О его вкладе в развитие нашей страны написано много. Гораздо меньше известно о том, как он жил, каким был в общении с сильными мира сего и обычными людьми, как отдыхал, о чем думал.



И самыми честными и знающими биографами его являются не историки, а те, кто по десять — пятнадцать лет был рядом с ним, на работе, на отдыхе, дома, в Кремле и в больнице, те, кто все слышал и видел, но до определенного времени не имел права говорить об этом… Сегодня читателям о Косыгине рассказывают охранявшие его офицеры Алексей Сальников, Валентин Серегин, Николай Егоров, Владислав Середкин, Евгений Ситников, Виктор Луканин и водитель Геннадий Павлюк.




"Сейчас я Косыгу позову…"

Косыгин был человеком, который обладал не только обширными знаниями, но и феноменальной памятью. Он держал в голове огромное количество цифр, различных данных. Рассказывают, что когда кто-то из зарубежных руководителей задал Сталину вопрос о финансах, он сказал: "Сейчас я Косыгу (так он его называл) позову, он на любой вопрос ответит…" Валентин Серегин, заместитель начальника охраны Косыгина, вспоминает о том, как он выступал на различных совещаниях: "Косыгин никогда не готовил текст докладов, у него был только листок с тезисами. Но и в него он практически не заглядывал, выступая по часу-полтора и на память приводя нужные цифры и факты. И его высказывания часто были нестандартными.

О "Мерседесах", дачах и мехах

В быту Косыгин был человеком бескорыстным. Естественно, как второй человек в стране, он имел определенные статусные привилегии, но никогда не использовал их в личных или семейных целях. Работавшие с ним офицеры охраны приводят множество примеров. Геннадий Павлюк, работавший водителем Косыгина с 1970 по 1980 год, говорит: "На него в 1973 году был зарегистрирован "Мерседес", подаренный канцлером ФРГ Вилли Брандтом. Но забирать его он отказался, говорит: "Пусть он у вас в охране эксплуатируется". Потом передали его в Совмин.


Слева за Сталиным — А.Н.Косыгин

Валентин Серегин рассказал о дачах Косыгина: "Все дачи, которыми он пользовался, были государственными. Под Москвой он жил в Архангельском, а больше всего любил отдыхать в Пицунде на даче, которую построили еще для Хрущева. На даче в Литве (Куршская коса) он был всего один раз. Чаще бывал в Юрмале в санатории "Рижское взморье" или в Кисловодске. Но там он и питался в общей столовой, и гулял иногда в сопровождении толпы народа. Его маршрут до сих пор зовут "тропа Косыгина". Кстати, еще один штрих. Как-то раз мне позвонили из мехового ателье, в котором дочь Алексея Николаевича заказала шубу. Говорят: "Завтра повышают цены на меха. Нужно оплатить шубу сегодня, иначе все будет стоить на тридцать процентов дороже!" Я доложил Людмиле Алексеевне. А потом меня вызывает Косыгин: "Не нужно сегодня ничего платить, я потом ей сам денег добавлю, если не хватит. Я специально никому из своих не говорил о подорожании…"

Проспект для любимой женщины

С женой Косыгин прожил сорок лет до ее смерти 1 мая 1967 года. Ему сообщили об этом событии прямо на первомайской демонстрации, но тогда на его лице не дрогнул ни один мускул. И лишь приехав в больницу, он дал волю слезам… Алексей Сальников вспоминает: "Алексей Николаевич очень любил Клавдию Андреевну. Однажды мы с ним шли по Новому Арбату. Он, зная, что я живу в одной из высоток, спросил, как мне нравится квартира. Я честно ответил, что квартира неплохая, вот только звукоизоляция между перекрытиями слабая. А он мне говорит: "Мы много денег вложили, чтобы этот проспект построить.


Косыгин с женой Клавдией Андреевной и дочерью

Мне Клавдия Андреевна говорит: "Алеша, давай построим такой проспект в Москве, чтобы были высокие дома, магазины, широкие тротуары. Чтобы можно было выйти с покупками и зайти в кафе, попить чаю, поесть мороженого!" Этот проспект — мечта Клавдии Андреевны…" Алексей Николаевич до последних лет жизни ходил по Калининскому проспекту пешком. Доходил до булочной за кинотеатром "Октябрь", покупал буханку бородинского хлеба и оправлялся дальше. А потом у Садового кольца садился в машину и ехал домой.

Эти подробности знал только Андропов…

Много раз Косыгин был буквально на волосок от смерти. Он попадал под бомбежку во время войны, улетал на самолете из окружения, три года ждал ареста в начале пятидесятых. Попадал в тяжелые автоаварии… Николай Егоров — человек, который в буквальном смысле спас Косыгина от смерти. Вот какие неизвестные подробности он рассказал о вроде бы уже описанном случае в Архангельском: "В воскресный июльский день 1978 года Алексей Николаевич отдохнул после обеда, а потом решил отправиться на реку. Был он, несмотря на свои 74 года, подготовленным спортсменом (в молодости — чемпион Ленинграда по академической гребле)… У него была профессиональная байдарка "Скиф". А мы с Сергеем Воронцовым плыли рядом на двух обычных туристских байдарках. Отплыли мы метров двести, как вдруг заметили, что Косыгин перестал грести, затем покачнулся и стал падать на бок. Я тут же прыгнул в воду, поплыл к нему. Байдарка перевернулась…



Я поднырнул снизу и стал выталкивать Алексея Николаевича наверх. Тут подплыл Воронцов. Мы поплыли к берегу, позвав на помощь отдыхавших солдат. Они помогли нам вытащить его на траву, и мы стали делать искусственное дыхание. Когда "Скорая" приехала, Алексей Николаевич уже пришел в сознание и попросил валидол. Медсестра хотела сделать ему укол, но мы ей не разрешили и поехали в госпиталь Минобороны, находившийся поблизости. А вот о том, что произошло там, вообще никто не рассказывал. Когда приехал Чазов, раздался звонок Андропова. И я, стоя рядом, слышу, как академик отвечает на вопрос о том, сколько Алексей Николаевич находился под водой. И называет цифры, несовместимые с жизнью. Я был вынужден взять у него трубку, представиться и попросить у Андропова разрешения позвонить ему по закрытой линии. Он сказал: "Хорошо". Я спустился вниз и из машины рассказал председателю КГБ все подробности случившегося. Так что реальную ситуацию знали только мы и он.

"Леня! Ну как ты можешь!"

Все офицеры охраны Косыгина говорят, что в любви к нему их объединила прежде всего прямота Алексея Николаевича. Он не боялся никого и ставил своих коллег на место. Виктор Луканин вспоминает один случай: "В политбюро главными болельщиками были Брежнев, Подгорный и Гречко. Все они болели за ЦСКА. И вот прямо на заседании они затеяли обсуждение прошедшего хоккейного матча.



Я не помню, был ли у Алексея Николаевича доклад или нет, но когда Брежнев и Гречко стали слишком громко говорить о том, кто и как забрасывал шайбы, Косыгин сказал: "Здесь, на заседании политбюро, обсуждаются вопросы государственной важности, а вы чушь какую-то несете!" Поднялся с места и ушел. А Валентин Серегин рассказывал о том, как был свидетелем еще одного конфликта на той же почве. На политбюро обсуждался важнейший вопрос, который требовал серьезной работы и осмысления. Когда члены политбюро выходили, первым шел Косыгин. А за ним — Брежнев с Подгорным, которые стали во весь голос обсуждать очередной хоккейный матч. Косыгин повернулся и говорит: "Леня! Ну как ты можешь?"

Последнее письмо

Как рассказывают сотрудники охраны Косыгина, в политбюро, даже в ЦК его не любил никто. Не любили за прямоту, за требовательность, за жесткость. Но он был экономистом высочайшего класса, и много лет экономика страны держалась на нем. Поэтому партийные лидеры понимали, что обойтись без него невозможно. Скорее всего, Брежнев был склонен оставить Косыгина в должности главы правительства. Но, с одной стороны, очень сильно интриговал его заместитель Тихонов, стремившийся к посту премьера, а с другой — Черненко. Именно он позвонил Алексею Николаевичу и предложил написать письмо об отставке.



Продолжает рассказ Валентин Серегин: "Алексей Николаевич написал письмо и положил его в стол. Потом вызывает меня и говорит: "Я написал письмо и упаковал. Отправьте фельдсвязью Брежневу". Вызвали фельдсвязь. Спрашиваем: "Куда приказано пакет везти?" Он отвечает, что есть приказ отвезти бумаги Черненко. Ну а дальше все известно: на пленуме письмо об отставке было зачитано… Умер Алексей Николаевич накануне дня рождения Брежнева, так что официально о его смерти сообщили через три дня. Некоторое время семья оставалась в полном неведении, и его даже думали похоронить на обычном кладбище или рядом с супругой. Но потом наверху решили иначе…

Из досье

В соответствии с реформаторскими идеями Косыгина в 1965 — 1970 годах были проведены следующие важнейшие изменения в экономике:

• Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования (совнархозы) и восстанавливались министерства.
• Предприятия снова становились (как до совнархозов) основной хозяйственной единицей.
• Сокращалось количество директивных плановых показателей с 30 до 9
• Расширялась самостоятельность предприятий: они стали определять детальную номенклатуру и ассортимент продукции, осуществлять инвестиции в производство за счет собственных средств, устанавливать долговременные связи с поставщиками и потребителями, определять численность персонала и размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались жестким финансовым санкциям.
• За счет прибыли предприятия могли формировать фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства и т. п. Использовать эти фонды предприятия могли по собственному усмотрению (в рамках существующего законодательства).
• В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повысились в 1,5 — 2 раза, вводилась дополнительная государственная оплата сверхплановой продукции, снижались цены на запчасти и технику, уменьшался подоходный налог на крестьян.
• Многоступенчатая система управления промышленностью была заменена на двух-, трехзвенную (например, министерство-объединение-предприятие).



Внедрение этих механизмов в 1965 — 1970 годах позволило резко ускорить темпы экономического роста, социального достатка и промышленного экспорта. Но одновременно существенно повысилась самостоятельность предприятий и даже многих регионов СССР, что противниками реформ было расценено как угроза подконтрольности экономики и региональных ("национальных") властей высшей партийно-государственной номенклатуре. Известна фраза председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного: "На кой черт нам эта реформа? Мы плохо развиваемся, что ли?" В условиях мирового кризиса, когда тонна нефти на мировом рынке стоила 100 долларов, а в СССР — 5 рублей, началось свертывание реформы и подсаживание на сырьевую иглу. К середине семидесятых все основные достижения косыгинской экономической реформы были сведены на нет. Началась эпоха застоя…


1971. – фотограф Василий Егоров А.Н. Косыгин на встрече с вождями североамериканских индейцев

[link]

http://matveychev-oleg.livejournal.com/4584352.html