1. Станислав Дробышевский «Байки из грота. 50 историй из жизни древних людей». Дробышевский — антрополог и популяризатор антропологического знания, и популяризация дается ему замечательно. Вряд ли я взялась бы за действительно серьезную книгу о доисторических находках, слишком это от меня далеко, но автор придумал легкий заход в эту бездну: каждую главу он начинает с маленькой истории: об отравившейся женщине, проходящем инициацию мальчике, неудачной охоте, магическом обряде. Это не художественные рассказы, а небольшие зарисовки, которые обрываются, как только читателю станет интересно, что будет дальше. Но дальше всегда одно — смерть. И консервация останков в том виде, в каком их потом найдут палеонтологи. И рассказ о том, как исследователи по внешнему виду и химическому составу находок приходят к тем или иным выводам. И в целом — рассказ о жизнь первобытного общества, выстроенный в последовательности глав от простого к сложному, от еды — к культуре.
2. Дмитрий Быков «Сны и страхи». Это роман-фантазия на тему авторства шолоховского «Тихого Дона», достаточно любопытная для всякого, кто задавался этим вопросом, и достаточно мистическая, чтобы ничего всерьез не объяснить, зато отлично поиграть с темой и нарастить вокруг темы интереснейшее повествование.
3. Йаэль Адлер «Человек Противный. Зачем нашему безупречному телу столько несовершенств». Еще одна книга из крафтовой научно-популярной серии со смешным названием «Сенсация в медицине». Какая уж тут сенсация, когда все они рассказывают читателю о том, что медицине давным-давно известно, и о том теле, в котором читатель давным-давно живет! Но с целями популяризации эти книжки справляются отлично, и конкретно эта — не исключение. При этом она охватывает больше систем организма, чем остальные, тема ее щекотлива и тем привлекательна — она рассказывает про то, о чем не принято говорить вслух: про «противное» — телесные выделения, запахи, а также всевозможные неприятности, от эректильной дисфункции до прыщей. Написана отлично и освещает многое неявное.
4. Джек Лондон «Джон Ячменное зерно». Джон Ячменное зерно — герой английского фольклора, который олицетворяет зерновые урожаи ячменя и варение алкогольных напитков из него — пива и виски. Для Джека Лондона он — сам алкоголь, и об истории своего алкоголизма автор рассказывает через знакомство, сближение и вражду с этим приятелем: лукавым, властным и, наконец, жестоким. Опыт пьянства у Лондона, проведшего юность среди моряков и лихих золотодобытчиков, значительный, и ему есть что вспомнить, что проанализировать: его книга напоминает те тексты, которые сейчас пишут те, кто занимается по программе 12 шагов, заново перезаписывая свою жизнь в ракурсе зависимости, — только зафиксированный со всем мастерством писателя.
5. Л. Никитина «Я учусь быть мамой». Борис и Лена Никитины были семьей педагогов, посвятивших свою жизнь воспитанию детей и старавшихся отрефлексировать, систематизировать свой опыт и использовать его в дальнейшем для создания методических материалов и передачи знания другим родителям. В этой книге Лена Никитина рассказывает о самом начале своего пути, о том, как она впервые стала мамой и как менялось ее мировоззрение по ходу погружения в новую роль. Автор, конечно, говорит много хороших и дельных вещей, но лично я не почувствовала какой-то особенной созвучности. Иронично: именно та возвышенность дум, которая должна была вознести идею над моментом, сделала книгу несовременной; нынче (мною, по крайней мере) больше ценятся конкретные психологические советы, чем рассуждения о материнстве вообще.
6. М. Елизаров «Земля». О, несомненно, лучшая книга месяца. Такого, на первый взгляд, нехитрого содержания — будни похоронного бизнеса в провинциальном городке, жизнь человека, которого в этот бизнес помимо воли затянуло. Но зная Елизарова, все время ищешь второй слой, подвох, изнанку — но она проступает легко-легко, чтобы сразу снова исчезнуть и оставить вопрос «что это было?». Фантастическим роман не становится, держится реализма с той долей мистики, что есть и в живой реальности, она не переносит книгу на полку с небывальщиной, а только расширяет тему. Как расширяют ее и философические диалоги о смерти, построенные по пелевинской схеме — в форме пред- и посткоитальных бесед героя-незнайки с его более продвинутой любовницей. Смертное знание, которым она может поделиться, — это и воззрения великих философов, и остроумные посты в жж, и ритуалы доморощенных культистов «мама сшила мне сутану». Смертное знание главного героя — земное, сырое, тяжелое: как копать, как отливать памятник. А, и еще непременно надо применить в отзыве фразу «кладезь обсценного фольклора» — когда я искала формулировку для этой (замечательной!) стороны книги, автор любезно предложил мне ее в последних главах, и повторил для верности дважды. Большое спасибо. Она соответствует истине ) А еще, говорит Елизаров, скоро выйдет продолжение!
https://chto-chitat.livejournal.com/14178223.html
