Кто-кто так держит мир в узде,
Что может птенчик спать в гнезде?
Александр Кушнер

Об "Оккульттрегере" , я писала для Либа большую статью. Новый роман от автора, которого широкая публика знает благодаря "Петровым в гриппе". А те, кто не смог после той книги вот просто так взять и перестать читать Сальникова - еще по нежно-психоделическому "Опосредованно" и "Отделу" - одновременно страшному и смешному.

Наверно нет смысла повторять сказанное, уточню лишь, что у Сальникова, на самом деле удивительный провидческий дар: он пишет книгу про грипп, неожиданно смертельный, а через несколько лет на мир обрушивается ковид. Пишет про Отдел - и вот пожалуйста, мы живем в этой реальности (кто читал - поймет). Пишет про стишки, и внезапно пространство наполняется поэзией, не потому, что все вдруг стали лириками, а потому, что стихи позволяют сказать, что думаешь, не прибегая к языку Эз-жопа.

Предвидение это не буквально, скорее опосредованно, но вот Прасковья - героиня "Оккульттрегера", при всех сверхъестественных способностях, аномально забывчива и что-то подсказывает читателю, что вытесняет она именно воспоминания о своей жестокости в отношении тех, кого считала необходимым наказать и наказывала. Эта забывчивость в сочетании со смутным чувством вины и потребностью убедить себя, что все правильно делала, что иначе нельзя было - что-то сильно напоминает.

Маленький уральский городок, молодая мать с сыном живут в обычном многоквартирном доме и никто не знает, что девушке, которую чаще принимают за его сестру, больше двухсот лет. Да и мальчик не совсем человеческий ребенок. Вернее - совсем не ребенок и даже не человек.

Алексей Сальников продолжает "Оккульттрегером" уральское мифотворчество, которое начинал "Петровыми в гриппе" неповторимым смешением фантастического и обыденного, даря так необходимый сейчас опыт отстранения от чудовищности происходящего. И невозможную веру, вопреки всему, в глобальную справедливость мироустройства.

За себя скажу, что чтение, примерно месяц назад, стало для меня одним из первых моментов, когда посреди клубящейся мути Сайлент-Хилла забрезжил просвет чистого пространства.