Дело во мне. Она не любила именно меня. А я ее обожала до судорог. Но со временем обожание переплавилось в тихую глубокую корневую обиду и боль. Еще и потому, что она хотела и умела любить мужчин, а меня не хотела и не умела.

Искренняя, предельно, порой шокирующе откровенная, и одновременно напрочь лишенная эпатажности проза. О тяжелой смерти матери, о не озаренном светом любви детстве, о трудном пути к принятию себя и нахождению собственного языка, каким будешь говорить с миром. Которым сумеешь рассказать все, никого не обвиняя и не обижая.

Вот только не надо пытаться привести всех к общему знаменателю. Мы разные и детство наше проходило в разных условиях, и отношения с родителями складывались по-разному. Уровень близости с ними, поддержка, внимание, понимание, получаемое от них. Отношения длиной в жизнь складываются из того, за что бываем благодарны и того, чего не можем простить

У кого-то воображаемый список претензий к матери начнется некупленным айфоном последней модели, им и закончится. А кто-то вспомнит, как в пьяной ярости мамин любовник лез в квартиру через балкон, и мама сбегала от него к подруге, почему-то оставив тебя в квартире. Думала, что ребенка не тронет? Он и не трогал, но пережитый тогда страх, одиночество, чувство оставленности в ненадежном кренящемся мире было настоящим, до конца не истаяв ни через год, ни через десять, двадцать лет.

Или этот взгляд. Никогда не на тебя - в твою сторону, но всегда немного поверх твоего плеча. Будто бы там, в противоположность тебе, что-то очень интересное. Или крохотная квартира в провинции, единственное твое нищее наследство после ее смерти, оставленная мужчине, которого она любила. И тебе говорят: ну, это потому, что она знала, что ты сильная, а он без этой поддержке пропадет (да он и с поддержкой, блин, пропадет, а ты и без нее всего добьешься). Однако догадка, что мама отчего-то тебя не любила, отныне перерастет в уверенность.

Героя "Постороннего" Камю признают виновным и приговаривают к смерти потому что он не плакал на похоронах матери. А герой "Сыновей и любовников" Лоуренса травит долго умиравшую от рака мать (сама измучилась и его измучила, главное его), но после рыдает над ее гробом: "Любимая!" - и мир по итогу убежден, что роман ода сыновней преданности. Нет стандарта: мать любит свое дитя, потому что она же мать и смерть ее становится для сына, дочери трагедией.

У кого-то так; другой отпускает с тихой грустью - связи истончились до паутинной тонкости и рвутся без боли; для кого-то горечь окончательной невозможности достичь материнской любви смешивается с пьянящей радостью - я теперь свободна быть собой. "Рана", возникшая в лонге Большой книги 2021 словно бы ниоткуда и неожиданно прошедшая в шорт, книга об этом. В том числе об этом.

Потому что есть еще не декларируемая, но слышная социально-протестная нота. Да иначе и быть не могло, Оксана Васякина редкий в современной российской литературе случай выходца из социальных низов: неполная семья, папа оставил семью, наркоманил, умер от СПИДа, красавица мама работала на непрестижной низкооплачиваемой должности, попивала, помочь дочери не могла, девочка пробивалась самостоятельно.

Хотя этот мотив здесь не основной и звучит словно бы под сурдинку, писательница оставляет за народами право на самоопределение - живите так, как находите нужным жить. У социального мотива "Раны" есть одна обаятельная особенность, книга напрочь лишена как снобской брезгливости, с какой говорит о жизни пролетариев потомственная филологическая элита, так и заносчивого превосходства "выдравшихся" сенчинско-прилепинской прозы. Мы просто так жили, ну и что же? И в этой нашей жизни бывало много счастья, а было бы сплошь счастье, если бы в ней была любовь.

Третья, куда более значимая громкая и отчетливая составляющая книги связана с гомосексуальностью героини. И это по-настоящему смело в стране, где закон о пропаганде не отменен, поправьте, если ошибаюсь. Потому что решиться на каминг-аут в этих условиях требует немалого мужества.

Да, я лесбиянка - говорит она, - Да я шла к осознанию своей сексуальности долго и мучительно, мне не у кого было учиться строить отношения. Я много ошибалась и долго довольствовалась тем, что само липло (всегда не лучшие варианты). Но я больше не хочу стыдиться себя. Я лесбиянка не потому что мужчины меня не любят, а потому что я люблю женщин.

За это я, безусловная гетеросексуалка, склоняюсь перед Оксаной Васякиной в глубоком реверансе. Знаете, тут еще одно наблюдение, которым не могу не поделиться. Не знаю, замечали ли вы, но главный тренд современной культуры традиционных отношений асексуальность. Секс, похоже, продолжают эксплуатировать лишь рекламщики, из жизни, кино, литературы он словно бы вымылся. Перетек в сферу гомоэротики. Вот там накал, страсти, немыслимое взаимное притяжение и ощутимая телесность.

Резюмируя: взлет книги Оксаны Васякиной в немалой степени обусловлен укреплением феминистской повестки и потребностью учредителей главной российской книжной премии показать читающему миру, что все у нас как у больших, но в выигрыше читатель, которому "Рана" подарила место зализывания ран.