И горе мне, если бы впал я в безмолвие
Или уставился на лик луны:
Стон, треск —
Растоптал бы меня моментально
Добрейший князь тишины.
Эндре Ади (пер. с венгерского Л.Мартынов, 1975)

У "душевно" множество диаметрально противоположных коннотаций: "душевно благодарен", "душевнобольной", "душевно" как ответ на глубинные эмоционально-ментальные чаяния (душевная песня, фильм, книжка). Так вот, у душевности "Князя ветра" самое утилитарное значение. С торгом души, выступающим основным двигателем сюжета. Но здесь надобно по порядку.

Третья, завершающая книга сочинений Леонида Юзефовича о сыщике Путилине довольно сложно устроенный роман: 1.опоясывающий сюжет путилинских мемуаров, записываемых Сафроновым; 2. основная детективная линия самоубийства (?) литератора Каменского, кропающего книжки о похождениях Путилина в 1870-х, 3. сплетенная с убийством монгольского князя Намсарай-гуна; 4.записки русского офицера Солодовникова, бывшего инструктором в монгольской армии накануне Первой Мировой, во время войны за независимость с Китаем; 5. наконец рассказ о судьбе того же Сафронова в первые послереволюционные годы.

В жанровом смысле полнейшая эклектика: каузальность в части отношений героя с женой и сыном, мистический детектив Каменского и Намсарай-гуна: в первом случае с темой сектантства, во втором - ламаистской экзотики; военная проза в соединении с авантюрным и географическим романами, с общим пафосом "Запад есть Запад, а Восток есть Восток" у Солодовникова; мемуаристика с отчетливым призвуком России-которую-мы-потеряли в рассказе о Сафронове. И совершенный литературоцентризм постмодернистского романа над этим сплетением.

Написанная до миллениума (первое издание в 2001, но в журнальном варианте выходила еще в 1999), книга сильно опередила свое время и по сей день не оценена по достоинству. Не потому, что читатель недостаточно хорош, но в силу магистральных направлений, определяющих стереотипы мышления. Если детектив, то будь любезен дай убийство с расследованием. Мистика - ждем сеанса магии с разоблачением (или без таковой, но тогда это будет мистический триллер). История - отлично, вот в "Имени розы" вполне себе исторический детектив, мы такое понимаем. Экзотический Восток - как же, "Лунный камень" , вписывается. А если все вместе плюс война? Это будет уже перебор, это никак не можно.

Сегодняшний читатель, адаптированный к мультижанровости, уже готов воспринять смешение детектива, бойцовского клуба, филологии и травелога в "Седьмой функции языка" Бине (2016). Ну, тоже не любой-каждый, а главным образом читатель-интеллектуал. Но пять-в-одном пока еще сложно. Нормально, года через два придет время. А пока коротко о романе.

Убийство небесталанного но не обретшего популярности писателя Каменского, обставленное как самоубийство, загадочным образом связано с описанной им в последнем опусе смертью монгольского князя, прибывшего в Петербург в составе китайского посольства. Чингизид незадолго до этого изъявил желание принять православие, а поскольку крещение не носит декларативного характера и, по настоянию князя, должно совершиться тайно, возражений от Святейшего Синода не поступает. Духовными сыновьями в стане потенциального противника разбрасываться не стоит.

На деле интерес Намсарай-гуна к христианству обусловлен соображениями практического толка. Дело в том, что в рамках культурной программы князь посетил оперу Гуно "Фауст"и живо заинтересовался концепцией возможности продажи души дьяволу. С детства зная, что у всякого человека три души: сайн-сунс — хорошая душа, дунд-сунс — средняя, и му-сунс — плохая, или злая, вознамерился пожертвовать злой душой ради исполнения заветного желания. Известная веротерпимость буддизма позволяет параллельно отправлять обряды других религий, такой практический аспект мультикультурности.

Дополнительной остроты сюжету придает то, что Каменский монголоман, в детстве живший в этой стране, убит серебряной пулей, а смерть князя произошла от неизвестных причин, на теле его нет повреждений, кроме пореза подушечки одного из пальцев, кончик найденного рядом пера окрашен подсыхающей кровью. Параллельно этой линии повествования развивается сюжет военной кампании с участием Солодовникова, страшный, абсурдистский и прекрасный образец военной прозы, который мне трудно было читать в силу гендерных различий (вопреки утверждениям воинствующего феминизма, они существуют).

Я склонна согласиться с утверждением Льва Данилкина, что "Князь ветра" шедевр и с Владимиром Березиным, высоко оценившим роман. Хотя моя самая большая любовь в трилогии Путилина "Дом свиданий", сердцу не прикажешь. Добавлю только, что все книги серии хороши. Всякая по-своему.