занимался прежний мэр, но он внезапно выбыл из игры. И теперь всё, что хотел мужчина – чтобы Паша не давал распоряжений и подписывал никакой документации, связанной с парком.

- До выборов, Павел. Вы же и.о., верно? Вот и не надо вам туда лезть. Мы договорились?

Всю беседу Паша преимущественно молчал, и поэтому сейчас медленно опустил голову, вроде бы как кивнул, хотя ничего и не ответил.

Мужчину это устроило. Он даже улыбнулся, впервые за весь разговор. И положил на стол визитную карточку.

- Если будут проблемы, звоните. Это наш ростовский офис. Спрашивайте меня или любого руководителя.

На визитке были выдавлены несколько телефонов, герб России, георгиевская лента, и название организации, написанное нечитаемым вензельным шрифтом.

Пожав Паше руку – рукопожатие было крепким, даже слишком – мужчина вышел из кабинета.

Паша перевёл дух. Набрал Свету.

Вчера вечером у них состоялся семейный совет, на котором они решили, что Паша останется в Энске и отработает месяц в качестве мэра города. Света увидела в этом потрясающую возможность как для Паши, так и для всего города.

«Ты будешь самым лучшим мэром в мире, пусть даже и всего лишь месяц. Главное, потребуй, чтобы эту должность записали в трудовую книжку.» Как говорится, на том и порешили.

Теперь, пока Паша осваивался в новом кабинете, Света направлялась в Ростов одна, и это, конечно, немного тревожило. С другой стороны, Ростов тут под боком, ехать недолго, они могут видеться хоть каждый день – это тоже она так сказала, пообещав приехать на выходных, как только обустроит им новое гнёздышко.

- Мой любимка! – услышал он в трубке. – Как тебе новая работа, господин мэр?

- Всё хорошо. Стою на страже интересов нашего города и всё такое. Как ты? Как себя чувствуешь? Ты к врачу сегодня пойдёшь?

Оказалось, что сегодня Света не планировала идти к врачу, а собралась по приезду пробежаться по магазинчикам, купить всякого разного по мелочи, чтобы сделать их новую квартиру более уютной.

- Приедешь на выходных? – спросила она.

- Разве это не ты собиралась вернуться? – напомнил Паша.

Света предложила решить, кто к кому приедет, ближе к выходным. Они ещё немного поболтали, и отключились, в целом довольные друг другом.

В кабинет заглянула Леночка.

- Павел Петрович, вам через час надо быть на Гвардейской.

- Зачем?

- Там открытие детской площадки. Будут телевизионщики из Ростова. В программе заявлено участие мэра и районной администрации.

- И что мне там делать?

- Ой, да ничего. – махнула Леночка. – Постоите там со всеми. Скажете, что мол дети наше будущее. Я Диму уже предупредила, он вас отвезёт и привезёт.

Паша вспомнил, что так звали водителя прежнего мэра. И ездил он на люксовой «камри».

Ему неожиданно понравилось, что его называют на вы, и он степенно кивнул, как и положено человеку на важной должности.

- Принести вам что-нибудь? Чай, кофе?

- Кофе. – сказал Паша.

Он видел в приёмной красивую антуражную кофемашину. Кофе из неё оказался просто чудесный.



***

Дед сам притащился в управление и потребовал у дежурного встречи с Бариновым, заявив, что у него есть информация по убийствам в промзоне. Его здесь знали все, хотя Дед уже лет двадцать как на пенсии, и в Энском УВД был не самым частым гостем. Баринов лично спустился, чтобы встретить своего бывшего начальника и проводить в хорошо знакомый им обоим кабинет.

Когда-то Дед держал в страхе и узде весь криминальный мир Энска, не гнушаясь лично проводить допросы и воспитательные беседы наиболее отъявленных отморозков. Теперь его старые и морщинистые руки едва удерживали чашку чая, поданную Бариновым, мелко подрагивали, напоминая, что сенильная деменция как зима в Винтерфелле – уже близко. Сколько ему уже, попытался посчитать Баринов. Выходило что-то около восьмидесяти. Не дед, а прадед.

- Тебе уже сообщили, что «беретта», из которой стреляли в промзоне, проходит по другому делу? – спросил Дед, отставив чашку после первого же глотка.

И скрестил ладони на животе, справившись таким образом с дрожью.

- По какому? И кто должен был сообщить?

- Понятно. – кивнул Дед. – Значит, решили сами отработать. Без местных. Тогда начну с начала. В начале июля девяносто восьмого ко мне обратился старый приятель, опер из ростовской уголовки. Они отрабатывали одну банду киллеров-гастролёров, им нужно было внедрить в неё своего человека. Меня попросили помочь с прикрытием, быстро и в режиме максимальной секретности. Помнишь старого Соломона?

- Дядя Могильщика? Который в обменнике умер?

- Он был мне кое-чем обязан, и помог с легендой для крота. Через несколько недель, семнадцатого августа девяносто восьмого, он пришёл в обменник, и пока стоял в очереди, у него случился сердечный приступ. А ещё через месяц мой приятель, тот самый опер, застрелился у себя в кабинете, на глазах у нескольких подчинённых.

- Почему?

- Не задавай мне вопросы. – попросил Дед. – У меня нет ответов, иначе я бы не сидел бы здесь, уж поверь.

Баринов кивнул.

- Через три года, в августе две тысячи первого, я тогда уже был на пенсии, со мной связались из московского ФСБ. Ну как связались? Приехали ко мне на дачу, попросили ответить на некоторые вопросы. Та банда киллеров, они гастролировали по всей России, года с девяносто пятого. И находились в разработке не только у ростовской уголовки. Фейсы их вычислили, когда они осели в Помосковье. Собирались брать, но когда вломились в дом, нашли только трупы. Всех членов банды, кроме одного. Того парня из ростовской уголовки, внедрённого крота. По легенде, его звали Григор. Григор Буланов. Фейсы считали, что это он их всех перестрелял. Спросить его они не могли, он куда-то исчез. Но им удалось установить, что он был связан с Соломоном, через него вышли на меня. Я подтвердил, что Григор был сотрудником ростовского УВД, но оказалось, что в Ростове никто не знает об этом внедрённом агенте. Нет никаких документов, имён, вообще ничего.

- Странная история. – пробормотал Баринов. – Те киллеры были убиты из «беретты»?

- После этого «беретта» светилась ещё дважды. – продолжил Дед. – В две тысячи восьмом в Москве было совершено нападение на инкассаторов. Четыре трупа, дело не раскрыто. В две тысячи четырнадцатом в Сочи, незадолго до Олимпиады, был убит бизнесмен и его семья. Жена, брат, двое сыновей. Дело не раскрыто.

- Я бы выбросил этот пистолет. – отметил Баринов.

- А он притащил его в Энск.

Дед положил на стол лист бумаги, ксерокопию паспортной фотографии. С неё на Баринова смотрел темноволосый мужчина лет тридцати пяти, с горбатым носом и острыми скулами.

- Это Григор? – спросил Баринов. – В каком году?

- В девяносто восьмом. В две тысячи восьмом. И в две тысячи четырнадцатом. Судя по показаниям свидетелей, он не меняется.

- Пластику делает. А откуда вам это всё известно?

- Ты помнишь Лиду, внучку мою?

- Которая в Москву уехала?

- В две тысячи первом она здесь познакомилась с одним москвичом. Он приезжал поговорить со мной. Задать вопросы по делу, которое вёл. Спустя пару лет они поженились.

- Следак из ФСБ? Ваш зять?

- Делится со мной некоторой информацией. Когда всплыл Энск, позвонил мне сразу. Думаю, фейсы скоро появятся у тебя на горизонте.

- Ясно.

- Ничего тебе не ясно. Ты вот что, Ваня. – Дед перегнулся через стол, поманив Баринова пальцем, и негромко сказал. – Ты меня держи в курсе, хорошо? Если вдруг что-то всплывёт интересное… порадуй старика, а то совсем скучно.

- Так точно. – ответил Баринов, заслужив редкую улыбку своего собеседника.

Баринов проводил Деда до выхода.

В коридоре стоял неприятный спёртый запах. Оказалось, Таня привезла какого-то бомжа, и хотела оформить его задержание. Пришлось извиняться перед Дедом, объяснять, что некоторые сотрудники не совсем верно понимают свои обязанности, и сейчас всё совсем не так, как раньше.

Бомжом оказался Белик, городской сумасшедший.

Баринов разозлился. Он решил, что Таня привезла Белика, чтобы позлить лично его.

- Думаешь, это смешно? – спросил он у своей подчинённой.

Таня честно рассказала ему всю историю, включая угрозы Белика убивать людей в последующем.

- Господи, Таня, ну кого ты слушаешь? Это же Белик. Он тебе такого наплетёт, и сам на утро уже обо всём забудет. Посмотри на него.

Белик присыпал, сидя на кушетке, склонив голову на грудь и пуская слюни, падавшие ему под ноги. Там уже образовалась целая лужа, пока Таня препиралась с дежурным. Тот категорически не хотел оформлять Белика, требуя, чтобы Таня отвезла его в райотдел и сбросила по месту преступления.

- Это он нашёл чёрный Форестер. – сообщила Таня. – И рассказал… вашему информатору. А тот уже вам.

Несколько секунд Баринов пристально смотрел Тане в глаза, пытаясь понять, играет ли она с ним в какую-то игру, или просто не понимает, что происходит. Хотя, впрочем, Баринов и сам уже мало что понимал.

- Ладно. – Баринов кивнул дежурному. – Пусть до утра посидит, разберёмся. Во вторую его посадите. К банкомату.

Во второй сидел обдолбавшийся качок, пытавшийся под бутиратом взломать банкомат с помощью молотка и крестообразной отвёртки. Его взяли с поличным, пока пытались оформить, качок признался в угоне двух автомобилей и ограблении магазина в Ростове. Пару часов назад он был полностью в невменяемом состоянии. Возможно, Белик станет для него своего рода нашатырным спиртом.

- И вот ещё что. – Баринов повернулся к Тане. – У тебя там на столе несколько висяков, их ещё Кузнецов вёл. Посмотри, можно ли с ними что-то сделать.

Кузнецов занимался квартирными кражами, два года назад вышел на пенсию, полгода назад умер от цирроза. Но дело было, конечно, не в Кузнецове, и не в висяках – Таня прекрасно понимала, что Баринов вешает на неё эти дела, чтобы она больше не поднимала вопрос взаимоотношений Энского УВД и Сурена Багдасаряна.

И Баринов прекрасно понимал, что Таня это понимает. Это было самое что ни на есть взаимопонимание начальника и подчинённой, двух коллег, и просто людей, давно знавших друг друга.

Хлопнув Таню по плечу, Баринов направился в свой кабинет.

Дежурный, стараясь не показывать брезгливость, потряс Белика за плечо.

- Пошли на досмотр. Потом у нас посидишь.

Тот, похоже, был этому только рад.

Парню, сидевшему во второй камере, было от силы лет двадцать пять. Крупный, мускулистый, коротко стриженный. Бутират уже отпустил, качок снял майку, и сидел на нарах с надменным видом, демонстрируя мышцы.

Когда Таня впустила в камеру Белика, качок молчал, но как только дверь закрылась, из камеры сразу послышался возмущённый крик:

- Э, вы чо! От него воняет! Уйди от меня, помойка! Эй, алё! Пересадите этого урода!

Он стал стучать в дверь, выглядывая в узкое зарешёченное окошко.

- Алё, менты, вы чё! Пересадите его, тут дышать нечем! Ты, я тебе сейчас втащу, псина вонючая!

Таня подошла к дежурному.

- Он ему ничего не сделает? Может, рассадить их?

- Ща.

Взяв резиновый демократизатор, дежурный подошёл ко второй, и ударил дубинкой по решётке, стараясь попасть по пальцам качка. Не попал, конечно – с реакцией у качка всё было в порядке – но его это не особо и расстроило.

- Слышь ты, бык! – рявкнул дежурный. – Ещё раз пасть свою откроешь, или руку на соседа поднимешь, я тебе в жопу бутылку загоню и разобью, понял?! Не слышу!

- Понял.

- Или ты что-то про банкомат рассказать хочешь?

Вместо ответа качок вернулся на своё место, а дежурный торжествующе посмотрел на Таню.

- Добрым словом и спецсредством можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

- Это слова одного известного бандита. – сообщила ему Таня. – Надеюсь, ты его только цитируешь, и не будешь следовать его примеру.

- Ща все бандиты в телевизоре. – отмахнулся дежурный. – А наша задача – чтобы на вверенном нам участке царили закон и порядок. Так ведь?

Не став с ним спорить, Таня отправилась в свой кабинет. На столе стояло два ящика с нераскрытыми делами – следователь из Кузнецова был так себе.

Таня позвонила домой, предупредила мужа, что задержится. Спросила про Олега – оказалось, что сын сидит дома, занимается уроками. Вроде бы, хорошая новость, но Таня понимала, что это ещё не конец, и воспитанию сына теперь надо уделять больше внимания, чем до разговора с классной руководительницей.

Достала из коробки первую попавшуюся папку, но даже не стала её открывать.

Вздохнула, подошла к окну, распахнула его, глубоко вдохнула свежий воздух. Подумала – может уволиться к чёрту? Сразу же эту мысль и отбросила – решимости не хватит на столь значительные перемены.

Пока не хватит.


ПРОДОЛЖЕНИЕ

https://sanych74.livejournal.com/184025.html