Но в его жизни была пора, когда он, по-моему, являл собой крайне безнравственного и в своей безнравственности эксцентричного человека: он был беспутным, дерзким, скрытным, опасным.

Чтение принадлежит к числу немногих радостей, которым возраст не помеха. Сейчас объясню: любите вы, к примеру, экстремальную активность, и в двадцать, даже тридцать лет, на пике физической формы, все замечательно. Но к пятидесяти-шестидесяти притягательность слалома, дайвинга и парашютного спорта не может не уменьшиться. Или гастрономические радости. В юности перевариваешь камни, с возрастом список продуктов, от которых предпочтешь воздержаться, сколь бы заманчивыми ни были, увеличивается. То же с алкоголем и, хм, сексом. Ну а чего, между "хотеть" и "мочь" есть же разница.

Ладно, это физическая сфера, но и культурные радости, вроде кино или театра, часто оборачиваются невозможностью получить удовольствие. Либо остро чувствуешь вторичность, либо не можешь воспринять поколенчески чуждого тебе подхода к интерпретации. Однако есть вещи, которым бэкграунд лишь на пользу. Живопись, архитектура, музыка и чтение среди радостей, где кумулятивный эффект усиливает способность получать удовольствие. Услышанное-увиденное-прочитанное рождает цепь ассоциаций, которая приводит в места, где нипочем не оказался бы, не обладай определенным культурным багажом.

С "Дядей Саласом" началось с иллюстраций Чарльза Стюарта к Мервину Пику, о котором узнала полгода назад, а читать взялась лишь потому, что переводил Сергей Ильин (моя любимый переводчик на все времена). Кроме "Титуса Гроана" в той подборке была еще уйма рисунков к какому-то Uncle Silas, с которым тотчас захотелось свести знакомство - Voila, Шеридан ле Фаню, прошу любить и жаловать. На самом деле, несмотря на франкозвучное имя, он ирландец, Происходил из семьи, богатой литературными традициями (там были драматурги, поэты, романисты), но небогатой деньгами. Сын протестантского священника, который пытался жить со степенью широты, какую считал единственно достойной джентльмена, не имея соответствующих доходов, и умер, оставив семью в долгах.

Шеридан, средний сын, изучал юриспруденцию в Тринити, но адвокатуре предпочел журналистику и литературу, тяготея к готическому хоррору. Удачная женитьба на время поправила материальное положение, однако отсутствие стабильного дохода и необходимость содержать четырех детей были причиной постоянных финансовых трудностей. А подверженность жены нервическим припадкам, после одного из них она скончалась при невыясненных обстоятельствах и писатель отчего-то винил себя - стала причиной долгого творческого молчания. К писанию книг его вернуло потрясение, связанное со смертью матери. Умер в возрасте пятидесяти восьми лет от сердечного приступа, хотя по некоторым свидетельствам это выглядело как смерть от ужаса. Видите, какая готика.

"Дядя Сайлас" принадлежит к периоду зрелого творчества писателя, хотя и вырастает из написанной им четвертью века раньше готической новеллы об ирландской графине. Увидел свет в 1864 году, когда ле Фаню предпринял удачную экспансию на английский литературный рынок (в придачу к ирландскому, не дававшему сколько-нибудь значительного дохода). Действие перенесено в Дербишир, ирландская графиня стала английской розой, детали приведены в соответствие со злобой дня. Роман имел успех. И знаете, что я скажу, история бедной богатой Мод Рутин и выпавших на ее долю испытаний - это бомба. Читается как "Тринадцатая сказка" Саттерфилд.

Юная Мод, матери никогда не знавшая, а от сурового отца отделенная почтительной дистанцией, живет потихоньку в родовом имении. Она воспитана в традициях англиканской церкви, хотя отец принадлежит к числу сведенборгианцев. Про учение Сведенборга и его последователей нужно бы тоже рассказать, но здесь не место. Принадлежность к высшей земельной и финансовой аристократии, подкрепляемая щедрой благотворительностью делает отцовские убеждения в глазах света милой эксцентричностью. Впрочем, от общества они далеки, жизнь ведут крайне уединенную, прерываемую лишь редкими визитами кузины отца Моники.

Близится время, когда девушку нужно будет представлять ко Двору, приискивать партию и всякое такое, а она живет совершенной дикаркой. Движимый лучшими побуждениями, отец выписывает для Мод гувернантку француженку. и, о, то было не самое удачное решение. Мадам оказывается настоящей гарпией. Немолодая, вульгарная, чересчур властная со своей хрупкой воспитанницей, она притворным интересом к учению Сведенборга вкралась в доверие к хозяину. Отец и слышать не хочет о том, чтобы удалить гадину из поместья, считает жалобы слишком робкой и почтительной дочери блажью балованной девчонки.

А мадам, тем временем, плетет интриги, опутывая сетями всех вокруг, льстит, запугивает, не гнушается физическим насилием. Сцена, где она выламывает девушке мизинец до сих пор у меня перед глазами со всем комплексом ощущений: над тобой издеваются в твоем доме, а ты ничего не можешь сделать - слишком слаба физически, слишком хорошо воспитана, слишком ошеломлена этой внезапной агрессией. И это только начало книги. А там еще столько всего будет, просто Вау!

Немыслимая смесь готического романа с викторианским. Мрачные тайны, скелеты в шкафу, сведенборгианство, высокопоставленные злодеи и изощренные методы манипулирования, дева-в-беде и настоящая женская дружба, Отчасти напомнит "Женщину в белом" и "Грозовой перевал", местами "Джейн Эйр", "Похищенного" и "Катриону" Стивенсона, а еще тут много-много от Джейн Остен. Огромное удовольствие, и это сокровище нипочем не попало бы мне в руки, когда бы не наткнулась случайно на иллюстрации к "Дядюшке Сайласу". Но посмотрела, загорелась прочесть, теперь всем советую.