cheeky_me, хе почему так?

i pravilno, chto udalila.

да именно. кстати не плохая идея, думаю надо её на stas-boris.narod.ru осуществить

Bulin, надо фан-клуб делать ему

parpra, Ира спасибо, тебе как самому посещаемому посетителю сайта СБ

фон просо конча!!! ты пупсик милый

Славься славься Стасборис!!!

Давай дружить=)))

болею я

forgive me

You're not half the man you think you are. Save your words because you've gone too far. I've listened to your lies and all your stories. You're not half the man you'd like to be.

ребята, давайте жить дружно.

Ja osobo ne hochu v filosofiju vdavatsya...Prosto ja schitaju, chto esli ochen horosho k komu-to otnosishsya, neizmenno sadiatsya na sheju.Poetomu nekotoraja zhestokost neobhodima.Hotja mozhno nazvat eto ne zhestokostju, a ustanovlenijem ramok.
Vozmozhno, ja oshibajus, no imenno eto 1voje prishlo mne v golovu. kogda ja prochitala eto vyrazhenije.

Вот тоже представляешь после фильма так подсел на них...это конечно гениальная группа.

livejournalist, конечно, фильм видела.. После него и начала Jefferson airplane слушать..=) И проняло именно после момента когда Гонзо в ванной слушал песню про белого кролика и когда Рауль Дюк начинает вспоминать 60-е(кажется) и песня Somebody to love.. Офигенный голос и манера исполнения.. Достаёт до глубины души.

ой а фильм....фильм ты видела...когда в ванной...господи это нечто занебесное!!!!

Начиная с момента "When logic and proportion.." и до конца.. Такой дикий взгляд - она просто демоническая женщина..

Pti4ka-Letu4ka, да все целиком и полностью

АЙ!)

какой именно?

livejournalist, тут действительно всё? Клёво! А то я весь и-нет облазила в поисках книги, везде только на английском, а у меня с ним туго..

Ну, это так, к теме..=)

О! Я тож недавно себе этот клип скачала - о4 прёт, там есть один фантастический момент..

ВОТ.
Вот теперь все от корки до корки.

11.
Мошенничество? Воровство? Изнасилование?
Брутальное пересечение с Алисой из прачеченой.

Я с грустью размышлял над этой историей, когда подъехал на Белом Ките к
парковке "Фламинго". Пятьдесят баксов и неделя в тюрьме, просто за то, что
ты стоял на углу и взирал с любопытством на фонтан... Господи, какие же
невероятные штрафы они извергнут как блевотину на меня? . Я перебрал все
возможные обвинения, но в схематичном наброске, в форме юридических терминов
они смотрелись не так уж плохо:
Изнасилование? Мы уверенно разобьем это обвинение. Я и в мыслях никогда
не домогался этой проклятой девочки, не говоря уже о том, чтобы ее лапать.
Мошенничество? Воровство? Я всегда могу предложить "уладить дело полюбовно".
Все оплатить. Или, скажем, сослаться на то, что я был послан сюда журналом
"Sports Illustrated", и втянуть адвокатов "Тайм Инкорпорейтед" в кошмарный
судебный процесс. Связать их на долгие годы, занеся пути-дороги метелью
исков и апелляций. Пустить по ветру все их активы в таких местах, как Джуно
и Хьюстон, а затем постоянно подавать ходатайства о направлении дела на
новое рассмотрение из-за его перевода в другой судебный округ - из Кито в
Ним, потом в Арубу... Сделай так, чтобы дело продолжало перемещаться, води
их по кругу, измотай до смерти и ввергни законников в конфликт с
бухгалтерским департаментом:

УВЕДОМЛЕНИЕ Абнеру X, Доджу.
ГЛАВНОМУ ЮРИСКОНСУЛЬТУ
Извещение: Непредвиденною расходы по делу Р. Дьюка составляют 44, 066,
12$... и подлежат немедленной оплате. Мы преследовали обвиняемого Р. Дьюка
через все Западное полушарие и, наконец, загнали его в деревушку на северном
побережье острова, известного как Кулебра, на Карибах. Однако адвокаты
РДьюка добились там судебного постановления, что все далънейшее
разбирательство должно вестись на языке племени Карибов. С этой целью мы
послали трех наших людей в Берлитц, но за девятнадцать часов до назначенной
даты судебных прений обвиняемый сбежал в Колумбию, обосновавшись в рыбацкой
деревне Гуахира, неподалеку от границы с Венесуэлой, где официальным языком
юриспруденции является невразумительный диалект "Гуахиро". Спустя много
месяцев мы сумели наладить судопроизводство в Гуахире, но к тому времени
обвиняемый перебрался в фактически недоступный порт в истоках Амазонки,
наладив там деловые и. дружеские отношения с племенем охотников за головами
под названием "Хибарос". Наш судебный исполнитель в Манаусе был отправлен
вверх по реке, с целью найти и нанять местного адвоката, способного
изъясняться на Хибарос, однако поиски были затруднены серьезнейшими
коммуникационными проблемами, а вскоре трагически оборвались...
Представители нашего офиса в Рио проявляют в настоящий момент сильное
беспокойство по поводу того, что вдова вышеупомянутого исполнителя из
Манауса может добиться разорительного для нас решения суда, - учитывая
предвзятость местных судебных органов, - и итоговая сумма может оказаться
гораздо большей, нежели та, которую любой присяжный в нашей собственной
стране сочтет разумной или даже: нормальной.
Разумеется. Но что есть нормальность? Особенно здесь, "в нашей
собственной стране", во времена обреченной на заклание эры Никсона. Мы все
втянуты сейчас в путешествие по выживанию. Нет больше той скорости, которая
была топливом Шестидесятых. Стимуляторы вышли из моды. Это фатальный просчет
кислотного полета Тима Лири. Он сотрясал Америку, продавая "расширение
сознания", даже не задумываясь о беспощадных лапах реальности, поджидавшей в
засаде всех тех людей, которые восприняли его чересчур серьезно. После Вест
Пойнта и Священства, ЛСД должно быть, показалось ему совершенно логичным...
но, даже осознавая, что он сам подрубил под собой сук, потянув за собой
слишком многих, не получаешь большого удовлетворения.
И не то чтобы они этого не заслуживали: несомненно, они все Получили
То, Что Пришло К Ним. Bсe эти патетически нетерпеливые кислотные фрики,
полагавшие, что они смогут купить Мир и Понимание по три бакса за дозу. Но
все их потери и поражения- одновременно и наши потери и поражения... То, что
Лири унес с собой, было главной иллюзией общего образа жизни, который он
попытался создать... поколения вечных калек, падших искателей, никогда не
понимавших основного, старого мистического заблуждения "Кислотной Культуры":
безнадежного предположения, исходной посылки, что кто-то-или, по крайней
мере, какие-то силы - приведет к тому Свету в конце туннеля.
Это такая же жестокая и парадоксально доброжелательная хуйня, которая
столетиями держала на плаву Католическую Церковь. И моральный кодекс
военных... слепую веру в какую-то высшую и мудрую "власть" Папы, Генерала,
Премьер-Министра... и, по восходящей, к "Господу".
Один из решающих моментов Шестидесятых наступил в тот день, когда
"Битлз" связали свою судьбу с Махариши. Это то же самое, как если бы Дилан
отправился в Ватикан облобызать кольцо Папы.
Сначала "гуру". Затем, когда это не сработало, назад к Иисусу. И
сейчас, следуя примитивной дорогой, инстинктивно проторенной Мэнсоном,
хлынула целая новая волна комунн-кланов Божков, таких, как Мэл Лайман, глава
"Аватары", или "Каково его Имя", владеющий "Духом и Плотью".
Сонни Баргер (лидер "Ангелов Ада" в шестидесятые) никогда четко не
улавливал смысл всего этого, но он так и не поймет, насколько близко подошел
к колоссальному прорыву. Ангелы Ада похерили его в 1965-м, на границе
Оклэнда-Беркли, когда, следуя руководящим указаниям каски Баргера и его
инстинктам авторитета, атаковали: передние ряды антивоенной демонстрации.
Что, в свою очередь, привело к историческому расколу в тогдашнем нарастающем
Приливе Молодежного Движения Шестидесятых. Это была первая открытая стычка
Гризеров с Волосатыми, и о ее важности можно прочитать: в истории СДО
(Студенты за Демократическое Общество), в итоге уничтожившего себя в заранее
обреченной на провал попытке согласовать интересы байкеров-маргиналов
(выходцев из низов общества и рабочего класса) и студентов-активистов Беркли
(представителей высшего и среднего классов).
Никто из вовлеченных в это столкновение тогда не имел возможности
постичь Скрытый Смысл провала тандема Гинзберга-Кизи убедить Ангелов Ада
объединить свои силы с левыми радикалами из Беркли. Конечный разрыв
произошел в Алтамонте, четыре года спустя, но к тому времени он уже был
очевиден для всех, за исключением оравы торчков из рок-индустрии и
национальной прессы. Оргия насилия в Алтамонте лишь усилила драматическую
окраску проблемы. Реалии были уже определены; болезнь вступила в завершающую
стадию, и Энергии Движения были с тех пор надолго сметены и подавлены
агрессивной тягой к самосохранению.
Ох этот ужасный бред. Жестокие воспоминания. и. дурные флэшбэки, смутно
всплывающие сквозь время и туман на Стэниан Стрит... для беженцев нет
утешения, нет смысла оглядываться назад. Главный вопрос, как всегда, а что -
сейчас?
Я завалился на кровать в своем номере во "Фламинго", чувствуя себя
полностью вне контекста с тем; что меня окружало. Здесь произошло нечто
отвратительное. Я был в этом уверен. Комната напоминала место проведения
зловещего зоологического эксперимента, связанного с виски и гориллами.
Десятифутовое зеркало было расколото, но все еще чудом висело -- скверное
свидетельство- о том дне, когда мой адвокат прикинулся амоком и начал
молотить по нему молотком для кокосов, а разбив его, перебил вдобавок все
лампочки..
Мы заменили их набором красных и голубых гирлянд для Рождественской
елки из "Сейфвэя", но не было никакой надежды обзавестись новым зеркалом.
Постель моего адвоката выглядела так, как будто огнеметом прошлись по
крысиной норе. Огонь уничтожил изголовье, а остальное было массой пружин и
обуглившегося постельного белья. К счастью, горничные даже близко не
подходили к нашему номеру после мерзкой конфронтации во Вторник.
Я спал, когда в то утро зашла горничная. Мы забыли вывесить снаружи
табличку "Не Беспокоить"... и она вломилась в комнату, вспугнув моего
адвоката, стоявшего голым на коленях в сортире и блевавшего себе на
ботинки... полагая, что на самом деле он находится в ванной, и вдруг
неожиданно узрел рядом с собой женщину с лицом Мики Руни, уставившуюся на
него, онемевшую от неожиданности, содрогавшуюся от страха и смущения.
"Она держала в руках швабру, похожую на секиру, - скажет он позднее. -
Так что я выскочил из клозета на полусогнутых, все еще блюя, и вломил ей
прямо по коленям... это было чисто инстинктивно. Я думал, что она собирается
меня убить... и затем она завизжала, когда я заткнул ей пасть пузырем для
льда".:
Да, я помню этот визг... один из самых ужасающих звуков, которые я
слышал в своей жизни. Я проснулся и увидел своего адвоката, сцепившегося в
отчаянной схватке на полу, прямо возле моей кровати, с каким-то телом,
оказавшимся пожилой женщиной. В комнате стоял дикий шум от телевизора,
работающего на пустом канале и включенном на полную громкость. Я едва мог
расслышать сдавленные женские крики. Она изо всех сил пыталась выплюнуть изо
рта пузырь для льда... но не могла оказать достойного сопротивления голой
туше моего адвоката, которому удалось наконец зажать ее в углу рядом с
телевизором, сдавив руками ее горло, пока она жалостливо лепетала:
"Пожалуйста, пожалуйста... Я только горничная, я не имела в виду ничего...
".
Я опрометью вскочил с постели, схватил свой бумажник и начал
размахивать у нее перед физиономией золотым значком Полицейской
Благотворительной Ассоциации, выписанным в свое время для прессы.
- Вы арестованы! - закричал я. -
- Нет! - завыла она. - Я просто хотела убраться!
Мой адвокат поднялся на ноги, тяжело дыша.
- Должно быть, она использовала отмычку, - сказал он. - Я чистил
ботинки в сортире, и вдруг заметил, что она крадется, - и я взял ее.
Адвокат дрожал, размазывая блевотину по подбородку, и было видно; что
он понимает серьезность этой ситуации. Наше поведение вышло уже далеко за
пределы частных извращений. И вот мы стояли, оба голые, уставившись на до
смерти перепуганную старуху, - служащую отеля, - распластанную на полу
нашего номера в пароксизме страха и истерики. Ее надо было обработать.
- Кто тебя заставил? - грозно спросил я. - Кто тебе заплатил?
- Никто! - стенала она. - Я горничная!
- Ты лжешь! - заорал мой адвокат. - Есть доказательства! Кто заслал
тебя сюда - менеджер?
- Я работаю в отеле, - сказала она. - Все, что я делаю, это прибираю в
номерах.
Я повернулся к моему адвокату.
- Значит они знают, что у нас есть. И они решили послать сюда бедную
старую женщину выкрасть это.
- Нет! - вопила она. - Я не знаю, о чем вы говорите!
- Чушь собачья! - крикнул мой адвокат. - Ты такая же часть этого, как и
они..
- Часть чего?
- Банды торчков, - сказал я. - Ты должна знать, что происходит в этом
отеле. Зачем мы, по-твоему, здесь находимся?
Она уставилась на нас, пытаясь говорить, но лишь всхлипывала:
- Я знала, что вы полицейские. Но думала, что вы просто пошли туда, на
съезд. Клянусь! Я хотела только убраться в вашем номере. Я ничего не знаю о
наркотиках!
Мой адвокат засмеялся.
- Ну-ну, детка. Только не втюхивай нам, что ты никогда не слышала о
Грандже Гормане.
- Нет! - завизжала она. - Нет! Богом клянусь, я никогда не слышала о
таких вещах!
Адвокат немного подумал, затем наклонился, чтобы помочь ей встать на
ноги.
- Может, она говорит нам правду, - сказал он мне. - Может, она с ними
не связана.
- Нет! Клянусь, нет! - завыла она.
- Ладно, - проговорил я. - В таком случае, возможно, мы и не заберем
ее... если она сможет помочь
- Да! - страстно заявила она. - Я помогу во всем, что вам нужно. Я
ненавижу наркоманов!
- Как и мы, леди, - сказал я.
- Думаю, мы должны посадить ее на зарплату, - внес предложение мой
адвокат. - Проверим ее, внесем в ведомость и начнем Башлять каждый месяц, в
зависимости от того, с чем она будет приходить.
Лицо старой дамы заметно изменилось. Она уже не находила ничего
предосудительного в том, чтобы болтать с двумя голыми мужиками, один из
которых пытался ее задушить несколько минут назад.
- А ты с этим справишься? - спросил я ее.
- Телефонный звонок каждый день, - сказал мой адвокат, похлопывая ее по
плечу/ - Просто сообщай нам, что ты видела. И не волнуйся, если информация
не подтвердится. Это уже наша проблема.
Она расплылась в подобострастной улыбке.
- И вы будуте платить мне за это?
- Ты права, черт возьми, - сказал я. - Но как только ты что-нибудь об
этом расскажешь - неважно кому, любому, - ты отправишься прямиком в тюрьму
- на всю оставшуюся жизнь.
Она кивнула.
- Я помогу вам всем, что в моих силах. Но кому я должна звонить?
- Не беспокойся, - ответил адвокат. - Как тебя зовут?
-- Алиса. Просто позвоните в прачечную и спросите Алису.
- С Тобой свяжутся, - убежденно сказал я. - Это займет около недели. Но
пока, между тем, просто смотри в оба. И работай, как будто ничего не
произошло. Ты сможешь это сделать?
-- О да, сэр! - воскликнула она, глуповато улыбаясь. - А я увижу вас
снова, джентльмены? После всего этого, я имею в виду...
- Нет, - отрезал мой адвокат. - Они прислали нас из Кapcoн Сити. С
тобой свяжется инспектор Рок. Артур Рок. Он прикидывается политиком, но ты
узнаешь его без труда.
Она, похоже, нервно заерзала.
- Все ясно? - спросил я. - Есть ли еще что-нибудь, что ты нам не
сообщила?
- О нет, - быстро проговорила она. - Я просто никак не соображу - а кто
же будет мне платить?
- Инспектор Рок позаботится об этом, - сказал я. - Оплата наличными:
тысяча долларов девятого числа каждого месяца..
- О Господи! - вскричала она. - Да я все что угодно сделаю за такие
деньги!
- Ты и многие другие, - заметил мой адвокат. - Ты будешь удивлена,
узнав, кого мы держим на зарплате - прямо здесь, в этом самом отеле.
Она выглядела потрясенной.
- Я узнаю их?
- Может быть, - сказал я. - Но все они под прикрытием. Ты узнаешь их,
только если действительно случится что-то серьезное и один из них свяжется с
тобой прямо на работе при помощи пароля.
- А какого? - спросила она.
- Рука Руку Моет, - ответил я. - И в ту минуту, когда услышишь эти
слова, ты должна ответить: "Я ничего не боюсь". Вот так они и узнают тебя.
Горничная кивнула, несколько раз повторила пароль и отзыв, пока мы не
убедились, что она все правильно запомнила.
- О'кей, - подытожил мой адвокат. На сегодня все. Мы, вероятно, больше
тебя не увидим, пока не пробьет тот час. Тебе лучцхе игнорировать нас, пока
мы не уедем. И не волнуйся насчет уборки номера. Просто оставляй, пару
полотенец и мыло перед дверью, ровно в полночь, - он улыбнулся. - Таким
образом мы не будем подвергать друг друга риску повторения подобных
маленьких инцидентов, не так ли?
Она пошла к двери.
-- Как укажете, джентльмены. Не могу выразить, как я сожалею о том, что
случилось... но это только потому, что я не понимала.,;;;.. "
Мой-адвокат проводил ее к выходу.
- Зато мы понимаем, - сказал он мягко. - Но теперь все кончено, Слава
Богу, есть еще порядочные люди.
Она улыбалась, закрывая за собой дверь.


12.
Возвращение в Цирк-Цирк...
В поисках обезьяны...
К черту Американскую Мечту

Почти трое суток прошло со времени этого странного и неожиданного
столкновения, и ни одна горничная ни на шаг не приближалась к нашей комнате.
Мне было интересно, что же сказала им Алиса. Мы видели ее всего один раз,
подкатив на "Ките" к отелю, - она тащила тележку с бельем через автостоянку,
но мы сделали вид, что незнакомы, и она, похоже, поняла.
Но слишком долго продолжаться это не могло. Номер был забит
использованными полотенцами; они валялись повсюду. Пол в ванной поднялся на
шесть дюймов - куски мыла, блевотина и кожура грейпфрутов, смешанные с
разбитым стеклом. Теперь мне приходилось одевать ботинки каждый раз, когда я
отправлялся писать. Ворс серого пледа была настолько забит семенами
марихуаны, что сам плед уже казался зеленым.
Все остальное пространство в комнате было настолько невероятно засрано
и заблевано, что я посчитал: будет уместным смотаться, настаивая, что,
дескать, это - "Наглядные Экспонаты", которые мы приволокли с Хэйт Стрит,
чтобы показать полицейским из других частей страны, насколько глубоко в
безнравственности и дегенерации могут опуститься нарколыги, если только не
помешать их коварным замыслам.
Но какому же наркоману нужны все эта скорлупа кокосов, искромсанная
кожура белых мускатных дынь? Можно ли объяснить присутствием джанки всю, эту
несъеденную жареную картошку? Пятна засохшего кетчупа на комоде?
При желании можно. Но тогда к чему все это бухло? И кричащие
порнографические фотки, вырванные с мясом из таких бульварных журнальчиков,
как "Шлюхи Швеции" и oОргии в Касбе", приклеенные к разбитому стеклу
горчицей, высохшей до состояния толстой желтой корки... и все эти признаки
насилия, странные красные и голубые лампочки, мелкие кусочки битого стекла,
отбитая штукатурка.
Нет, это нельзя списать на бесчинств нормального, богобоязненного
джанки. Это было слишком дико, слишком агрессивно. Эта комната
свидетельствовала о чрезмерном потреблении почти всех наркотиков, известных
человеку с 1544 года Нашей Эры. Единственным объяснением такото состояния
могло быть следующее: это монтаж - со всей тщательностью собранная коллекция
в несколько раз увеличенных медицинских учебных экспонатов, показывающая,
что может случиться, если двадцать два серьезных наркоотморозка - подсевших
на разные наркотики - будут заперты в одной комнате на пять дней и ночей и
брошены на произвол судьбы.
Разумеется. Но, конечно, этого никогда не случалось в Реальной Жизни,
господа. Мы просто собрали эти штуки с демонстрационными целями...
Неожиданно зазвонил телефон, вырвав меня из ступора моей фантазии. Я
посмотрел на него. Дззззиииииннннь... Господи, что сейчас? Неужели началось?
Я уже почти слышал визгливый голос Менеджера, Мистера Хима, сообщающего, что
полиция направляется в мой номер, и могу ли я любезно согласиться не
стрелять через дверь, когда они начнут ее выламывать.
Дззииииннннь... Нет, первыми они звонить не будут. Если уж они решили
меня взять, то, вероятно, устроят засаду в лифте: сначала "Мэйс", потом
повалят на пол и защелкнут за спиной наручники. Без всякого предупреждения.
Так что я взял трубку. Звонил из "Цирк-Цирка" мой друг Брюс Иннес. Он
нашел мужика, продававшего обезьяну, о которой я наводил справки. Цена - 750
долларов.
- Ну и с каким амфетаминщиком мы имеем дело? Он что, закинулся зеленым?
- спросил я. - Прошлой ночью было четыре сотни.
- Он утверждает, что она оказалась ручной, - сказал Брюс. - Прошлой
ночью он оставил ее спать в трейлере, и эта тварь в натуре посрала на слив в
душе.
- Это ничего не значит, - заметил я. - Обезьян тянет к воде. В
следующий раз она посрет в раковину умывальника.
- Может, ты придешь сюда и поторгуешься с этим парнем, - предложил
Брюс. - Он здесь со мной в баре. Я сказал ему, что ты действительно хочешь
обезьяну и прекрасно о ней позаботишься. Думаю, с ним можно сговориться. Он
. по-настоящему привязался к этой вонючей скотине. Она сейчас с нами в баре,
сидит у стойки на чертовом табурете и пускает слюни в пивную кружку.
- О'кей, - сказал я. - Буду через десять минут. Не позволяй этому
ублюдку напиваться. Я хочу встретиться с ним на трезвую голову.
Когда я добрался до "Цирк-Цирка", из главного входа к машине скорой
помощи выносили какого-то; сТарика.
- Что случилось? - спросил я (служащего, загонявшего на стоянку
автомобили.
- Точно не знаю, - ответил он. - Но кто-то сказал мне, что его хватил
удар. Однако я заметил рваную рану у него на затылке, - парень сел в
"Кадиллак" и протянул мне талон.
- Хотите, я заначу для вас выпивку? - спросил он; поднимая большой
стакан текилы на переднем сиденье. - Я могу поставить его в холодильник,
если хотите.
Я кивнул. Эти люди хорошо освоили мои привычки. Я уже так часто
оказывался внутри и снаружи этого заведения с Брюсом и другими музыкантами
его ансамбля, что служащие, отгонявшие машины, знали меня по имени, - а ведь
я никогда им не представлялся, и никто даже об этом не спрашивал. Я просто
принял это как часть происходившей здесь игры; они наверняка обшарили
бардачок и нашли записную книжку с моим именем на обложке.
А настоящая причина такой осведомлЈнности, до которой я тогда так и не
додумался, заключалась в том, что я всЈ еще носил свой АйДи - значок
Конференции Окружных Прокуроров. Он висел у нагрудного кармана моей
разноцветной охотничьей куртки, но я уже давно о нем позабыл. Несомненно,
они принимали меня за супер-странного тайного агента... а может, и нет;
может, они просто ублажали меня, потому что врубились, что только
сумасшедший будет корчить из себя легавого, раскатывая по Вегасу в белом
"Кадиллаке" с откидным верхом и стаканом текилы в руке. Тянет на Крутого и,
наверное, даже опасного. А в месте, где ни один амбициозный человек не
является тем, кто он есть на самом деле, нет особого риска в том, чтобы
выступить как отъявленный фрик. Окружающие будут многозначительно и с
пониманием кивать друг другу и бормотать об этих "проклятых деклассированных
понтярщиках".
Обратная сторона монеты - синдром "Черт возьми! А это кто? ". Он присущ
швейцарам и дежурным по этажу, которые допускают, что любой, кто кажется
ненормальным, но все еще щедро дает на чай, должно быть, важная птица, - а
это означает, что ему надо потакать или, по крайней мере, обращаться с ним
вежливо.
Но вся эта байда по барабану, когда у тебя башка забита мескалином. Ты
просто двигаешься инстинктивно, делая все, что кажется тебе правильным, и
обычно так оно и оказывается. В Вегасе полно прирожденных фриков - людей,
рехнувшихся всерьез и надолго, и наркотики на самом деле не такая уж и
проблема, если не брать в расчет легавых и героиновый синдикат. Психоделики
почти неуместны в городе, в котором ты можешь вломиться в казино в любое
время дня или ночи и наблюдать распятие гориллы - на пламенеющем неоновом
кресте, внезапно превращающемся в цевочное колесо, вращающее зверя
немыслимыми кругами над толпами обезумевших игроков.
Я нашел Брюса в баре, но обезьяны не было видно.
- Где она? - потребовал я. - Я готов выписать чек. Хочу вернуться с
этим ублюдком домой на самолете. Я уже забронировал два места первого класса
- Р. Дьюк и Сын.
- Возьмешь ее на самолет?
- Да, черт побери, - сказал я. - Думаешь, они что-нибудь скажут?
Обратят внимание на физические недостатки моего сына?
Брюс пожал плечами.
- Забудь об этом, - сказал он. - Они только что ее забрали. Она напала
на старика прямо здесь в баре. Этот урод прицепился к бармену: "Почему они
позволяют расхаживать в этом месте босиком", - а потом покатил бочку на
истерически хохотавшую обезьяну - в общем, старик швырнул в нее пиво, и она
обезумела, сорвавшись с места, как ерт из табакерки, вцепилась ему в голову,
располосовав затылок... бармену пришлось вызвать скорую помощь, а затем
появились легавые и забрали обезьяну.
- Твою мать.... А какой залог? Я хочу эту обезьяну.
- Возьми себя в руки. Тебе лучше держаться от тюряги подальше. Они
только этого и ждут, чтобы тебя упечь. Забудь об этой обезьяне. Она тебе не
нужна.
Я немного поразмышлял, и решил, что он, наверное, прав. Бессмысленно
похерить все ради какой-то буйной обезьяны, которую я даже в глаза-то
никогда не видел. Насколько я понял, она сразу вцепится мне в голову, если я
попытаюсь выкупить ее под залог. После шока от пребывания за стойкой бара ей
потребуется некоторое время, чтобы окончательно успокоиться, а я не мог
позволить себе ждать.
- Когда улетаешь? - спросил Брюс.
- Как можно скорее, - ответил я. - Болтаться дальше в этом городе без
мазы. Я получил все что нужно. Если только еще что-нибудь не спутает мне
карты.
Он выглядел удивленным.
- Так ты нашел Американскую Мечту? В этом городе?
Я кивнул.
- Мы сидим сейчас в ее нервном центре. Ты помнишь ту историю, которую
нам рассказывал менеджер о владельце этого места? Как он всегда хотел
сбежать из дома и присоединиться к цирку, когда он был ребенком?
Брюс заказал еще два пива и, окинув взглядом казино, пожал плечами.
- Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал он, кивая. - Сейчас у
этого мерзавца свой собственный цирк, и лицензия на воровство тоже... Ты
прав, он - образец.
- Точно. Это чистый Горацио Элджер, начиная с повадок, кончая
отношением к делу. Я пытался переговорить с ним, но какая-то громоподобная
Лесбо, заявившая, что она - его ответственный секретарь, приказала мне
убираться на хуй. Она сказала, что он ненавидит прессу больше, чем что-либо
другое в Америке.
- Хим и Спироу Эгню, - пробормотал Брюс.
- И они оба правы, - заметил я. - Я пытался сказать этой женщине, что
согласен со всем, что он отстаивает, но она заявила: если я знаю, что для
меня хорошо, а что плохо, то мне следует убраться из города хоть к черту на
рога и даже не думать о том, чтобы беспокоить ее Босса, "Он действительно
ненавидит репортеров, - сказала она. -- Я не хочу, чтобы это звучало как
предупреждение, но если бы я оказалась на вашем месте, то приняла бы это к
сведению... "
Брюс кивнул. Босс платил ему тысячу: баксов в неделю за два выступления
в "Отдыхе Леопарда", и другие две штуки башлял на всю группу. Все, что от
них требовалось, - устраивать дьявольский шум два часа каждый вечер. Боссу
было насрать с высокой колокольни, какие песни они пели: просто чтобы бит
был тяжелый и динамики ревели бы достаточно громко, завлекая посетителей в
бар.
Очень странно сидеть здесь в Вегасе и слышать, как Брюс поет лютейшую
чуму, такую, как "Чикаго" или "Country Song". Если бы менеджмент удосужился
обратить внимание на слова, то весь ансамбль немедленно бы линчевали.
Спустя несколько месяцев в Эспене Брюс спел несколько песен в клубе,
забитом туристами, среди которых оказался бывший Американский Астронавт...
и, когда последний номер был отыгран, этот хрен подсел за наш столик и начал
вопить всякую пьяную суперпатриотическую хуйню, наседая на Брюса - дескать,
"Какой наглости набрался этот
проклятый Канадец, чтобы приехать сюда оскорблять эту страну? ".
- Слушай, мужик, - сказал я. - Я - Американец. Я живу здесь и согласен
с каждым его пиздатым словом.
Тут появились накурившиеся гашиша вышибалы, загадочно ухмыляясь во весь
рот, и сказали: "Доброго Вечера вам, джентльмены. И Цзин говорит, что пора
успокоиться, так? И никто не может цепляться в этом месте к музыкантам,
понятно? ".
Астронавт поднялся, угрожающе бормоча об использовании всего своего
влияния, чтобы "что-нибудь было сделано - и, черт возьми, быстро" - с
Иммиграционным Статусом.
- Как тебя зовут? - спросил он меня, когда выщибалы-гашишисты потащили
его прочь.
- Боб Циммерман, - ответил я. - И вот кого я ненавижу в этом мире, так
это чертовых тупоголовых Поляков.
- Ты думаешь, я Поляк!? - завопил он. - Ах ты грязный сачок! Вы все
дерьмо! Вы не представляете эту страну.
- Господи, будем надеяться, что и ты ее не представляешь, козлина
уебищная, - пробормотал Брюс.
Астронавт все еще бушевал, когда его силой выкинули на улицу.
На следующий вечер он, трезвый как стеклышко, хавал свою жратву в
другом ресторане, когда к нему подошел четырнадцатилетний подросток и
попросил автограф. Этот хлыщ, скромно потупив глаза и притворно изображая
смущение, небрежно расписался на маленьком листе бумажки, который протягивал
ему мальчик. Тот взглянул на роспись и, порвав листок на мелкие кусочки,
бросил их Астронавту на колени. "Не все любят тебя здесь, парень", - сказал
мальчик. Затем повернулся и сел за свой столик, в шести футах от него.
Немая сцена в компании Австронавта. Восемь или десять персонажей -
жены, менеджеры и привилегированные старшие инженеры - привезли Астронавта
весело провести время в легендарном Эспене. И сейчас они выглядели так, как
будто кто-то обрызгал их стол поносом. Никто не сказал ни слова. Они быстро
доели и без скандала покинули ресторан.
Слишком много для Эспена и астронавтов. У этого патриота никогда не
было бы подобных неприятностей в Лас-Вегасе.
Небольшое прикосновение к этому городу, и тебя засасывает как в
воронку. Через пять дней в Вегасе чувствуешь, будто провел здесь пять лет.
Некоторые люди говорят, что им нравится, - но некоторым нравится также и
Никсон. Он мог бы стать отличным Мэром этого города; с Джоном Митчеллом в
должности Шерифа и Эгню в качестве Главного Ассенизатора.

13.

Конец дороги...
Смерть Кита...
Обливаясь потом в аэропорту

Когда я попробовал сесть за столик для игры в баккара, в меня сразу
вцепились вышибалы.
- Тебя здесь не было, - спокойно сказал один из них. - Пошли на воздух.
- А что не так? - удивился я.
Они повели меня к главному выходу и просигналили, чтобы доставили
кадиллак.
- А где твой друг? - спросили они, пока мы ждали.
- Какой друг?
- Большой хряк.
- Послушайте, - сказал я. - Я - Доктор Журналистики. И вы никогда не
застанете меня здесь с каким-то чертовым хряком.
Они засмеялись.
- Тогда как насчет этого? - и они ткнули мне в рожу большую фотографию,
на которой я и мой адвокат сидели за столиком в баре-карусели.
Я пожал плечами.
- Это не я. Это парень по фамилии Томпсон. Он работает на "Rolling
Stone"... вот уж кто действительно порочный и сумасшедший человек. А тот,
кто сидит рядом с ним, - наемный убийца Мафии в Голливуде. Блядь, да вы
изучали эту фотографию? Какой еще маньяк будет разгуливать по Вегасу в одной
черной перчатке.
- Мы это заметили, - сказали они. - А где он сейчас? Я развел руками.
- Он довольно быстро передвигается с места на место. Его заказы
приходят из Сент-Луиса.
Они уставились на меня в недоумении.
- А ты откуда все это знаешь?
Повернувшись спиной к толпе, я показал им свой золотой значок ПВА,
мелькнувший у них перед глазами как молния.
- Ведите себя естественно, o-прошептал я им на ухо. - Не засветите
меня,.
Они все еще стояли остолбенев на входе, когда я отъехал. Тот мудак,
предлагавший мне поставить текилу в холодильник, подогнал "Кита" в нужный
момент. Я дал ему пятидолларовую купюру, и машина стильно рванула по улице.
Все было кончено. Я заехал во "Фламинго" и загрузил свой багаж в
машину. Я попытался для интима натянуть крышу, но с движком случилась
какая-то лажа. Огненно-красная лампочка генератора продолжала гореть и после
того, как я отогнал тачку на озеро Мид для охлаждения. Беглый осмотр
приборной доски показал, что каждый прибор в моей машине совершенно ебнулся.
Ничего не работало. Даже передние фары... а когда я врубил кондиционер, то
услышал противный хлопок под капотом.
Крышу удалось задернуть лишь наполовину, но я все-таки решил попытаться
доехать до аэропорта. Если эта проклятая колымага заартачится, я всегда могу
ее бросить и вызвать такси. К черту этот мусор из Детройта. Они не созданы
для того, чтобы на них удирать.
Всходило солнце. Добравшись до аэропорта, я оставил "Кита" на парковке
ВИП. Машину зарегистрировал мальчик лет пятнадцати, но я отказался отвечать
на его вопросы. Он был слишком взволнован общим состоянием автомобиля.
"Великий Боже! - восклицал он, обходя "Кадиллак" и указывая на всякие
вмятины, царапины, трещины и поломанные места. - Как же это случилось? "
- Я знаю, - сказал я. - Они выбили из него все дерьмо. Это, черт
возьми, ужасный город, чтобы раскатывать по нему в тачках с откидным верхом.
А хуже всего пришлось прямо на Бульваре напротив "Сахары"; Ты знаешь тот
угол, где околачиваются все эти джанки? Господи, да я просто глазам своим не
мог поверить, когда они внезапно обезумели...
Паренек мрачнел с каждой минутой. Если раньше вид у него был просто
озадаченный, то сейчас он, казалось, онемел от страха.
- Не беспокойся, - сказал я ему. - Я застрахован, - и протянул ему
контракт, указав на небольшой пункт, где говорилось, что я застрахован от
любого ущерба всего за два доллара в день.
Он продолжал качать головой, а я просто-напросто сбежал. Я чувствовал
себя немного виноватым, оставив его возиться с машиной. Однако объяснить
этот огромный ущерб не было никакой возможности. С "Китом" было покончено,
он попал в катастрофу, и больше никуда не годился. При нормальных
обстоятельствах меня следовало бы задержать и арестовать сразу же, как
только я имел наглость подсунуть им тачку в таком состоянии. Но не этим;
ранним утром, когда дело пришлось иметь только с этим парнем. А я был,
помимо прочего, "ВИП". В противном случае они, прежде всего, никогда бы не
дали мне напрокат "Кадиллак".
"Цыплят по осени считают" - думал я, торопясь в здание аэропорта. Еще
было слишком рано, чтобы заниматься обычными делами, так что я завис в кафе,
читая лос-анджелесскую "Times". Где-то внизу по коридору музыкальный автомат
играл "Одна Затяжка Унесет", Я немного послушал; но мои нервные окончания
уже ничего не воспринимали. Единственная песня, на которую я был способен к
тому моменту реагировать, была "Mister Tambourine Man". Или, может, "Снова
Мемфис Блюз".
"Аххх, мама... неужели это и в самом деле... конец...? ".
Мой самолет улетал в восемь? а это означало, что мне надо убить еще два
часа. Чувствуя себя безнадежно заметным. Мой мозг не сомневался, что все они
меня ищут; кольцо вокруг сжималось... и теперь только вопрос времени, когда
они пристрелят меня, как бешеную собаку.
Я зарегистрировал весь свой багаж и отправил его на транспортер. Все,
кроме кожаной сумки, набитой наркотиками. Там же был Магнум. 357. Есть ли в
этом аэропорту чертов металлоискатель? Я бродил возле посадочной площадки,
пытаясь казаться праздным зевакой, и все время высматривал эти черные
ящички. Не увидел ни одного. Я решил рискнуть - просто промчаться через
ворота терминала с широкой жизнерадостной улыбкой на лице, неся околесицу
про "резкое падение спроса на рынке скобяных изделий".
Просто еще один разорившийся коммивояжер, покидающий город. Сваливая
все на этого ублюдка Никсона. Разумеется. Я посчитал, что если найду
кого-нибудь, с кем можно поболтать, то это будет выглядеть более естественно
- обыкновенный треп между пассажирами:
- Ну как ты, дружище! Наверное, удивишься, из-за чего я так потею? Да,
черт побери, мужик! Ты читал сегодняшние газеты?.. Ты не поверишь, что эти
козлы натворили на этот раз!
Я прикинул, что дело стоит свеч... но не смог найти никого, кто
выглядел бы достаточно безобидно, чтобы с ним переговорить. В аэропорту было
полно людей, которые, казалось, готовы вцепиться в меня мертвой хваткой,
если я только сделаю один неверный шаг в своем блуждании. Я чувствовал
сильную паранойю... как какой-нибудь, бандюга, которого пасет "Скотланд
Ярд".
Всюду, куда бы я ни посмотрел, я видел Свиней... потому что в то утро
аэропорт Лас-Вегаса заполонили легавые: массовый исход после кульминации,
наступившей в Конференции Окружных Прокуроров. Когда я, наконец, осознал
это, то меня больше начало беспокоить здоровье моего собственного мозга...

Все кажется готово
Ты Готов?
Готов?

Ладно, почему нет? Это тяжелый день для Вегаса. Тысяча легавых покидает
город, стремительно направляясь в аэропорт группами по три-шесть человек.
Они убирались домой. Наркотическая конференция закончилась. В Зале Ожидания
стоял нестройный гул убогих разговоров столь же убогих тел. Полпинты пива и
"Кровавые Мэри", там и сям мелькали жертвы кожных воспалений, натирающих
"Мексаной" подмышки, - не хуя таскать на себе толстую кобуру. Им больше не
было смысла скрывать свою работу. Так спусти все на тормозах... или, по
крайней мере, проветрись.
Да, спасибо тебе огромное... Я думал, что застегнул пуговицу на штанах.
Надеюсь, они не свалятся. Ты же не хочешь, чтобы свалились мои штаны, не так
ли?
Нет, ебты. Не сегодня. И не посредине аэропорта Лас-Вегаса, в это
жаркое и потное утро заключительной фазы массового сборища по Проблеме
Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ.:;
"Когда поезд... приходит на станцию.., Я смотрю ей в глаза... "
Отвратительная музыка в этом аэропорту.
"Да, это трудно сказать, это трудно сказать, когда твоя любовь
Напрасна... "
Время от времени ты ускользаешь от тех дней, когда все напрасно...
полная жопа от начала и до конца; и, если ты знаешь, что хорошо для тебя, а
что плохо в такие деньки, как этот, тебе лучше зависнуть в безопасном уголке
и наблюдать. Может, немного подумать. Развалиться в; дешевом деревянном
кресле, полностью отстранившись от шума проносящихся мимо машин, и резким
движением вскрыть крышки пяти или восьми "Бадвайзеров"... выкурить пачку
Королевского Мальборо, съесть сэндвич с арахисовым маслом и, наконец,
дотянуть так до вечера, заменив себе жратву изрядным количеством приличного
мескалина... А затем, немного погодя, отправиться на пляж. Расположиться у
прибоя, в тумане, и бесцельно шататься с онемевшими ногами в десяти ярдах от
точки прилива... пробираясь через племена диких пляжных оборванцев...
байкеров, развозящих нелегальный товар, обдолбанных блядей, глупых маленьких
девочек, крабов и героинщиков; иногда попадается озабоченный извращенец или
патлатый отказник, жмущийся в сторонке, бродя в одиночестве между дюнами и
сплавным лесом...
Это те. Которым ты никогда так толком и не будешь представлен, - если
тебе хоть немного сопутствует удача. Но пляж менее сложен, чем душегубка
ранним утром в аэропорту Лас-Вегаса.
Я чувствовал себя безнадежно незащищенным. Амфетаминный психоз?
Параноидальное помешательство? - В чем же причина? В моем Аргентинском
багаже? Или в этой прихрамывающей, покачивающейся походке, из-за которой
меня как-то раз выгнали со Службы Подготовки Офицеров Резерва (СПОР)
Военно-Морских Сил?
Разумеется. Этот человек никогда не сможет ходить прямо, Капитан!
Потому что у него oднa нога короче другой... Не намного. Примерно на три
восьмых дюйма, что на две восьмых больше, чем может стерпеть Капитан.
Так что каждый пошел своей дорогой. Он принял командование судном в
Южно-Китайскойм море, а я стал Доктором Гонзо-Журналистики... и много лет
спустя, убивая время в аэропорту Лас-Вегаса в это паскудное утро, я раскрыл
газету, и увидел, что Капитан наебнулся по полной программе:
КОМАНДИР КОРАБЛЯ ЗАРЕЗАН ТУЗЕМЦАМИ ВО ВРЕМЯ "СЛУЧАЙНОЙ" УЛИЧНОЙ ДРАКИ
НА ГУАМЕ
(АОП) - С борта корабля ВМС США "Бешеная Лошадь": Где-то в Тихом Океане
(25 сентября) - Вся команда в 3465 человек этого современного Американского
авианосца охвачена сегодня глубокой скорбью, после того как пять ее членов,
включая Капитана, были изрублены в куски в уличной драке с "Героиновой
Полицией" в Гонг Си. Доктор Блер, судовой священник, провел на рассвете
отпевание на взлетной палубе. Похороны проходили в очень напряженной
обстановке. Служебный хор 4-го Флота ВМС США спел "Tom Thumb's Blues"... и
затем, под неистовый звон всех судовых колоколов, кремированные останки
пятерых моряков были положены в тыквенные бутыли и брошены в Тихий Океан
закутанным в плащ офицером, известным лишь как "Капитан 3 ранга".
Вскоре после окончания службы между матросами началась драка, и
сообщение с кораблем прервалось на неопределенный срок. Официальные
представители Штаб-Квартиры 4-го Флота на Гуаме; заявили, что ВМС
"отказывается комментировать" ситуацию и ожидает результатов расследования
на, высшем уровне, осуществляемого командой гражданских специалистов, во
главе с бывшим Окружным Прокурором Нового Орлеана Джеймсом Гаррисоном.
... К чему волноваться из-за газет, если это все, что они предлагают?
Эгню был прав. Пресса - банда жестоких пидоров. Журналистика - это не
профессия или ремесло. Это дешевая забегаловка, прибежище всех посланных на
хуй писак и неудачников - потайной вход в отхожее место жизни, гнусная,
истекающая мочой маленькая дырка, которую просмотрел инспектор по
строительству, но достаточно глубокая для пьяниц, отползающих с тротуара и
мастурбирующих над ней, как шимпанзе в клетке зоопарка.


14.
Прощание с Вегасом...
"Да пребудет с вами господь, свиньи! "

Только блуждая в аэропорту, я вдруг обнаружил, что все еще ношу свое
полицейское удостоверение - плоскую прямоугольную оранжевую карточку,
покрытую пластиком, на которой было написано: "Рауль Дьюк, Следователь по
Особым Делам, Лос-Анджелес". Я увидел ее в зеркало у писсуара.
"Немедленно избавиться от этой штуки, - подумал я. - Сорвать ее ко всем
чертям". Тусовка закончилась... и эта фишка теперь ровным счетом ничего не
значила. По крайней мере, для меня. И, конечно, для моего адвоката, - у
которого тоже была такая карточка - но сейчас он уже вернулся в Малибу и
нянчился со своими параноидальными злобными клиентами.
Это оказалось напрасной потерей времени, хуевым времяпрепровождением,
которое было лишь - чисто ретроспективно - дешевым оправданием для тысячи
легавых, проведших несколько дней в Лас-Вегасе и предъявивших счет
налогоплательщикам. Никто ничему не научился, - или хотя бы ничему новому.
За исключением, пожалуй, меня... и все, что я усвоил: Национальная
Ассоциация Окружных Прокуроров на десять лет отстала от суровой правды и
грубых кинетических реалий того, что они только сейчас научились называть
"Наркотической Культурой", в омерзительный год Господа Нашего, 1971-й.
Они по-прежнему выжимали из налогоплательщиков тысячи долларов, чтобы
клепать фильмы "об опасностях ЛСД", в то время, когда кислоту стали повсюду
называть "Студебеккером Наркорынка" - это было понятно всем, кроме легавых;
популярность психоделиков упала так круто, что большинство основных дилеров
уже не толкали качественную кислоту и мескалин, за исключением услуг особо
важным клиентам: в основном, пресыщенным наркодилетантам под тридцатник,
таким, как я и мой адвокат...
Большой Рынок в наши: дни заполнили Дауны. Красные и смэк - секонал и
герой" - и адское снадобье хуевой выращенной на дому травы, опрысканной
всем: от мышьяка до лошадиных транквилизаторов. Сегодня продается то, что
Вырубает Тебя на Хуй, - всякие короткие замыкания твоего мозга, притупляющие
его как можно дольше. Рынок гетто пышным цветом расцвел на окраинах.
Городские вовсю перешли к иньекциям в мышцу или даже по вене... и на каждого
бывшего спид-фрика; которого в качестве утешения прибило к гере, приходится
до 200 подростков, подсевших на нее прямо с Секонала. Они никогда даже не
парились пробовать спид.
Стимуляторы больше не в моде. Метедрин на рынке 1971 года почти такая
же редкость, как чистая кислота или ДМТ. "Расширение Сознания" отправилось в
отставку с Эл-Би-Джеем... и уместно заметить, что Дауны появились вместе с
Никсоном.
Прихрамывая, я забрался в самолет без особых проблем, не считая волны
уродливых вибраций - от других пассажиров... Но мою башню к тому времени
сорвадо уже настолько, что я бы не удивился, если бы забрался на борт голый,
покрытый гнойными сифилитическими бубонами. И выпихнуть меня отсюда
понадобится чудовищная физическая сила. Я вышел так далеко за пределы
простой усталости, что начал ощущать себя прекрасно приспособленным к идее
перманентной истерии. Легкое недопонимание между мной и стюардессой могло
заставить меня расплакаться или сойти с ума.... и эта женщина тонко
прочувствовала ситуацию, потому что обращалась со мной очень вежливо.
Когда я захотел добавить кубики льда в мою "Кррвавро Мэри", она их
очень быстро принесла... а когда у меня кончились сигареты, она дала мне
пачку из своей собственной сумочки. Она занервничала лишь однажды, когда я
достал из сумки грейпфрут и начал резать его охотничьим ножом. Я: заметил
что она очень внимательно за мной наблюдает, и попытался обратить все в
шутку. "Никогда не путешествую без грейпфрутов, - сказал я. - А достать
по-настоящему хороший трудно, пока вы не разбогатеете".
Онакивнула.
Я снова одарил еЈ гримасой-улыбкой, но было трудно понять, о чем она
думает. "Вполне вероятно, - заключил я, - что она уже решила высадить меня
из самолета в. клетке, когда мы прибудем в Денвер". Я испытующе посмотрел ей
прямо в тлаза, но она держала себя под контролем.
Я спал, когда наш самолет пошел на посадку, но толчок от приземления
тут же вырвал меня из объятий Гипноза. Я глянул в окно и увидел Скалистые
Горы. "Какого хуя я здесь делаю? " - удивился я. Какая-то нелепица" Я решил
поскорее позвонить моему адвокату. И заставить его выслать мне немного
денег, чтобы купить огромного Добермана-альбиноса. Денвер - национальная
расчетная палата по краденым Доберманам; они поступают сюда со всей страны.
Раз уж я оказался здесь, почему бы не обзавестись заодно и злой
собакой? Но сначала найти что-то для успокоения моих нервов. И тут же, как
только приземлился самолет, я помчался по коридору в аптеку аэропорта и
спросил у продавщицы коробку амилнитрата.
Она засуетилась и отрицательно покачала головой:
- Нет, нет. Я не могу продавать такие вещи без рецептов.
- Знаю, - сказал я. - Но, видите ли, я - доктор. Мне не нужен рецепт.
Продавщица все еще колебалась.
- Ну-у... а вы можете показать мне свое удостоверение, - промычала она.
- Конечно - и я распахнул свой бумажник, дав ей полюбоваться
полицейским значком, пока шарил по отделениям. Наконец, я обнаружил свою
Льготную Карточку Священника, - согласно которой я был Доктором Богословия,
и, соответственно, Главой Церкви Новой Истины.
Продавщица внимательно ее исследовала, затем вернула обратно. Я
почувствовал как в ее манерах появилось должное уважение. Ее глаза
потеплели. Она, казалось, хотела до меня дотронуться.
- Надеюсь, вы извините меня. Доктор, - сказала она с
приятной улыбкой. - Но я обязана спрашивать. У нас здесь по округе
шатаются самые настоящие фрики. Всякие разные опасные наркоманы. Вы никогда
бы не поверили...
-- Не беспокойтесь. Я все прекрасно понимаю, но у меня плохое сердце, и
я надеялся...
- Ну конечно же! - воскликнула она, и в считанные секунды вернулась с
десятком ампул. Я заплатил ей, не поддавшись соблазну использовал, чековую
книжку. Затем открыл коробку и прямо перед ней немедленно взломал одну
ампулу под своим носом.
- Благодарите бога, что у вас молодое и сильное сердце. Если бы я был
на вашем месте, я бы никогда... ах... срань господня!.. что? Да, а сейчас вы
должны меня извинить, меня накрыло.
Я повернулся и, пошатываясь, взял курс по направлению к бару.
"Да пребудет с Вами Господь, Свиньи! " - заорал я двум морским
пехотинцам, заходящим в мужской туалет.
Они посмотрели на меня, но ничего не сказали. К тому времени я уже
хохотал как безумный. Но это без разницы. Я был просто еще одним охуевшим
духовным лицом, с больным сердцем... Черт, да они с удовольствием проводят
меня до "Дворца Брауна". Я отправил в свою топку еще одну ампулу амила, и
когда зашел в бар, мое сердце переполняло безудержное веселье. Я чувствовал
себя как монстрообразная реинкарнация Горацио Элджера... Человеком,
Способным на Поступок, и просто достаточно больным, чтобы быть абсолютно
уверенным в себе.

, но даже близко не подходим к его дому.
- Не! - закричал наш друг. - Не может быть, чтоб майор!
- Ему была нужна шишковидная железа, - продолжил я. - Вот почему он
такой большой. А когда он уволился с армейской службы, то был просто
маленьким парнем, которого не сразу-то и разглядишь
- О мой бог! - восклицал наш друг. - Это ужасно!
- И это происходит ежедневно, - сказал адвокат. - Обычно вырезают целые
семьи. Ночью. Большинство жертв даже пикнуть не успевает, как им отрезают
голову, - да и потом, конечно, уже слишком поздно.
Бармен перестал прислушиваться к нашему разговору. Я наблюдал за ним.
На его лице застыла тревога.
- Еще три рома, - сказал я ему. - И много льда, и несколько ломтиков
лимона.
Бармен кивнул, но я видел, что его мозг не в состоянии сосредоточиться
на выполнении привычных обязанностей.
Он уставился на таблички с именами.
- Вы, парни, с того полицейского съезда, что наверху? - решился ОН,
наконец.
- Ну разумеется, мой друг, - снисходительно сказал человек из Джорджии,
расплывшись в улыбке.
Бармен печально опустил голову.
- Я так и думал. Никогда еще не слышал таких разговоров в нашем баре.
Боже мой! Как только вы, парни, терпите такую работу?
- Мы ее любим. Это клево.
Бармен отшатнулся; его лицо передернуло от отвращения.
- Что тебе не нравится? - спросил я. - Да кто-то должен это делать,
черт побери!
Он посмотрел на меняли обвернулся.
- И поторопись с напитками, - бросил ему адвокат. - Нас мучит жажда, -
он засмеялся и прикрыл рукой глаза, когда бармен опасливо взглянул на него.
- И толькр два рома. Сделай мне "Кровавую Мери".
Бармен походил на застывший труп, но наш друг из Джорджии ничего не
замечал. Его разум унесло куда-то в другое место.
- ЧЈрт, лучше бы я этого не слышал, - тихо проговорил он. - Так как
все, что происходит в Калифорнии, рано или поздно докатится до наших мест. В
Атланте им есть где разгуляться... и я полагаю, что времена, когда эти
подонки были мирными, безнадЈжно прошли. Так уж сложилось, что нам
приходилось только держать их под наблюдением, не больше... Да они особо и
не шатались... - он недоуменно развел руками. - Но сейчас, господи, никто не
чувствует себя в безопасности. Они могут появиться где угодно
- Ты прав, - сказал мой адвокат, - Мы выучили это в Калифорнии. Ты
помнишь, где появился Мэнсон, не так ли? Прямо посреди Долины Смерти. - У
него там была целая армия наркоманов и секс-маньяков. И мы забрали лишь
нескольких. Почти вся его команда рассеялась в дюнах... Как большие
ящерицы... И каждый бежал абсолютно голым, не считая оружия.
- Довольно скоро они где-нибудь объявятся, - заметил я. - И надо
надеяться, что мы будем к этому готовы.
Человек из Джорджии стукнул кулаком по стойке.
- Но мы не можем запереться в собственных домах и превратиться в
заключенных! - воскликнул он. - Мы даже не знаем, кто эти люди! Как ты их
вычислишь?
- А ты и не сможешь их вычислить, - ответил мой адвокат. - Единственный
способ бороться с ними - это взять быка за рога: вырезать всю эту шваль!
- Что ты имеешь в виду?
- Ты знаешь, что я имею в виду, - - сказал адвокат. - Мы делали это
раньше, и будь я проклят, если не сделаем это снова.
- Отрежем им на хер головы, - подхватил я. - Каждому. Этим мы и
занимаемся в Калифорнии.
- Что?
- А как ты думал, - заметил адвокат. - Эскадроны Смерти, и каждый, кому
не все равно, пойдет с нами до конца.
- Боже! Я и понятия не имел, что дела обстоят так плохо! - сокрушался
наш друг.
- Мы их сдерживаем, - утешил я его. - Только это не та тема, которую,
например, можно перетирать там, наверху. Особенно, когда вокруг шныряет
пресса.
Наш собеседник согласился.
- Нет, черт возьми! Мы никогда не сможем положить этому конец.
- Доберманы не говорят, - сказал я.
- Иногда легче просто устраивать на них псовую охоту, - разъяснил
адвокат. - Они будут драться как черти, если ты попробуешь заполучить их
скальпы, не натравливая собак.
- Боже всемогущий!
Мы оставили его в баре, с мрачным лицом помешивающим лед в своем
стакане. Он был озабочен дилеммой: поделиться услышанным со своей женой или
нет. "Она никогда не поймет, - пробормотал он. -- Ты же знаешь, каковы
женщины".
Я кивнул. Мой адвокат уже отправился к выходу, торопливо пробираясь
через лабиринт игральных автоматов. Я попрощался с нашим другом, предупредив
его, чтобы он не рассказывал ничего из того, что мы ему поведали.


8.
Красивая жопа...
И, наконец, немного серьезных автогонок по Бульвару

Примерно около полуночи мой адвокат захотел кофе. Когда мы выехали на
Бульвар, он начал довольно регулярно блевать и основательно загадил правое
крыло "Кита". Мы подкатили к светофору напротив "Серебряного Башмачка".
Рядом оказался большой голубой "Форд" с Оклахомскими номерами... и двумя
свиноподобными парами внутри - наверное, легавые из Маскоги, использовавшие
Наркоконференцию, чтобы выгулять своих жен в Лас-Вегасе. Они выглядели так,
как будто вскрыли "Дворец Цезаря" на тридцать три доллара, играя в блэкджек,
и сейчас направлялись в "Цирк-Цирк" проматывать их...
... однако неожиданно обнаружили в двух шагах от себя заблеванный белый
Кадиллак с откидным верхом и 300-фунтовым Самоанцем в желтой майке,
напоминавшей рыболовную сеть, орущим:
- Эй, вы там! Ребята, хотите купить немного героина?
Молчание. Никакой ответной реакции. Их предупреждали о подобной ерунде:
просто игнорируй ее...
- Эй, вы, мудилы! - визжал мой адвокат. - Я же серьезно, вашу мать! Я
хочу продать вам немного охуенного чистого герыча! Он высунулся из машины и
кричал прямо у них под носом. Но никто по-прежнему не отвечал. Я мельком
взглянул на них и увидел четыре Американские рожи средних лет, похолодевшие
от шока, упорно смотревшие вперед перед собой.
Мы находились на встречной полосе. Быстро повернуть налево - незаконно.
Когда загорится зеленый, надо было ехать прямо, а затем скрыться на
следующем перекрестке. Я ждал, нервно нащупывая ногой педаль газа...
Мой адвокат совсем распоясался.
- Дешевый героин!; Это настоящий продукт! Вы не подсядете! Вашу мать, я
знаю, что продаю! - он замолотил по крылу машины, чтобы привлечь их
внимание, но они не хотели с нами связываться.
- Вы что, ребята, никогда раньше не говорили с ветераном? - измывался
адвокат. - Я только что вернулся из Вьетнама. Это пиздец, ребята! Чистый
пиздец!
Вдруг загорелся зеленый свет, и "Форд" рванул как ракета. Я тоже поддал
газу и пристроился прямо напротив них, на расстоянии в двести ярдов,
наблюдая за легавыми в зер кальце, тогда как мой адвокат продолжал вопить:
"Стрелять! Ебать! Колоть! Кровь! Героин! Насиловать! Дешевый! Коммунист!
Всажу штык в твои буркалы, ебать тебя не переебать! "
Мы на полной скорости приближались к "Цирк-Цирк", и Оклахомская машина
заложила влево, пытаясь прорваться на подъездную аллею. Я слегка осадил
"Кита" и тоже стал показывать, что поворачиваю, и на миг мы мчались бок о
бок. Водила "Форда" не собирался ударять мне по борту, в его глазах застыл
ужас...
Мужик на заднем сиденье потерял над собой контроль... и, перегнувшись
через свою жену, завопил: "Грязные ублюдки! Остановитесь, и я убью вас! Да
будьте прокляты вы! Выродки! " Казалось, он, обезумев от ярости, готов
выпрыгнуть прямо из окна в нашу тачку. К счастью, у "Форда" было только две
двери. Он не мог выбраться.
Мы доехали до следующего светофора, а "Форд" все еще пытался проскочить
влево. Мы оба гнали изо всех: сил. Я глянул через плечо и увидел, что весь
остальной транспорт остался далеко позади; и справа все было свободно. Так
что я резко тормознул, причем, адвокат завалился на приборную доску, и в это
мгновение "Форд" вырвался вперед, мы пристроились ему в хвост, а затем
промчались на боковую улицу. Лихой правый поворот через три полосы движений.
Но это сработало. Мы оставили "Форд", с визгом застрявший на левом
полуразвороте, посредине встречной полосы на перекрестке. Если немного
повезет, его водилу арестуют за нарушение правил уличного движения.
Мой адвокат все еще смеялся, когда мы, перейдя на первую передачу,
выключив фары, блуждали по пыльному сплетению глухих улиц неподалеку от
"Дезерт Инн". "Господи Иисусе, - сказал он, торжествующе качая головой. -
Эти Оклохи все-таки возбудились. Парень на заднем сиденье пытался
схлестнуться со мной! Блядь, да у него пена шла изо рта. Я бы вырубил
гондона слезоточивым газом... у этих психопатов-уголовников полнейшее
разложение нравов... никогда не угадаешь, когда они могут взорваться от
злости! "
Я резко вывернул на поворот, который, похоже, вел дальше в лабиринт
улиц, но вместо плавного заноса ублюдок "Кит" чуть не врезался в столб.
"Срань господня! - взвизгнул адвокат. - Да включи эти ебаные фары! ".
Он держался за ветровое стекло... внезапно у него снова начался Большой
Проблев, и ему пришлось высунуться из машины.
Я отказался сбавить скорость, пока полностью не уверился, что нас никто
не преследует, особенно этот "Форд" из Оклахомы: люди, сидевшие в нем, были
явно опасны, по крайней мере, пока они не остынут Стукнут ли они в полицию
об этой кошмарной стычке? Скорее всего, нет. Все произошло слишком быстро,
без свидетелей, и наши шансы были предпочтительнее, потому что им в любом
случае никто не поверит. Сообщение о двух пушерах героина в белом кадиллаке
с откидным верхом, мотавших взад и вперед по Бульвару, стремавщих и
оскорблявших абсолютно незнакомых им заезжих туристов, на первый взгляд
покажется абсурдом. Даже Сонни Листон (прим. - знаменитый американский
боксер)не заходил так далеко в своем беспределе.
Мы еще раз повернули, и едва не врезались снова. "Коупа да Вилле" - не
совсем идеальная тачка для сверхскоростных разворотов и поворотов в узких
улочках жилых кварталов. Слишком мягкое управление... не такое, как у
"Красной Акулы", которая довольно четко слушалась руля в ситуациях, когда
требовался быстрый четырехколесный вираж. Но "Кит", вместо того, чтобы
парить как птица, в критический момент имел тенденцию ползти как черепаха,
полностью соответствуя тошнотворному ощущению "а вот и мы прикатили,
здрасте! " на светских раутах.
Сначала я посчитал, что все дело в спущенных шинах, и поехал на
бензозаправку рядом с Фламинго", где подкачал их до пятидесяти фунтов
каждую, что, в свою очередь, насторожило местного техника, пока я не
объяснил ему, что это - "экспериментальные" шины.
Но даже при этих пятидесяти фунтах повороты давались нам хреново, и
спустя несколько часов я вернулся, сказав ему, что хочу попробовать
семьдесят пять. Его передернуло. Заметно нервничая, он заявил, протягивая
насос: "Только без меня. Вот. Это твои колеса. Ты это и делай".
- А что не так-то? - спросил я. - Ты полагаешь, что они не сдюжат
семьдесят пять?
Техник кивнул, опасливо отойдя в сторону, когда я начал разбираться с
левой стороной.
- Ты прав, черт возьми, - сказал он. - Этим шинам надо двадцать восемь
спереди и тридцать два сзади. Черт, уже пятьдесят - опасно, но семьдесят
пять - это безумие. Они лопнут!
Я отрицательно замотал головой, продолжая накачивать переднее левое
колесо:
- Я же говорил тебе. Эти шины разработали в лабораториях "Сандоз". Они
специальные. Я могу загнать в них до сотни.
- Боже всемогущий! - простонал он. - Только здесь этого не делай.
- Не сегодня, - отозвался я. - Хочу увидеть, как они поворачивают на
семидесяти пяти. Техник захихикал.
- Вы даже до угла не доберетесь, Мистер.
- Посмотрим, - заметил я, перейдя с насосом к заднему колесу.
По правде говоря, я нервничал. Передние колеса были натянуты туже, чем
кожа на барабанах; когда я заворачивал на них колпачки, на ощупь они были,
как тиковое дерево. "Но какого черта, - думал я. - Ну и что страшного, если
они лопнут? Не так часто человеку предоставляется шанс провести
заключительные эксперименты с девственным Кадиллаком и четырьмя совершенно
новыми, только что с конвейера, колесами за 80 долларов". Насколько я знал,
эта штука может начать поворачивать, как "Лотус Илэн". Если нет, все, что
мне надо было сделать, - позвонить в ВИП агентство и устроить доставку еще
одной... пригрозить им судебным процессом, потому что все четыре колеса
лопнули, когда я ехал в сильном потоке транспорта. Потребовать на следующий
раз "Эльдорадо", с четырьмя "Мичелин Икс". И сунуть им еще раз карточку,
списав все на "Сент-Луис Браунз".
Как оказалось, с подкачанными шинами "Кит" заработал весьма прилично.
Движение было немного шероховатым; я чувствовал каждый камень, попавший под
колесо на автостраде, как если бы катался на роликовых коньках по усыпанной
гравием дорожке... однако тачка начала поворачивать в очень стильной манере,
сильно напоминая езду на мотоцикле на предельной скорости под проливным
дождем; едва поскользнулся - и ХУЯК, кубарем вылетел в кювет, украсив собой
пейзаж, точнее своей головой, оказавшейся почему-то в руках.

Через полчаса после нашего столкновения с Оклохами мы остановились у
ночной забегаловки на шоссе "Тонопа", на задворках убогого, вонючего и
грязного гетто под названием "Северный Лас-Вегас". В действительности оно
было уже за городской чертой. Ты отправляешься в "Северный Вегас" только
тогда, когда в один прекрасный день слишком круто облажался на Бульваре,
засветившись и испортив все мазы, и когда твоему появлению не рады даже в
магазинчиках, расположенных вокруг "Казино Центра", где торгуют по сниженным
ценам.
Это ответ Невады на Восточный Сент-Луис - трущобы, кладбище, последняя
остановка перед пожизненной ссылкой в Или или Виннемучу. Отправляешься в
Северный Вегас, только если ты - блядь лет под сорок, и люди синдиката на
Бульваре решили, что ты уже не слишком хороша и привлекательна, чтобы
обслуживать птиц высокого полета... или если ты сутенер, у которого накрылся
кредит в "Песках", или, как они называют таких в Вегасе, "забулдыга". Для
них это может значить все что угодно, от жалкого алкаша до опустившегося
джанки. А в терминах коммерческой пригодности это означает, что тебе дан от
ворот поворот во всех правильных и приличных местах. большие отели и казино
лезут из кожи вон, чтобы обезопасить играющих толстосумов даже от малейшей
перебранки с "нежелательными лицами";. Они хотят быть в этом полностью
уверены. Секьюрити в таких заведениях, как "Дворец Цезаря", сверхбдительна и
сурова. Возможно, треть присутствующих на этаже людей, невзирая на время
суток, - либо подставные зазывалы, либо охранники, напоминающие сторожевых
псов. Откровенно пьяных субъектов и известных карманников пасут с неослабным
вниманием - головорезы, а-ля Секретная Служба, выволакивают таких на
автостоянку, где устраивают краткую, беспристрастную лекцию о стоимости
услуг дантиста и о трудностях жизни с обеими сломанными руками.
Фешенебельный район Вегаса - вероятно, самое закрытое общество к западу
от Сицилии, и в рамках каждодневного и устоявшегося образа жизни этого места
без разницы, Кто на Вершине - Лаки Лучано или Говард Хьюз. При таком
раскладе, когда Том Джонс может сделать в неделю 75000 долларов за два
вечерних шоу в "Цезаре", охрана дворца просто жизненно необходима, и никого
не заботит, кто выписывает ей чеки. Такая золотая жила, как Вегас, подобно
другим золотым жилам, порождает свою собственную армию. Наемное бычье имеет
склонность размножаться и торчать, как церберы, вокруг денег властных
структур... и большие деньги в Вегасе ассоциируются с Силой, которая их
защищает.
Так что если тебя по какой-либо причине занесли в черный список на
Бульваре, то лучше либо убраться из города, либо выйти в отставку и ублажать
себя своими выходками, где подешевле, - в дрянном забвении Северного
Вегаса... ошиваясь среди занудных бездельников, кидал, калек-наркоманов и
других неудачников, выброшенных за борт бы тия. Северный Вегас, например,
это то место, куда ты направляешься, если нужно затариться Герой до полуночи
без всяких завязок.
Но если ты ищешь кокаин и держишь наготове несколько купюр и знаешь
кодовые слова, то захочешь остаться на Бульваре и иметь дело с хорошо
осведомленными девками, которых надо подмазать по меньшей мере одной
купюрой, даже не начиная разговора.
А уж сколько еще башлять... Мы не вписывались на понятия и не могли
поддержать марку. Нет такой формулы, объясняющей твое появление в Вегасе на
белом Кадиллаке, забитом наркотиками, и отсутствие возможности с кем-либо
толком завязаться. Стиль "Филмора" здесь никогда не канал. Такие люди, как
Синатра и Дин Мартин, все еще считались в Вегасе "недосягаемыми вершинами".
"Андеграундная газета" здесь - это "Free Press" Лас-Вегаса - осторожный
отголосок "The People's World" или, может, "National Guardian".
Неделя в Вегасе напоминает Отклонение Времени, воз вращение к отправной
точке, в состояние конца пятидесятых. Ты врубаешься в это на все сто, когда
видишь приезжающих сюда людей - Больших Транжир из таких мест, как Денвер и
Даллас. Не считая съездов охотников из "Национального Элкс Клуба" (ниггерам
вход воспрещен} и Слета Вольных Овцеводов со Всего Запада. И все эти люди
абсолютно слетают с нарезок при виде старой блядй, обнажившейся до трусиков,
или десятка пятидесятилетних джанки, выкидывающих ногами курбезы на
подъездных путях под звуки биг-бита, отрываясь под "Песнь Сентября".
Около трех ночи мы заехали на стоянку одной забегаловки в Северном
Вегасе, Я искал экземпляр "L. A. Times", новости из внешнего мира, но
беглого взгляда на подставку для газет оказалось достаточно, чтобы я
отказался: от своего намерения. В Северном Вегасе "Times" не был нужен.
Отсутствие новостей - самые хорошие новости.
- На хуй газеты, - сказал мой адвокат. - Вот от кофе я бы сейчас не
отказался.
Я согласился, но невзначай свистнул экземпляр "Sun" Вегаса. Вчерашний
выпуск, но мне было наплевать, Мысль о том, чтобы войти в кафе без газеты в
руках, заставляла меня нервничать. К тому же там всегда был Спортивный
Раздел; можно сосредоточиться на результатах бейсбольных матчей и
околофутбольных слухах: "Барт Старр Избит Хулиганами в "Таверне Чикаго";
Негодяи Скрылись, Ведется Следствие"... "Немет Покинул Джетс, чтобы Стать
Губернатором Алабамы"... и наконец спекулятивный кусок на странице 46 о
горячей сенсации, по имени Гаррисон Файэ, из "Грэмблинга": бежит стометровку
ровно за девять секунд, вес 344 фунта и продолжает расти.
"Этот парень Файэ, безусловно, многообещающий, - говорит тренер.
- Вчера, после тренировки, он голыми руками разломал автобус Дальнего
Следования, а прошлой ночью нанес серьезные повреждения вагону в метро. Он -
просто находка для цветного телевидения. Я не из тех, кто носится с
любимчиками, но дела обстоят так, что мы дадим ему зеленый свет".
Разумеется. На телевидении всегда дают зеленый свет типам, которые за
девять секунд превращают людей в студенистое желе... Но, видимо, они
держались подальше от кофейни "Северная Звезда". Мы получили это место в
свое полное распоряжение - безусловная удача, потому что мы съели по пути
сюда еще по две пилюли мескалина, и эффект начал показывать зубы.
Мой адвокат больше не блевал, его даже не подташнивало. Он заказал кофе
с апломбом человека, давно уже привыкшего к быстрому обслуживанию.
Официантка выглядела как постаревшая шлюха, наконец-то нашедшая свое место в
жизни. Она определенно здесь правила бал, и посмотрела на нас с явным
неодобрением, как только мы вальяжно расположились на высоких табуретах у
стойки.
Мне же это было по барабану. Кофейня "Северная Звезда" казалась вполне
безопасной гаванью для нашей бури. Есть вещи, которые, при такой работе,
схватываешь на лету и жопой чувствуешь - будет перебор. Детали не имеют
значения. Ты только знаешь наверняка, что твой мозг начинает распирать от
брутальных вибраций, не успел ты подойти к входной двери. Должно произойти
нечто дикое и злое. И оно, судя по всему, захватит и тебя.
Впрочем, в атмосфере "Северной Звезды" не было ничего, что заставляло
быть настороже. Официантка пассивно враждебна, но я уже к этому
приспособился. Большая телка. Не толстая, но большая: куда ни глянь- длинные
мускулистые руки и мясистый подбородок. Захватанная карикатура Джейн Рассел:
крупная голова с копной темных волос, лицо разрезано ярко-красной губной
помадой, груди - 48 в обхвате, наверное, впечатляли двадцать лет назад,
когда она могла быть Мамочкой у филиала "Ангелов Ада" в Берду... а сейчас
она вкалывала в поте лица в огромном розовом упругом лифчике, торчащем из
белого халата, от которого несло потом.
Возможно, она была за кем-то замужем, но даже распространяться на эту
тему не хотелось. Этим вечером мне нужно было от нее лишь одно - чашку
черного кофе и гамбургер с маринадом и луком за 29 центов. Никаких
приставаний, никакого разговора - просто отдохнуть и сделать стратегическую
перегруппировку. Я даже не был голоден.
У моего адвоката не было ни газеты, ни чего-нибудь еще, что могло бы
отвлечь его внимание. Поэтому, снедаемый скукой, он сосредоточился на
официантке. Она, как робот, приняла наши заказы, как вдруг адвокат насквозь
пробил корку ее безразличия требованием принести "два стакана ледяной
воды-со льдом".
Он залпом выхлебал свой, и спросил еще один. Я заметил, что официантка
напряглась.
"На хуй", - подумал я. И углубился в раздел комиксов.
Через десять минут она принесла гамбургеры, и я увидел, как мой адвокат
протянул ей салфетку, на которой было что-то написано. Он сделал это
небрежно, с отсутствующим выражением лица. Но я понял, улавливая вибрации,
что мир в этом месте будет скоро нарушен.
- Что там было? - спросил я.
Он отмахнулся, таинственно улыбаясь официантке, стоявшей к нам спиной в
десяти шагах, в самом конце стойки, и размышлявшей над содержанием салфетки.
Наконец она повернулась, сверкая глазами... решительно шагнула вперед и
бросила салфетку моему адвокату.
- Что это? - заверещала она.
- Салфетка, - сказал мой адвокат.
Наступил момент омерзительной тишины, а затем ее прорвало: "Не вешай
мне лапшу на уши! Я знаю, что она означает! Жирный ублюдок, сутенер вонючий,
твою мать! ".
Мой адвокат поднял салфетку, ознакомился с тем, что он написал, и
бросил ее на прилавок. "Это кличка принадлежащей мне лошади, - сказал он
тихо. - Что тебе не нравится? "
- Сукин сын! - o раздалось в ответ. - Я много всякого дерьма выношу
здесь, но не потерплю, черт побери, выходок какого-то сутенера-дрочилы!
"Господи, - недоумевал я, - Что случилось? " Я внимательно наблюдал за
руками официантки, надеясь, что она не схватит ничего острого или тяжелого.
Взял салфетку и прочитал то, что на ней большими красными печатными буквами
нацарапал этот козел: "Красивая Жопа? ". Вопросительный знак был подчеркнут.
А она завизжала снова: "Оплатите свой счет и убирайтесь вон ко всем
чертям! Хотите, чтобы я полицию вызвала? ".
Я достал бумажник, но мой адвокат уже поднялся... не глядя на нее,
полез за майку, а не в карман, и вдруг вытащил Гербер Мини-Магнум, ужасное
серебристое лезвие, назначение которого официантка, похоже, мгновенно
осознала.
Она замерла: ее безумно расширенные зрачки впились в нож. А мой
адвокат, не сводя с нее глаз, сделал шесть шагов к проходу, снял телефонную
трубку, отрезал ее, бросил телефон рядом со своим табуретом, и сел.
Официантка не шевелилась. Я одурел от шока, не представляя, надо ли
бежать или смеяться.
"Сколько стоит тот лимонный пирог? " - спросил адвокат голосом обычного
клиента, только что влетевшего в этот клоповник, и обсуждающего с
официанткой заказ.
"Тридцать пять центов! " - прошептала женщина, прерывисто дыша. Ее
глаза буквально лопались от страха, а мозг, судя по всему, функционировал на
каком-то основном механическом уровне инстинкта выживания.
Мой адвокат засмеялся: "Я имею в виду весь пирог".
Она заплакала, простонав что-то невнятное.
Адвокат положил купюру на прилавок. " Будем считать, что это пять
долларов, - сказал он. - О'кей? "
Она кивнула, все еще в столбняке, взирая, как адвокат по-хозяйски
заходит за прилавок и вытаскивает пирог из застекленной витрины. Я
приготовился сваливать.
Официантка явно пребывала в шоке. Вид ножа, очевидно, реанимировал
дурные воспоминания. А затуманенный взгляд говорил, что ее глотка была уже
однажды порезана. Она продолжала неподвижно стоять, словно разбитая
параличом, когда мы вышли.


9.
Разборка на Бульваре Парадайз

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА:

К этому моменту в хронологии событий Доктор Дьюк, судя по всему,
совершенно выбился из сил; представленная им рукопись была в таком
беспорядке, что нам пришлось ознакомиться с оригинальной пленкой и
расшифровать ее слово в слово. Мы ни в коей мере не редактировали эту главу,
а Доктор Дьюк отказался даже читать ее. И у нас не было ни малейшей
возможности связаться с ним. Единственный связной адрес, которым мы
располагали в течение всего этого времени, - номер переносного телефона
где-то на Шоссе 61, - и все попытки связаться по нему с Дьюком оказались
тщетными.
В интересах чистоты и принципиальности журналистской работы мы
публикуем следующую главу так, как она сошла с пленки, - одной из многих,
представленных Доктором Дьюком наряду с рукописью для дополнительной сверки.
Эта глава следует за эпизодом, в котором принимали участие Дьюк, его адвокат
и официантка в ночной закусочной в Северном Вегасе. Логическое обоснование
следующей операции, вытекает из ощущения, полностью разделяемого как Дьюком,
так и его адвокатом, - что Американская Мечта должна быть обнаружена далеко
за скучнейшими пределами Конференции Окружных Прокуроров по Проблеме
Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ.
Запись начинается в "Белом Ките" где-то на северо-восточной окраине
Лас-Вегаса - когда он несется по дороге "Парадайз"...

Адв: Направо Боулдер Сити. Это городок? Дьюк: Да.
Адв: Поехали в Боулдер Сити.
Дьюк: Хорошо. Только давай где-нибудь выпьем кофе...
Адв: Во, прямо туда, Терри Такс Стэнд, США. Я бы решился отведать тако.
Пять за бакс.
Дьюк: Звучит ужасно. Я бы предпочел заехать куда-нибудь, где один стоит
пятьдесят центов.
Адв: Нет... скорей всего нам предоставляется последний шанс
полакомиться тако.
Дьюк:... Я хочу немного кофе.
Адв: А я хочу тако...
Дьюк: Пять за бакс, это как... пять гамбургеров за бакс.
Адв: Нет... не суди о тако по его цене.
Дьюк: Ты полагаешь, что можешь обставить эту сделку?
Адв: А как же. Здесь есть гамбургеры за двадцать девять центов. И тако
по двадцать девять центов. Дешевая забегаловка, вот и все.
Дьюк: Так иди и договаривайся с ними...
(Резко искажается звук - Ред. )
Адв:... Привет.
Официантка: Чем могу помочь?
Адв: Да, у вас есть здесь тако? Это Мексиканские тако или просто
обычные тако? Я имею в виду: вы кладете в него острый красный перец и тому
подобное?
Офиц: У нас есть сыр и салат, есть соус, ну вы понимаете, добавить в
него?
Адв: Я имею в виду вы гарантируете, что это аутентичные Мексиканские
тако?
Офиц:... Я не знаю. Эй, Лу, у нас есть аутентичные Мексиканские тако?
Женский голос из кухни: Что?
Офиц: Аутентичные Мексиканские тако.
Лу: У нас есть тако. Я не знаю, Мексиканские они или нет.
Адв: Да, ну ладно, я просто хотел быть уверенным, что получу именно тот
товар, за который плачу. Пять за доллар? Я возьму пять.
Дьюк: Такобургер, что это такое?
Доносится звук дизельного двигателя - Ред. )
Адв: Это гамбургер с тако в середине.
Офиц:... Вместо начинки.
Дьюк: Тако на сдобе.
Адв: Держу пари: твои тако - o это просто гамбургеры с начинкой вместо
сдобы.
Офиц: Ну я не знаю...
Адв: Вы только что начали здесь работать?
Офиц: С сегодняшнего дня.
Адв: Я так и думал. Никогда не видел вас раньше. Вы ходили в школу
неподалеку?
Офиц: Нет, я вообще не ходила в школу.
Адв: Да? Почему? Вы больны?
Дьюк: Не цепляйся. Мы пришли за тако.
(Пауза)
Адв: Как твой адвокат, я советую тебе заказать чиллибургер. Этот
гамбургер с чилли.
Дьюк: Слишком остро для меня.
Адв: Тогда я советую взять такобургер, попробуй один.
Дьюк:.. в тако есть мясо. Я попробую. И сразу чашку кофе. Прямо сейчас.
Чтобы я мог выпить ее, пока жду.
Офиц: Это все, что вы хотите, один такобургер?
Дьюк: Ну, чисто на пробу, а может, захочу еще парочку.
Адв: У вас глаза голубые или зеленые?
Офиц: Простите?
Адв: Голубые или зеленые?
Офиц: Они меняются.
Адв: Как у ящерицы?
Офиц: Как у кошки.
Адв: О, ящерица меняет цвет своей кожи...
Офиц: Хотите чего-нибудь выпить?
Адв: Пива. И у меня есть еще пиво в машине. Тонны. Все заднее сиденье
им забито.
Дьюк: Мне не катит мешать кокосы с пивом и гамбургерами.
Адв: Ну, тогда давай размажем ублюдков... прямо посередине
автострады... Боулдер Сити где-то здесь рядом?
Офиц: Боулдер Сити? Вы хотите купить сахар?
Дьюк: Да.
Адв: Мы уже в Боулдер Сити, а? Или совсем близко от него?
Дьюк: Я не знаю.
Офиц: Это там. Вон, видите указатель Боулдер Сити? О'кей? Вы что, не из
Невады?
Адв: Нет. Никогда здесь раньше не были. Просто путешествуем через...

Просто езжайте вперед по этой дороге.
Адв: Какие-нибудь развлечения в Боулдер Сити?
Офиц: Ох, не спрашивайте меня. Я не...
Адв: Азартные игры?
Офиц: Я не знаю, это просто маленький городишко.
Дьюк: А где там казино?
Офиц: Понятия не имею.
Адв: Минутку, а вы-то сами откуда
Офиц: Из Нью-Йорка.
Адв: И вы только сутки здесь находитесь.
Офиц: Нет. Я живу здесь уже какое-то время.
Адв: И как вы развлекаетесь? Ну, скажем, купаетесь или еще что-нибудь в
этом роде?
Офиц: В садике за домом.
Адв: И можно адресок?
Офиц: Ну-у-у, езжайте в... ах... бассейн еще не готов.
Адв: Позвольте объяснить вам настолько кратко, насколько смогу. Мы ищем
Американскую Мечту, и нам сказали, что она находится где-то в этой
местности. Ну вот, мы и оказались здесь только потому, что они послали нас
сюда прямо из Сан-Франциско искать ее. Вот почему они предоставили нам этот
белый Кадиллак... Они посчитали, что на нем-то мы уж точно ее вычислим...
Офиц: Эй, Лу, ты знаешь, где находится Американская Мечта?
Адв (Дьюку): Она спрашивает повариху, знает ли она, где находится
Американская Мечта.
Офиц: Пять тако, один такобургер. Так ты знаешь, где Американская
Мечта?
Лу: А что это? Что такое?
Адв: Ну, мы не знаем, просто нас послали сюда из Сан-Франциско найти
ее, для журнала, и сделать о ней репортаж.
Лу: Ага, вы имеете в виду место.
Адв: Место, которое называется Американская Мечта.
Лу: Это что, старый "Клуб Психиатров"?
Офиц: Я так и думаю...
Адв: Старый "Клуб Психиатров"?
Лу: Старый "Клуб Психиатров", там на Парадайз... Вы, ребята, серьезно?
Адв: О нет, зубы заговариваем... Да вы посмотрите на машину. Неужели я
выгляжу как ее владелец?
Лу: А может ли это быть старый "Клуб Психиатров"? Это же дискотечное
место...
Адв: Во-во. Наверное, это оно и есть.
Офиц: Оно на "Парадайз" или как?
Лу: Владвльцем старого "Клуба Психиатров" был Росс Аллен. Он все еще
хозяин там?
Дьюк: Я не знаю.
Адв: Все, что нам сказали, было: "езжайте, пока не найдете Американскую
Мечту. Берите белый Кадиллак и отправляйтесь на ее поиски. Она где-то в
районе Лас-Вегаса">
Лу: Это, должно быть; старый...
Адв:... репортаж-то никчемный, даже заниматься не стоит такой ерундой,
но вы понимаете, нам за это платят.
Лу: А вы будете еще и снимать ее или...
Адв: Нет-нет, никаких фотографий.
Лу:... или кто-то послал вас охотиться за химерой?
Адв: Ну типа охоты за химерой, более или менее, хотя, честно говоря,
все на полном серьезе.
Лу: Тогда это должен быть старый "Клуб Психиатров", но единственные
люди, которые там ошиваются - свора пушеров и барыг... амфетамины там
всякие, транквилизаторы и тому подобное.
Адв: Во-во. Может, это и есть то самое. Клуб работает по ночам или
только до вечера...
Лу: Ах, дорогуша, работа там никогда не останавливается. Но это не
казино.
Дьюк: А что за место-то?
Лу: Угу, это на "Парадайз"... старый "Клуб Психиатров" на Парадайз.
Адв: Он так и называется - старый "Клуб Психиатров"?
Лу: Нет, он так должен был называться, а потом его купил какой-то
тип... но я ничего не слышала о том, что это Американская Мечта, что-то
вроде того... ассоциируется с этим, ах вот... это психушка, где ошиваются
все торчки.
Адв: Психушка? Вы имеете в виде психиатрическую кли нику?
Лу: Нет, дорогуша, там околачиваются все травяные барыги, все пушеры и
прочая шваль. Перед тем как зайти внутрь, там раскумариваются подростки, и
все такое... но оно не называется так, как ты говоришь, Американской Мечтой.
Адв: А вам не приходит в голову, как оно на самом деле может
называться? Хотя бы скажите, где оно находится?
Лу: Направо от Парадайз и Восточной.
Офиц. Но Парадайз и Восточная параллельны.
Лу: Да, но я знаю, что выхожу с Восточной, а потом иду по Парадайз...
Офиц. Да, я это знаю, но затем Парадайз огибает "Фламинго", прямо вверх
по бульвару. Думаю, что кто-то укажет вам...
Адв: Мы остановились во "Фламинго". И я считаю, что место, о котором вы
рассказываете, и путь, который вы описали, и есть то самое.
Лу: Но это точка не для туристов.
Адв: Ерунда, поэтому они и послали меня. Он - писатель. Я -
телохранитель. Подозреваю, что это будет...
Лу: Эти парни - шизики... и все эти ребятишки - шизики.
Адв: Нет проблем.
Офиц: Да, но они на понятиях.
Дьюк: Двадцать четыре часа насилия в сутки? Вы нас об этом
предупреждаете?
Лу: Точно так. Теперь, вот здесь "Фламинго"... Ох, нет. Я не смогу вам
так показать. Давайте-ка я лучше расскажу, как иду сама. Прямо там, на
первой бензоколонке "Тропикана", берите правее.
Адв: "Тропикана" направо.
Лу: Первая бензоколонка и есть "Тропикана". Берите правее у "Тропиканы"
и держитесь... по правую руку от "Тропиканы", правее от "Парадайз", и вы
увидите большое черное здание - оно все выкрашено в черный и выглядит
по-настоящему странно.
Адв: По правую руку от "Тропиканы", справа от "Парадайз", черное
здание...
Лу: И там на одной из стен висит вывеска - "Клуб Психиатров", но они
полностью переделали его, и все такое...
Адв: Хорошо, это довольно близко....
Лу: Может, мне еще чем-нибудь помочь тебе, дорогуша... Я ведь даже не
знаю, то ли это. Но звучит похоже. Думаю, вы, ребята, на правильном пути.
Адв: Прекрасно. Это лучшее направление, которое нам указали за два дня.
Мы расспрашивали всех людей в округе.
Лу:... Я могу сделать пару звонков и, черт возьми, полностью увериться
в том, что послала вас куда нужно,
Адв: Неужели?
Лу: Конечно, позвоню Аллену и спрошу его.
Адв: У-у-у, буду бесконечно признателен, если вы это сделаете.
Офиц: Когда поедете вниз по улице к "Тропикане", это не первая
бензоколонка, а вторая.
Лу: Там внизу будет большой указатель, справа от дороги - "Тропикана
Авеню". Поворачивайте направо, и когда доберетесь до "Парадайз", то еще
направо.
Адв: О'кей. Большое черное здание справа от "Парадайз", двадцать четыре
часа насилия в сутки...
Офиц: Видите, там "Тропикана", а прямо туда, вниз, Боулдер Хайвэй.
Дькис Ну, тогда до города оказывается достаточно далеко.
Офиц: Вот, где-то здесь рядом "Парадайз" разветвляется. Вон там
"Парадайз". А мы прямо здесь. Видите, а это Боулдер Хайвэй... и "Тропикана".
Лу: Да, еще не предупредила, что бармен там тоже плановой...
Адв: Да-а, вот это маршрут...
Лу: Вы будете довольны, что остановились здесь, мальчики.
Дьюк: Только если мы найдем ее.
Адв: Только если мы напишем о ней статью, и пробьем ее в печать.
Офиц: А почему бы вам не пройти внутрь и не посидеть немного?
Дькис Мы стараемся как можно больше находиться на солнце.
Адв: Она собирается позвонить, чтобы выяснить, где это?
Дьюк: Ага. О'кей, тогда давай зайдем внутрь.

ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА (продолж. ):
Пленки с записями последующей сцены оказалось невозможно
транскрибировать, из-за какой-то липкой жидкости, попавшей на головки. Тем
не менее, в чудовищно искаженных звуках присутствует некая определенная
последовательность, показывающая, что почти два часа спустя Доктор Дьюк и
его адвокат, наконец, нашли, той что осталось от "Старого Клуба Психиатров",
- огромные куски обожженного, потрескавшегося бетона на пустыре, поросшем
высокой травой. Владелец бензоколонки через дорогу сказал, что это место
"сгорело дотла около трех лет назад".


10.
Тяжкая обязанность доставить в аэропорт...
Уродливый перуанский флэшбек...
"Нет! Уже слишком поздно! Даже не пытайся! "

Мой адвокат свалил на рассвете. Мы почти опоздали на первый рейс в
Лос-Анджелес, потому что я не мог найти аэропорт. От отеля до него было
меньше получаса езды. Я был в этом уверен. И поэтому мы выехали из
"Фламинго" ровно в семь тридцать... однако по какой-то непонятной причине мы
не решились свернуть у светофора напротив "Тропиканы". Мы продолжали мчаться
вперед по фривэю, параллельно главной дороге, которая вела в аэропорт, но с
противоположной стороны от терминала... а срезать угол можно было, только
нарушив правила.
- Проклятие! Мы заблудились! - орал адвокат. - Что мы делаем на этой
богом забытой дороге? Аэропорт же там... там!
И он в истерике указывал на песчаную тундру.
- Не волнуйся. Я никогда еще не опаздывал на самолет, - и я заулыбался,
вспоминая дела давно минувшие.
- За исключением одного случая в Перу, - добавил я. - Уже покидал
страну, виза кончалась, но по обыкновению вернулся в бар поболтать с одним
Боливийским кокаиновым дилером... и вдруг услышал, как ни с того ни с сего
зашумели те большие 707 двигатели, и со всех ног помчался к самолету на
посадку. Дверь была прямо за двигателями, но они уже отогнали трап. Черт, да
эти "форсажи" поджарили бы меня как бекон... но башню снесло наглухо, и я в
отчаянии решил попасть на борт во что бы то ни стало.
- Полицейские в аэропорту видели, что я бегу, и сгрудились у терминала.
Я бежал, как скотина, прямо на них. Парень, что был со мной, верещал: "Нет!
Уже слишком поздно! Даже не пытайся! ". j
Я видел, что легавые поджидают меня, и немного притормозил, сделав вид,
будто передумал... Заметив, что они
расслабились, я резко рванул вперед и попытался пробежать прямо сквозь
строй этих мудаков.
Я засмеялся. - Господи! Это все равно как мчаться что есть мочи в
сортир, где полным - полно ящериц-ядозубов. Эти гондоны |чуть не убили меня.
Все, что я помню, это как на меня paзом накинулись со всех сторон пять или
шесть падл с дубинками, и множество визгливых голосов вокруг: "Нет! Нет! Это
самоубийство! Остановись, сумасшедший гринго! ".
- Через два часа я очнулся в баре в центре Лимы. Они бросили меня
валяться на одном из тех кожаных диванов в форме полумесяца, в кабинете. Мой
багаж был свален в кучу на полу рядом со мной. Никто его не трогал... так
что я провалился обратно в сон, и на следующее утро вылетел первым же
самолетом.
Мой адвокат пропустил половину рассказа мимо ушей.
- Слушай, - сказал он. - Мне очень хочется услышать побольше о твоих
приключениях в Перу, но не сейчас, когда меня заботит только, как свернуть
с этого чертового шоссе.
Мы неслись на приличной скорости. Я искал хоть какой-то поворот,
какую-нибудь боковую дорогу или пусть даже тропинку, по которой можно
прорваться через взлетно-посадочную полосу к терминалу. Мы проехали пять
миль от последнего светофора - времени развернуться и мчаться обратно уже не
было.
Оставался единственный путь, чтобы успеть вовремя. Я затормозил и
осторожно перевалил на "Ките" через поросший травой ров между двумя полосами
фривэя. Кювет был слишком глубок для лобовой атаки, и пришлось взять под
углом. "Кит" чуть не застрял, но я продолжал жать на педаль газа, и мы
все-таки выбрались на противоположную сторону, пулей вылетев на встречную
трассу. К счастью, она была пуста. Наша тачка вылезла из кювета, как
взмывающий в небо гидроплан... проскочив фривэй, погнали прямо в кактусовые
заросли на другой стороне. Припоминаю, что мы снесли по пути какую-то сетку
и протащили ее несколько сот ярдов, но к тому времени, как выбрались на
взлетно-посадочную полосу, ситуация была уже под контролем... выжимая
шестьдесят миль в час на первой передаче, мы ломанулись вперед, не обращая
внимания на то, что наш пробег к терминалу мог теперь не заметить только
слепой.
Единственное беспокойство мне доставляла вероятность того, что нас
может раздавить, как тараканов, первый же ДС-8, идущий на посадку, чье
приближение мы даже не заметим, пока он не окажется прямо над нами. "Видят
ли они нас с вышки? " - задавал я себе вопрос. Скорей всего да, но к чему
волноваться? Я уже сжег за собой все мосты. Поворачивать сейчас было
бессмысленно.
Мой адвокат вцепился обеими руками в приборную доску. В его глазах
блуждал страх, лицо посерело. И я чувствовал: внутри него все похолодело
из-за этого рискового хода, но мы так быстро мчались через фривэй, кактусы и
взлетно-посадочную полосу, что, полагаю, он понимал наше положение-
рассуждать о разумности этого решения надо было раньше; все уже сделано, и
нашей единственной надеждой было теперь вовремя добраться до посадочной
площадки.
Я взглянул на свой похожий на череп "Аккатрон", и увидел, что до взлета
осталось три минуты и пятнадцать секунд. "Времени полно, - сказал я. - Держи
наготове свое барахло. Высажу тебя прямо у самолета". В 1000 ярдах от нас
замаячили красно-серебристые очертания лайнера... и к тому моменту мы уже
неслись по мягкому асфальту, миновав посадочную полосу.
- Нет! - закричал он. - Я не смогу выйти из машины! Они распнут меня.
Придется взять вину на себя.
- Дудки, - отозвался я. - Просто скажи им, что ловил тачку в аэропорт,
и я тебя подобрал. Ты никогда меня раньше не видел. Черт, да в этом городе
полно белых Кадиллаков с откидным верхом... и я планирую промчаться мимо них
так быстро, что они даже мельком не увидят эти проклятые номера.
Мы приближались к самолету. Я видел поднимающихся на борт пассажиров,
но пока нас никто не заметил... мы вырвались из ниоткуда, а появление с той
стороны ни у кого в голове не укладывалось.
- Ты готов? - спросил я.
Адвокат застонал.
- Ладно, почему бы и нет? Только, ради бога, давай сделаем это быстро!
Он окинул взглядом посадочную площадку и ткнул пальцем:
- Вон туда! Выбрось меня рядом: с тем большим фургоном. Просто заверни
за него... и я выпрыгну там, где они не смогут меня увидеть, а ты сразу
смотаещься.
Я кивнул. До этого все щло, как по маслу. Никаких признаков тревоги или
пoгoни. Я бы удивился, если такие вещи в Вегасе случаются сплошь и рядом -
тачки с: опаздывающими пассажирами отчаянно прорываются через
взлетно-посадочную полосу, и выбрасывают Самоанцев с бешеными глазами,
которые, размахивая холщовыми сумками, вскакивают в самолет в: последнюю
секунду, и с ревом моторов взмывают вверх в восходящее солнце.
"Может. и так, - подумал я. - Возможно, в Вегасе это самое обычное
дело, как зубы почистить... "
Я заехал за фургон и затормозил, только чтобы он успел выпрыгнуть.
- И не позволяй этим свиньям над собой измываться, - проорал я ему
вдогонку. - Помни, если; у тебя будут напряги, ты всегда можещь прислать
телеграмму Правильным Людям.
Он усмехнулся.
- Ну да-а-а... Объясняя мою позицию. Какой-то говнюк однажды написал об
этом поэму. Это, наверное, хороший совет, если у тебя дерьмо вместо мозгов.
И он махнул мне рукой на прощание.
- И тебе того же, - сказал я, трогаясь прочь. Еще раньше я заметил
разрыв в. высоченном проволочном ограждении - и сейчас на мал рй скорости
направил туда "Кита". Меня никто не преследовал. Я не мог этого понять.
Глянул в зеркальце и увидел своего адвоката, карабкающегося в самолет...
никакой борьбы... никаких скандалов... я промчался через ворота и
растворился в утреннем потоке машин на Парадайз Роуд.
Я быстро свернул направо к Расселу, затем налево к Мэрилэнд Парквэй...
и неожиданно, терзаемый похотливой анонимностью, проехал через кэмпус
Университета Лас-Вегаса... никакого напряжения на этих лицах. Я остановился
на красный свет, и на мгновение потерялся в солнечном сиянии плоти на
пешеходной дорожке: ласкающие взгляд выразительные бедра, красные мини-юбки,
спелые молодые соски, блузы без рукавов, длинные светлые волосы, розовые
губы и голубые глаза - все отличительные черты пугающе невинной культуры.
Я уж было собрался окончательно здесь зависнуть и начать страстно
бормотать похабные заклинания: "Эй, Сладенькая, давай оторвемся вместе...
Прыгай в этот охуенный Кадди, и мы помчимся прямо в мой номер во "Фламинго",
накачаемся эфиром и устроим дикую живот ную оргию в моем частном,
почковидном басеейне... "
"И мы как пить дать устроим", - думал я. Но к тому времени я проехал
уже далеко по парквэю; сбавив скорость на левом повороте к Фламинго Роуд.
Назад, в отель -- критически надо всем поразмыслить. Было очевидно, как ни
крути, что я нарывался, прямо-таки опрашивался на неприятности, и подверг
свою удачу еще большим испытаниям. Я нарушил все правила, по которым жил
Лас-Вегас, - ; кинул местных, оскорбил туристов, затерроризировал служащих.
И сейчас, чувствовал я, остается лишь надеяться, что мы дошли с нашими
выходками до такой крайности, что никто из тех, кто способен занести над
нами карающий меч правосудия, просто не сможет во все это поверить. Особенно
с тех пор, как мы вписались на Полицейскую Конференцию. Когда: ты
отрываешься по полной программе в этом городе, не трать время на дешевую
хуету и oмелкое хулиганство. Играй по-крупному. Тяни сразу на махровую
уголовщину.
Ментальность Лас-Вегаса настолько чудовищно атавистична, что зачастую
настоящее крупное преступление остаЈтся незамеченным. Один из моих соседей
недавно отсидел неделю в тюрьме Вегаса за "бродяжничество". Ему около
двадцати: длинные волосы, джинсовая куртка, рюкзак - как с картинки сошедший
бродяга, архетипичный Дорожный Персонаж. И абсолютно безвредный. Он просто
шатался по стране в поисках того же, на что мы, как полагали, подсели. в
Шестидесятые, - типа кислотного полета Боба Циммермана в самом начале
карьеры.
Во время путешествия из Чикаго в Лос-Анджелес ему стало вдруг любопытно
посмотреть Лас-Вегас, и он решился туда заехать. Просто проезжая мимо,
слоняясь по улицам и рассматривая вывески на Бульваре.... Никакой спешки, да
и к чему торопиться? Он стоял на углу рядом с "Цирк-Цирком", медитируя на
разноцветный фонтан, когда рядом остановилась полицейская тачка.
Он и пикнуть не успел. Прямо в тюрьму. Никаких телефонных звонков, ни
адвоката, ни обвинений. "Они запихнули меня в машину и отвезли в участок, -
рассказывал он. - Завели в большую переполненную комнату и приказали снять
до регистрации с себя всю одежду. Я стоял напротив высоченной стойки, в
шесть футов, наверное, за которой сидел легавый, смотревший на меня, как
судья на еретика в средневековье.
В комнате было много людей- Может быть, около дюжины заключенных: вдвое
больше легавых и около десятка женщин-полицейских. Ты должен был выйти на
середину комнаты, выложить все из карманов, положить на стол и раздеться
догола - и все на тебя глазели.
У меня с собой оказалось только двадцать баксов, а штраф за
бродяжничество - двадцать пять, так что они отправили меня на скамью с теми,
кого отправляли в камеру. Никто не терзал меня вопросами. Вся процедура
напоминала конвейер.
Прямо передо мной были двое волосатых. Кислотные люди. Их тоже загребли
за бродяжничество. Но когда они начали выгребать деньги из карманов, вся
комната охуела. У них на двоих было 130, 000 долларов, большая часть
крупными купюрами. Легавые не могли в это поверить. А те парни, оба голые,
просто доставали пачки и сваливали их на стол в каком-то исступлении, не
говоря ничего.
Легавые обезумели, когда они увидели все эти деньги. Они начали
шептаться друг с другом: "черт, у них не было никакой возможности повинтить
этих ребят за "бродяжничество", - злорадно засмеялся он. - Так что они
пришили им "подозрение в уклонении от уплаты налогов".
- Нас всех отправили в камеру, и те два парня чуть не спятили... Они,
разумеется, были дилерами, и весь свой товар заныкали в номере отеля - так
что им надо было выбираться, пока легавые не выяснили, где они остановились.
Они предложили одному из охранников сотню баксов, чтобы тот отправился
поискать лучшего адвоката в городе... и через двадцать минут такой адвокат
примчался в участок, вопя о habeas corpus - о неприкосновенности личности, и
о всяком подобном дерьме... Черт, я сам пытался поговорить с ним, но у того
хлыща была одна извилина в мозгу. Я сказал, что смогу внести залог и даже
заплатить ему, если они позволят мне позвонить моему отцу в Чикаго, но он
был слишком занят, обхаживая тех дилеров. Через два часа адвокат вернулся с
охранником и сказал: "Пошли". И они выбрались. Один из парней сказал мне,
пока они ждали, что они попали на 30 000 долларов... И я врубался, что так
оно и было, но какого черта? Это дешево, по сравнению с тем, что могло
случиться, если бы они не откупились.
В конце концов они разрешили послать телеграмму моему старику, и он
выслал мне 125 баксов... но это заняло семь или восемь дней; не могу точно
сказать, сколько я там провел, потому чти в той камере не было окон, а
кормили они нас каждые двенадцать часов... ты теряешь чувство
времени, когда не можешь видеть солнце.
В каждой камере было по 75 человек - большие комнаты с парашей прямо
посредине. Когда ты заходил внутрь, тебе выдавали соломенный тюфяк, и ты мог
спать, где захочешь. Парень, оказавшийся рядом со мной, провел здесь
тридцать лет за ограбление бензоколонки.
Когда наконец меня выпустили, полицейский за стойкой вытащил ещЈ 25
баксов из того, что прислал отец, - сверх той суммы штрафа, которую я уже
внес за бродяжничество. Что я мог сказать? Легавый просто взял их. Затем он
выдал оставшиеся 75 долларов и сказал, что такси ждет меня снаружи и
доставит прямо в аэропорт... а когда я забрался в машину, водитель сказал:
"Едем без остановок, дружок, и тебе лучше не дергаться, пока не доедем до
терминала".
Я не пошевелил и пальцем, черт возьми. Он бы пристрелил меняй Я был в
этом уверен. И пошел прямо на самолет, никому не сказав ни слова, пока не
понял, что мы покинули Неваду. Старый, это именно то самое место, куда я
никогда не вернусь.

3.
Отмороженная Люси...
"Зубы как бейсбольные мячи, глаза как сгустки огня"

Я дал свою сумку суетливо подбежавшему Мальчику и попросил его принести
кварту "Дикого Индюка", два пятерика "Бакарди Аньехо" с бочонком, полным
льда.
Наш номер был в самом отдаленном крыле "Фламинго". Это место - не
просто отель: это нечто вроде громадного, щедро финансируемого "Клуба
Плейбой" в центре пустыни. Это нечто с девятью отдельными зданиями,
связанными пешеходными дорожками и бассейнами - огромный комплекс,
начиненный лабиринтом автостоянок и подъездных аллей. Путь от стойки
регистрации до дальнего крыла, где нам отвели номер, занял у меня около
двадцати минут.
Я собирался зайти в номер, принять бухло и доставленный багаж, покурить
мой последний большой кусок Сингапурского Серого, посмотреть Уолтера
Кронкайта и дождаться прибытия моего адвоката. Мне нужна была эта передышка,
момент спокойствия и безопасности, до того как мы займемся Наркотической
Конференцией. Это мероприятие довольно здорово отличалось от "Минт 400".
Последняя была тусовкой наблюдателей, а для первой требовалось участие - и
особая установка: на "Минт 400" мы имели дело изначательно с людьми
симпатичными, и если там наше поведение было просто непристойным и
возмутительным... что ж, оставалось только определить степень виновности.
Но на этот раз само наше непосредственное присутствие является личным
оскорблением и надругательством над святая святых. Мы будем обманным путем
посещать конференцию и иметь с самого начала дело, с толпой, созванной для
выполнения поставленной государством задачи - отправить всех нам подобных в
тюрьму. Мы представляли из себя Угрозу, не скрытую под фальшивыми и
лицемерными масками, - очевидными даже для олигофренов наркозлоумышленниками
с вопиющим пакостным представлением, которое мы намеревались пробивать до
последнего... Не доказывая какую-либо конечную общественную точку зрения...
и не издеваясь над чем-либо сознательно: в основном, это был вопрос образа
жизни, чувства ответственности и даже долга. Если Свиньи собрались со всей
страны в Вегас на Нарко-Конференцию высшего уровня, то мы остро чувствовали,
что Наркокультура тоже должна быть там представлена.
А забирая еще выше - я уже так долго был без башни, что присутствие на
такой тусовке выглядело вполне логично. Учитывая все обстоятельства, я
чувствовал, что полностью запутался в сетях собственной кармы.
По крайней мере, я так считал, пока не добрался до большой серой двери
в Мини-Люкс 1150 в Дальнем Крыле. Я вставил ключ в шарообразную ручку двери,
распахнул ее, думая: "Ох, наконец-то я дома! "... но дверь уперлась во
что-то мягкое, тотчас же определенное мною как человеческая плоть: девушки
неопределенного возраста с лицом, телом и фигурой Питбуля. Она была одета в
бесформенную, безобразную голубую сорочку, и в ее глазах царила злоба...
Каким-то образом я понял, что попал по адресу. Мне бы хотелось думать
по-другому, но вибрации были безнадежно правильными.... И она, похоже, это
тоже понимала, потому что она не сделала никакой попытки остановить меня,
когда я проскользнул мимо нее в номер. Я бросил свою кожаную сумку на одну
из кроватей и огляделся вокруг, ища того, кого я ожидал увидеть... моего
адвоката... стоящего совершенно голым в ванной комнате с самодовольной тупой
усмешкой обдолбанного человека., - Дегенерировавшая свинья, - пробормотал я.
- Безнадежный случай, - сказал он, указывая на девушку-бульдога. - Это
Люси, - он неловко засмеялся. - Ну ты знаешь: как Люси в небесах с
Алмазами...
Я кивнул Люси, с явной злобой пожиравшей меня глазами. Я несомненно
казался ей каким-то врагом, неким уродливым вторжением в ее мирок... и это
было ясно по тому, как она расхаживала по комнате - очень возбужденно,
мускулы ног напряжены, - как она оценивала меня взглядом. Из девицы так и
перло насилие, и сомневаться в этом не приходилось. Даже мой адвокат обратил
внимание.,.
"Люси! - резко бросил он ей. - Люси! Успокойся, черт тебя возьми!
Помни, что случилось в аэропорту... Не надо этого больше, о'кей? " - он
нервно улыбнулся ей. У нее был взгляд хищного зверя, только что попавшего в
яму-ловушку, покрытую древесными опилками, и собиравшегося дорого отдать
свою жизнь...
- Люси... Это мой клиент; это мистер Дьюк, знаменитый журналист. Он
платит за этот номер, Люси. Он на нашей стороне.
Она ничего не сказала. Я заметил, что она совершенно не владеет собой.
Здоровые бабские плечи, подбородок - как у Оскара Бонавены. Я сел на кровать
и небрежно пошарил в своей сумке, нащупывая рукой газовый баллончик Мэйс...
И когда почувствовал свой большой палец на кнопке "Пуск", меня охватило
желание резким движением выхватить эту штуковину и припудрить ей носик - из
общих соображений: я отчаянно хотел мира, покоя, уюта. Последнее, что я
хотел, - иметь схватку со смертельным исходом в моем гостиничном номере с
каким-то монстром, взбесившимся от наркотиков и гормонального психоза.
Мой адвокат, судя по всему, это понял; он знал, почему моя рука
оказалась в сумке.
- Нет! - закричал он. - Не здесь! Мы должны выйти!
Я пожал плечами. Он удолбан. Это очевидно. Так же, как и Люси. Ее глаза
были бредовыми и сумасшедшими. Она пялилась на меня так, как если бы я
оказался тем. кто может вытащить ее из беспомощного состояния, до того, как
жизнь сможет вернуться в любую хуйню, которую она считает нормальной.
Мой адвокат лениво подошел к Люси и положил свою руку ей на плечо:
"Мистер Дьюк - мой друг, - сказал он нежно. -- Он любит художников. Давай
покажем ему твои рисунки".
И тут я впервые заметил, что номер завален живописью - может быть,
сорок или пятьдесят портретов, некоторые из них сделаны маслом, некоторые
углем, все более или менее одного размера. И на всех одно и то же лицо. Они
были расставлены повсюду. Лицо было смутно знакомым, но я никак не мог
сосредоточиться. Девушка с широким ртом, большим носом и подозрительно
блестящими глазами - демонически чувственное лицо; образец надуманного,
неуклюжего драматического исполнения, который можно найти в спальнях молодых
девушек из артколледжей, помешанных на лошадях.
- Люси рисует портреты Барбры Стрейзанд, - объяснил мой адвокат. - Она
- художник, прямо из Монтаны... - Он повернулся к девушке: "Как называется
город, в котором ты живешь? ". Она посмотрела на него, потом на меня, затем
снова на моего адвоката, помолчала и ответила; "Калиспел. Это на север надо
ехать. А вот эти я нарисовала с телевизора".
Мой адвокат нетерпеливо кивнул: "Фантастика. Она проделала весь этот
путь просто для того, чтобы подарить все эти портреты Барбре. Мы собираемся
сегодня вечером отправиться в отель "Американа" и встретиться с ней за
кулисами".
Люси застенчиво улыбнулась. В ней не было больше враждебности. Я
опустил газовый баллончик и поднялся. У нас на руках, безусловно, была
серьезная проблема. У меня в голове не укладывалось: найти моего адвоката,
закинутого кислотой и ввергнутого в какое-то противоестественное ухаживание
за девицей.
- Ладно, - сказал я. - Думаю, что они уже загнали сюда машину. Давай
заберем наше барахло из багажника.
Адвокат рьяно закивал головой: "Абсолютно, давай заберем барахло". Он
улыбнулся Люси: "Мы скоро вернемся. Не подходи к телефону, если кто
позвонит".
Та расплылась в нелепой улыбке и сделала одним пальцем знак Одержимых
Иисусом. "Да хранит вас Господь", - сказала она.
Мой адвокат натянул на себя рассчитанные на слона штаны, матово-черную
рубашку, и мы выскочили из комнаты. Я видел, что он начинает постигать всю
степень опасности, свалившейся на нас, но потакать ему решительно отказался.
- Ну... - протянул я. - Каковы твой планы?
- Планы?
Мы ждали лифта.
Люси, - сказал я.
Адвокат пару раз тряхнул головой, изо всех сил пытаясь уловить суть
вопроса.
- Вот дерьмо, - произнес он наконец. - Я встретился с ней в самолете, и
у меня была с собой вся эта кислота. - он пожал плечами. - Ну ты знаешь, те
маленькие голубые таблетки. Господи, да она помешана на религии. Сбегает из
дома уже в пятый раз за шесть месяцев. Чудовищно. Я дал ей облатку, прежде
чем понял... Черт, она даже не пила никогда!
- Да ну... вероятно, это сработает. Мы можем держать ее бухой или под
кайфом и торговать ее задницей на этом наркоконвенте.
Он уставился на меня.
- Она отлично подходит для такой роли, - продолжал я. - Эти легавые
будут давать пятьдесят баксов с рыла, чтобы сначала избить ее до покорности,
а потом устроить ей "трамвай". Мы можем поместить ее в один из тех мотелей
на глухих улицах, развесить повсюду в номере портреты Иисуса, а затем
напустить на нее всех этих свиней... Черт, она сильная, она все выдержит.;
Его лицо жутко задергалось. Мы находились уже в лифте, опускаясь в
холл.
- Господи Иисусе, - пробормотал он. - Я знал, что ты болен, но никогда
не думал, что на самом деле услышу от тебя такое.
Он выглядел потрясенным.
Я рассмеялся.
- Чистая экономика. Эта девушка ниспослана Богом! - я одарил его
настоящей улыбкой Хэмфри Богарта, обнажив все 32 зуба... - Блядь, да наши
финансы поют романсы! И неожиданно ты цепляешь какую-то мускулистую
придурочную телку, с помощью которой мы можем делать штуку в день.
- Нет! - закричал он. - Прекрати так говорить! - дверь лифта открылась,
и мы зашагали по направлению к стоянке.
- По моим подсчетам, она сможет обслужить четырех за раз. Боже, да если
мы будем держать ее все время под кислотой, то это больше, чем две штуки в
день: может, три.
- Гнусный ублюдок! - брызгая слюной, завопил Он. - Да я тебе проломлю
твою сраную черепушку!
Он косился на меня, прикрыв от солнца глаза. Я вычислил "Кита" за
пятьдесят шагов от двери.
- А вот и тачка, - сказал я, - Не так плохо для сутенера...
Адвокат застонал. На его лице отражалась мучительная борьба, которую он
вел в своем мозгу со спорадическими кислотными вспышками: жуткие волны
болезненного напряжения, сопровождаемые общим замешательством! Когда я
открыл багажник "Кита", чтобы достать сумки, он рассвирепел:
- Какого черта ты здесь делаешь? - зарычал он. - Это не машина Люси.
- Знаю, - ответил я. - Это мой багаж.
- Да на хуй его, - заорал он. - То, что я адвокат хренов, вовсе не
означает, что ты можешь слоняться по стоянке и тырить вещи прямо в моем
присутствии! - он сделал шаг назад. -- Что за хуйня с тобой стряслась? Нам
не удастся отпереться от такого обвинения.

После продолжительного препирательства мы вернулись обратно в номер и
попытались серьезно поговорить с Люси. Я чувствовал себя как Наци, но это
необходимо было сделать. Она не подходила нам - во всяком случае, не в этой
двусмысленной ситуации. Очень плохо, если она действительно окажется той,
кто она есть, - странной молодой девушкой в судорогах кошмарного
психотического опыта, - но меня еще больше беспокоило предчувствие того, что
она сможет через несколько часов оказаться достаточно вменяемой и в
неистовой ярости, завязанной на Иисусе, начнет копаться в своих туманных
воспоминаниях, как ее подцепил и совратил в Международном аэропорту
Лос-Анджелеса некий жестокий Самоанец, накачал ее ликером и ЛСД, а потом
затащил ее в номер отеля Вегаса и безжалостно осквернил каждое отверстие на
ее теле своим трепещущим необрезанным членом.
У меня было страшное видение Люси, которая вламывается в гримерку
Барбры Стрейзанд и выкладывает ей свою брутальную поучительную историю. Что
покончит с нами. Они выследят нас и, поймав с поличным, скорее всего
кастрируют...
Я объяснил все это моему адвокату, расплакавшемуся от мысли, что
придется отделаться от Люси. Она все еще была в глухой отключке, и я
чувствовал: единственно возможным решением будет отправить ее из Фламинго
как можно дальше, пока она не успела прийти в себя и вспомнить, где она была
и что с ней произошло.
Люси, пока мы спорили, сидела на тахте; делая угольным карандашом
уродливый рисунок Барбры Стрейзанд. На этот раз по памяти. Это было
изображение в фас: зубы - как бейсбольные мячи и глаза - как сгустки огня.
Полнейший напряг этой ситуации заставил меня нервничать. Эта девочка
была ходячей бомбой замедленного действия. Бог его знает, что она могла
прямо сейчас натворить со всей этой бьющей через край энергией, если бы она
не занималась наброском этого отвратного скетча. И что она соберется
сделать, когда придет в себя: достаточно прочитать "The Vegas Visitor",
который я притащил, и выяснить, что выступление Стрейзанд не ожидается в
"Амерйкане" в ближайшие три недели?
Мой адвокат наконец согласился, что Люси должна наспокинуть.
Перспектива получить приговор по Закону Мэнка, за которым последует
процедура исключения из корпорации адвокатов и потеря всех средств к
существованию, сыграла для него решающую роль. В глазах федерального суда
это была гнусная уголовщина. Особенно если ее совершил Самоанский монстроид,
встретившийся лицом к лицус типичным белым судом присяжных из среднего
класса вЮжной Калифорнии.
- Они могут пришить тебе еще похищение, -- убеждал я его. - Прямой путь
в газовую камеру, как в деле Чессмэна. И, даже если удастся это
опровергнуть, они пошлют тебя назад в Неваду за изнасилование и
Консенсуальную содомию.
- Нет! - кричал он. - Мне жаль эту девочку, и я хочу помочь ей!
Я улыбнулся.?
- Это то, что говорил Толстый Арбэкль, и ты знаешь, что они с ним
сделали.
- Кто?
- Неважно. Просто представь себе картину: ты говоришь присяжным, что ты
пытался помочь этой бедной девочке, дав ей ЛСД, а затем заманив в Вегас для
своих злодейских, в чем мать родила, телодвижений в жопу.
Он печально покачал головой.
- Ты прав. Они, вероятно, сожгут меня заживо у позорного столба... Или
предадут огню прямо на скамье подсудимых. Блядь, вот и пытайся кому-нибудь
помочь в наши дни...
Мы уговорили Люси спуститься к машине, сказав ей, что пришло время
"ехать встречаться с Барброй". У нас не было никаких проблем в том, чтобы
убедить ее забрать с собой все рисунки, но она никак не могла понять; зачем
мой адвокат захотел взять ее чемодан. "Я не хочу смутить еЈ, - протестовала
она. - Она будет думать, что я пытаюсь навязаться к ней в гости или еще
что-нибудь в этом роде".
- Нет, она не такая, - быстро сказал я...
Но это было все, что я мог сообразить. Я чувствовал себя как Мартин
Борман. Что произойдет с этой бедной идиотиной, когда мы от нее избавимся?
Тюрьма? Проституция? Что бы сказал в этой ситуации Доктор Дарвин?
(Естественный, как его... Отброс? Какое правильное слово? Рассматривал ли
Дарвин идею временной непригодности? Липа "временного помешательства"? Мог
бы Доктор отвести в своей теории место для такой штуки, как ЛСД? )
Все это, конечно, академично. Люси зависла над нами дамокловым мечом,
который вполне мог бы рубануть по нашим шеям. Другого выбора у нас абсолютно
не было, -- оставалось только бросить ее на произвол судьбы и надеяться, что
память у нее ебнулась. Впрочем, некоторые кислотные жертвы - особенно
психованные монголоиды - имеют странную, известную идиотской науке
склонность вспоминать случайные детали, и ничего больше. Возможно, что Люси
проведет еще два дня в тисках полной амнезии, а затем выскочит из нее, не
помня ничего, кроме нашего гостиничного номера во "Фламинго"...
Я подумал об этом... Но оставалось все-таки одно - увезти Люси в
пустыню и скормить ее останки ящерицам. К такому я не был готов; пожалуй,
подобный вариант был несколько тяжеловат для той хуйни, которую мы пытались
обезопасить. Для моего адвоката. К этому все и сводилось. Так что проблема
заключалась в том, чтобы выработать золотую середину и направить Люси в том
направлении, где она не захочет взяться за ум и спровоцировать роковой
ответный удар.
Деньги у нее были. Мой адвокат убедился в этом. "По меньшей мере 200
долларов, - сообщил он. - И мы всегда можем позвонить легавым в Монтану, где
она живет, и сдать ее".
Я не горел желанием это делать. "Послать ее на фиг в Вегасе нехорошо,
но передать ее властям будет еще хуже", - чувствовал я... В любом случае не
обсуждается. Не сейчас. "Какой же ты чертов монстр, оказывается? - заметил
я. - Сначала похитил девочку, затем изнасиловал, и сейчас ты хочешь
отправить ее за решетку".
Он пожал плечами: "Просто мне пришло в голову, что у нее нет
свидетелей. Все, что она скажет о нас, будет совершенно неубедительно".
- О нас? - переспросил я.
Он удивленно воззрился на меня. Я видел, что его мозги прочищаются.
Кислота почти полностью отпустила. Это означало, что Люси тоже, по
возможности, скоро оклемается. Пора рубить концы.
Люси ожидала нас в машине, слушая радио с шалой улыбкой на лице. Мы
стояли от нее в десяти ярдах. Если кто-нибудь видел нас со стороны, то,
наверное, предположил, что мы ведем какой-то омерзительный, беспредельный
спор относительно того, у кого "права на девочку". Обычная сцена для
автостоянки в Вегасе.
Наконец мы решили, забронировать ей номер в "Американе". Мой адвокат
гуляючи подошел к машине и выяснил под каким-то предлогом ее фамилию, а
затем я заскочил внутрь и позвонил в отель, сказав, что я ее дядя и хочу,
чтобы с ней обращались очень бережно и предупредительно, потому что она
художник, и поэтому выглядит немного нервной, раздраженной и легко
возбудимой. Гостиничный клерк заверил меняете они окажут ей должное
внимание.
Затем мы довезли ее до аэропорта, сказав, что мы собираемся обменять
"Белого Кита" на шестисотый "Мерседес", и мой адвокат поведшее в холл со
всем барахлом. Люси по-прежнему находилась в прострации и невнятно
бормотала, когда он волок ее за собой. Я заехал за угол и стал ждать.
Спустя десять минут он вразвалку дошел до машины и забрался внутрь.
"Трогайся медленно, - сказал адвокат, - Не привлекай внимания".
Когда мы выбрались на Бульвар Лас-Вегаса, он рассказал, что дал одному
из носильщиков в аэропорту 10 баксов - проследить,, как его пьяная подружка
доберется до "Американы", где у неЈ забронирован номер.
- Я сказал ему, чтобы он убедился, что она туда действительно
добралась, - пояснил он.
- Думаешь, доберется?
Он кивнул.
- Чувак сказал, что еще за пять долларов, которые я ему дал, он оплатит
проезд и попросит таксиста развлекать ее всякими анекдотами. Я втюхал ему,
что у меня неотложное важное дело, но я прибуду туда через час - и если эта
девочка не будет зарегистрирована, я вернусь в аэропорт и вырву ему легкие.
- Это хорошо, - сказал я. - В таком городе трудно щеголять утонченными
манерами.
Он усмехнулся.
- Как твой адвокат я советую, тебе сообщить, куда ты подевал чертов
мескалин.
Я подъехал к тротуару. Саквояж был в багажнике. Он вытащил две пилюли,
и мы съели по одной - солнце опускалось за поросшие кустарником холмы на
северо-западе города- По радио доносилась хорошая мелодия Кристофферсона. Мы
проехали назад в город сквозь теплые сумерки, расслабившись на красных
кожаных сиденьях нашего электрического белого "Коупа да Вилле".
- Может, отдохнем сегодня вечером, -- . предложил я, как только мы
пронеслись мимо "Тропиканы".
- Правильно, - сказал он. - Давай найдем хороший ресторан с дарами моря
и отведаем немного красной рыбы. Меня гложет сильнейшая тоска по красной
рыбе.
Я согласился.
- Но сначала мы должны вернуться в отель и освоиться на новом месте. На
скорую руку искупаемся и выпьем немного рома.
Он кивнул, откинувшись назад на сиденье и уставившись в небо. Ночь
опускалась в замедленном темпе.

4.
Никакого спасения дегенератам...
Порицание кровожадного джанки

Мы миновали стоянку во "Фламинго" и проехали вдоль задней стены, через
лабиринт, к нашему крылу. Никаких проблем с парковкой, никаких неприятностей
в лифте, и в номере, когда мы зашли, стояла мертвая тишина: полумрак, мирная
идиллия, высокие гладкие стены, окна, выходившие на лужайку с подстриженной
травой и бассейн.
Признаки жизни в комнате подавал лишь красный мигающий свет на
индикаторе сообщений. "Наверное, обслуга номеров, - предположил я. - Заказал
немного льда и выпивки. Думаю, что их приносили, пока нас не было".
Мой адвокат всплеснул руками. "У нас и так этого добра полным-полно, -
сказал он. - Но мы могли бы получить еще больше. Да, черт возьми, скажи им,
чтобы присылали".
Я поднял трубку телефона и связался с администратором. "Что за
сообщение? - спросил я. - Тут мигает огонек индикатора".
Клерк, похоже, замешкался. Я слышал шелест бумаг.
- Ах да, - сказал он, наконец. - Мистер Дьюк? Да, для вас есть два
сообщения. Первое: "Добро пожаловать в Лас-Вегас, от Национальной Ассоциации
Окружных Прокуроров".
- Прекрасно, - сказал я.
- ... и еще одно, - продолжил он. - Позвоните Люси в "Американу", номер
1600.
- Что?
Он повторил сообщение. Ошибки не было.
- Вот дерьмо! - пробормотал я.
- Прошу прощения? - переспросил клерк.
Я бросил трубку.
Мой адвокат снова осуществлял в ванной Большой Проблев. Я вышел на
балкон и уставился на бассейн, эту почкообразную плоскость яркой воды,
мерцавшей под нашим номером. Я чувствовал себя как Отелло. Я успел провести
в этом городе всего несколько часов, а мы уже положили основу классической
трагедии. Герой был обречен, он только что посеял семена своего собственного
падения....
Но кто был Героем этой похабной драмы? Я отвернулся от бассейна и
встретился лицом к лицу со своим адвокатом, выползшим из ванны и обтирающим
свой рот полотенцем. Его глаза были стеклянными, прозрачными как хрусталь.
- Этот проклятый мескалин, - промычал он. - Какого хуя они не могут
делать его не таким чистым? Может быть, смешать его с "Роллейдс" или еще
чем-нибудь?
Отелло закидывался Драмамином, - сказал я.
Он кивнул, обернув полотенце вокруг своей шеи, и потянулся включить
телевизор.
- Да-а, я слышал об этих лекарствах. Твой парень, Толстый Арбэкль
использовал оливковое масло.
- Звонила Люси,; - сказал я.
- Что? - он заметно дернулся, как простреленное навылет животное.
- Я только что получил сообщение от администратора. Она в "Американе",
номер 1600... и хочет, чтобы мы позвонили.
Он уставился на меня... И тут же зазвонил телефон.
Меня словно электрическим током прошило, но я взял трубку. Прятаться
бесполезно. Она нашла нас, и этого было достаточно.
- Алло, - сказал я.
Снова гостиничный клерк из обслуги номеров.
- Мистер Дьюк?
- Да.
- Здравствуйте, мистер Дьюк. Сожалею, наш разговор прервался минуту
назад... но я полагал, что должен позвонить снова, потому что у меня
возникли кое-какие сомнения...
- Что? - я почувствовал, как над нами сгущаются тучи. Этот мудак
собирался меня чем-то ошеломить. Что же эта сумасшедшая сука ему наплела? Я
пытался сохранять хладнокровие.
- Мы смотрим эти проклятые новости! - завопил я. - Какого хрена вы мне
мешаете, вашу мать? Молчание.
- Чего вам надо? Где чертов лед, который я заказывал? Где выпивка?
Здесь война происходит, парень! Здесь людей убивают!
- Убивают? - он почти прошептал это слово.
- Во Вьетнаме! - орал я. - По этому проклятому телевизору!
- О... да... да..., - залепетал он. - Эта ужасная война. Когда же она
кончится?
- Скажите мне, - сказал я спокойно. - Чего вы хотите?
- Ах да, - спохватился он, возвращаясь к своему обычному тону
гостиничного администратора. - Я считаю своим долгом сказать вам... потому
что знаю, что вы находитесь здесь на полицейском съезде... Голос женщины,
оставившей это сообщение для вас, звучал очень встревоженно.
Он помолчал мгновение, но я ничего не сказал.
- Я думаю, вы должны это знать...
- Что вы ей сказали? - спросил я.
- Ничего. Абсолютно ничего, мистер Дьюк. Я просто принял сообщение. -
Он сделал паузу. - Но говорить с этой женщиной было не так просто. Она
была... как бы это сказать... слишком нервной. Полагаю, что она плакала.
- Плакала? - мой мозг заклинило. Я не мог думать. Меня накрыло. -
Почему она плакала?
- Ну... ох... она не сказала, мистер Дьюк. Но с того момента, как я
узнал, чем вы занимаетесь, я подумал...
- Понимаю, - быстро сказал я. - Послушайте, вы должны очень вежливо
обращаться с этой женщиной, если она позвонит снова. Она - предмет нашего
изучения, - я чувствовал, что меня понесло: слова приходили легко и.
просто.
- Она практически безобидна, конечно... не будет никаких
неприятностей... Эта женщина приняла лауданум - подконтрольный эксперимент,
но я подозреваю, что, до того как все это закончится, нам потребуется ваше
содействие.
- Ну... естественно, - сказал он. - Мы всегда рады сотрудничать с
полицией... до тех пор, пока это не доставляет неприятностей... для нас, я
имею в виду.
- Не беспокойтесь, - сказал я. - Вы под надежной охраной. Просто
обращайтесь с этой бедной женщиной, как если бы имели дело с любым
человеком, попавшим в беду.
- Что? - он, кажется, начал тормозить. -- Ах, да, да, я понимаю, что вы
имеете в виду, да... так ответственность в конечном счете ложится на вас?
- Конечно. А сейчас я должен вернуться обратно к новостям.
- Спасибо, - пробормотал он.
- Принесите лед, - сказал я и повесил трубку.
Мой адвокат умиротворенно улыбался телевизору. "Хорошая работа,
- заметил он. - После этого они будут обращаться с нами, как с
проклятыми прокаженными". Я кивнул, наполнив высокий бокал "Чивас Регаль".
- По ящику последние три часа не: было никаких новостей, - рассеянно
продолжал он. - Этот несчастный идиот, наверное, думает, что мы подключились
к какому-то специальному полицейскому каналу. Ты должен позвонить ему опять
и попросить его прислать 3000-ваттный чувствительный конденсатор, в качестве
приложения ко льду. Скажи ему, что наш только что перегорел...
- Ты забыл о Люси. Она тебя ищет.
Он засмеялся
- Нет, это она тебя ищет.
- Меня?
- Да. На самом деле она домогается тебя. Единственный способ, с помощью
которого я мог избавиться от нее там, в аэропорту, так это сказать, что ты
забираешь меня в пустыню для разборки и что ты хочешь избавиться от меня,
чтобы обладать ею, - он пожал плечами. - Блядь, я должен был ей что-то
сказать. Я сказал, что она отправится в "Американу" и подождет, пока
кто-нибудь из нас не вернется, - он снова заржал. - Догадываюсь, что она
считает тебя победителем. Это телефонное сообщение было не для меня, не так
ли?
Я кивнул. Его рассуждение было бредом, но я знал, что это - правда.
Наркотический ход мысли. Эти зверские ритмы понятны - но для него они были
прямо-таки исполнены смысла.
Он неуклюже развалился в кресле, пытаясь сосредоточиться на сериале
"Миссия Невозможна". Я поразмышлял немного, затем поднялся и начал
складывать вещи в свою сумку.
-- Ты что делаешь? - спросил он.
- Не обращай внимания, - сказал я. Застежка-молния на мгновение заела,
но я сильно ее рванул и закрыл. Потом надел свои туфли.
- Подожди минутку, - сказал он. -- Боже, ты же не уезжаешъ?
Я кивнул.
- Ты прав, черт возьми. Уезжаю. Но не волнуйся. По пути отсюда я
загляну к администратору. Они о тебе позаботятся.
Он быстро поднялся, отшвырнув от себя стакан с бухлом. "О'кей, сука ты
страшная, это серьезно! Где мой. 357? "
Я пожал плечами, не обращая на него внимания и впихивая в свою дорожную
сумку бутылки "Чивас Регаль".
- Я продал его в Бейкере. Должен тебе 35 баксов.
- Господи Иисусе! - заорал он. - Эта штука стоила мне сто девяносто
проклятых долларов!
Я улыбнулся.
- Ты же рассказал мне, где достал эту пушку. Припоминаешь?
Он пришел в замешательство, пытаясь сообразить,
- Ну да - сказал он, в конце концов. - Да... Тот панк в Пасадене...
Затем он снова начал качать права:
- Так что это обошлось мне в штуку, твою мать. Этот гондон замочил
наркоагента. Ему светило пожизненно!.. черт, три недели в суде, и все, что
я получил, - этот ебаный шестизарядник..
- Ты глуп, - сказал я. - Я предупреждал тебя насчет общения с джанки в
кредит, - особенно когда они виновны. Тебе еще повезло, что он не отплатил
тебе пулей в живот.
Мой адвокат озадачился
- Он был моим кузеном. Присяжные признали его невиновным.
- Дерьмо! - воскликнул я. - И скольких этот ублюдочный джанки застрелил
с того времени, как ты его знаешь? Шесть? Восемь? Этот жалкий злобный хуй
настолько виновен, что я, скорее всего, сам его прикончу, согласно кодексу
чести. Он застрелил этого наркоагента так же хладнокровно, как прикончил ту
девицу в "Холидей Инн"... и того парня в "Вентуре"!
Он холодно взглянул на меня.
- Ты лучше бы поостерегся, мужик. Ты гонишь какую-то пургу.
Я засмеялся, сложил весь свой багаж в кучу, в шаге от кровати, и сел
закончить свою выпивку. Я действительно собрался ехать. На самом деле я не
хотел, но чувство самосохранения подсказывало: ничто из того, что я, по
возможности, выкину на этой тусовке, не идет ни в какое сравнение с риском
снова спутаться с Люси... Никаких сомнений в том, что она - прекрасный
человек, если даже прочистит себе мозги... очень чувствительна, с секретным
запасом хорошей кармы, если не брать в расчет ее повадки Питбуля; великий
талант с отличными инстинктами... Просто крупная девочка-подросток, которой,
к несчастью, сорвало крышу где-то накануне ее восемнадцатилетия.
Лично я ничего против нее не имел. Но я знал, что Люси в состоянии -
учитывая обстоятельства - упечь нас обоих по меньшей мере лет на двадцать,
на оснований какой-нибудь омерзительной истории, о которой мы, вероятно,
даже никогда не услышим, пока она не предстанет перед судьей:
- Да, сэр. Эти двое на скамье подсудимых - те самые люди, которые дали
мне ЛСД и затащили в отель.
- И что они сделали потом, Люси?
- Ну сэр, я просто не могу вспомнить...
- Неужели? Скорее всего, вот этот Документ из архива Окружного
Прокурора освежит твою память, Люси.... Это заявление, которое ты сделала
офицеру Сквейну сразу же после того, как тебя нашли голой в пустыне,
неподалеку от озера Мид.
- o Я точно не знаю, что они делали со мной, но помню, что это было
ужасно. Первый парень случайно познакомился со мной в аэропорту
Лос-Анджелеса. Именно он дал мне таблетку;, а другой встретил нас в отеле;
от него воняло потом, и говорил он так быстро, что я даже не поняла, чего он
хотел... Нет, сэр, я не могу точно припомнить, что они со мной делали в
гостиничном номере, потому что я находилась под действием этого наркотика...
Да, сэр, они дали мне ЛСД. - .. И я думаю, что очень долго была голой,
может, все время, пока они меня там держали. Полагаю, это было вечером,
потому что мне запомнилось, что они смотрели новости. Да, Сэр, Уолтер
Кронкайт. я видела его лицо во весь экран...
Нет, я был к этому не готов. Никакой суд присяжных не усомнится в ее
показаниях, особенно когда их разум окутает густой туман слез и непотребных
кислотных флэшбэков. И тот факт, что она не могла вспомнить со всей
определенностью, что мы с ней сотворили, отрицать будет невозможно.
Присяжные догадаются, что мы с ней сделали. Они наверняка читали о таких
людях, как мы, в бульварных книжонках в мягкой обложке за 2. 95 $: "На
полную катушку" и "Проникая Внутрь"... и видели таких персонажей в
пятидолларовых порнофильмах.
И, разумеется, мы не смогли бы даже рискнуть настаивать на своей
невиновности - не после того, как они выгребли подчистую багажник "Кита".
- И я хочу подчеркнуть, Ваша Честь, что наши Вещественные
Доказательства от "А" до "Ю" представлены присяжным, - да, эта невероятная
коллекция запрещенных лекарств и наркотиков, изъятая у обвиняемых во время
их ареста, в ходе которого они оказали отчаянное сопротивление девяти
офицерам полиции... Шестеро из них все еще госпитализированы... И последнее
доказательство - "Я"- подкреплено показаниями под присягой трех
профессиональных экспертов по наркотикам, отобранных президентом
Национальной Конференции Окружных Прокуроров - работа которой была серьезно
затруднена проникшими туда по фальшивым удостоверениям обвиняемыми, и их
попытками извратить и сорвать ежегодный Съезд... Эти эксперты удостоверили,
что тайного запаса наркотиков, обнаруженного у обвиняемых на момент
задержания, было достаточно, чтобы уничтожить целый взвод морских пехотинцев
США... И, Господа, я использую слово "уничтожить" с должным уважением к тому
страху и отвращению, которые, я уверен, возникнут в душе каждого из вас,
когда вы представите себе, что эти дегенерировавшие насильники использовали
целый арсенал наркотиков, чтобы полностью уничтожить разум и моральные устои
этого когда-то невинного подростка, этой загубленной и деградировавшей
молодой девушки, сидящей сейчас перед вами, сгорая от стыда... Да, они
накачали эту девочку достаточным количеством наркотиков, чтобы довести ее
мозг до такого ужасного состояния, что она до сих пор даже не может
вспомнить гнусные детали той оргии, которую ей пришлось вынести... и затем
они использовали ее, дамы и господа присяжные заседатели, в своих
омерзительных, неописуемых целях!


5.

Чудовищный эксперимент с чрезвычайно опасными веществами

Совладать с этой ситуацией было невозможно. Я поднялся и собрал свой
багаж, чувствуя, что необходимо немедленно убраться из города.
Мой адвокат наконец-то врубился. "Подожди! - закричал он. - Ты не
можешь оставить меня в этом гадюшнике! Номер записан на мое имя".
Я пожал плечами. "
- Ну ладно, твою мать. - решился, наконец, адвокат, направляясь к
телефону. - Послушай, я позвоню ей. И сниму этот груз с наших плеч. Tы прав.
Она- моя проблема.
Я замотал головой..
- Нет, это зашло слишком далеко.
- Ты издеваешься над бедным юристом. Расслабься. Я этим займусь.
Он связался с "Американой" и спросил номер 1600.
- Хай, Люси, - сказал адвокат. - Да, это я. Получил твое сообщение...
Что? Нет, черт возьми, я преподал этому негодяю такой урок, какой он никогда
не забудет... Что?.. Нет, не мертв, но теперь долгое время никого больше не
побеспокоит... да, я бросил его прямо там; я вырубил его, а потом выбил ему
все зубы...
"Боже, - подумал я. - Что за жуть, грузить так обкислоченного
человека".
- Однако здесь появилась одна проблема, - продолжал он. - Я должен
прямо сейчас уехать. Этот подонок получил внизу деньги по поддельному чеку и
указал тебя в качестве поручителя, так что они теперь ищут вас обоих... да,
я знаю, но внешность всегда обманчива, Люси; некоторые люди просто сгнили,
по своей сути... в любом, даже самом экстренном случае, тебе не следует
больше звонить в этот отель; они отследят звонок и отправят тебя прямо за
решетку... нет, я перебираюсь в "Тропикану"; позвоню тебе оттуда, когда
узнаю номер своей комнаты... да, наверное, через два часа; я не должен
вызвать подозрений, иначе они схватят меня тоже... Я наверняка использую
другое имя, но сразу же дам тебе знать... конечно, как только
зарегистрируюсь... что?... естественно; мы отправимся в "Цирк-Цирк",
посмотреть, что они там вытворяют с белым медведем; тебе башню в одночасье
сорвет..
Говоря, адвокат лихорадочно перекладывал трубку от уха к уху: "Нет...
слушай внимательно... Мне пора сматываться. Они, наверное, уже отследили
звонок... да, я знаю, это было ужасно, но сейчас все кончено... О МОЙ БОГ!
ОНИ ВЫЛАМЫВАЮТ ДВЕРЬ! ". Он швырнул телефон на пол и начал орать: "Нет! Не
трогайте меня! Я невиновен! Это все Дьюк! Богом клянусь! ". Долбанув телефон
об стену, наклонился над ним и завопил снова: "Нет, я не знаю, где она!
Думаю, что она вернулась в Монтану. Вы никогда не поймаете Люси! Она уехала!
". Он еще раз пнул трубку, затем поднял и, держа ее на вытянутой руке, издал
долгий, пронзительный вой. "Нет! Нет! Не надевайте на меня эту: штуку! " -
визжал адвокат. И со всей силы кинул телефон в сторону
- Ну вот, - спокойно сказал он и улыбнулся. -- Все в ажуре. Она,
наверное, пытается сейчас просочиться через мусоропровод. Да, я полагаю, что
мы в последний раз слышали о Люси.
Я тяжело рухнул на кровать. Эта комедия посадила меня на измену. На
мгновение почудилось, что разум моего адвоката лопнул как мыльный пузырь, и
он и в самом деле поверил, что его атаковали невидимые враги.
Но в комнате снова стало тихо. Адвокат вернулся обратно в кресло и,
смотря "Миссия Невозможна", лениво возился с гашишной трубочкой. Она была
пуста. "А где этот опиум? " - спросил он.
Я бросил ему саквояж. "Будь осторожен, - предупредил я его. - Там не
так много осталось".
Он захихикал и отправился в ванную комнату.
- Как твой адвокат я советую тебе не забивать голову всякой ерундой.
Прими чуток из маленькой коричневой бутылочки в моем бритвенном наборе.
- Что это?
- Адренохром, - сказал он. - Много тебе не понадобится. Просто
небольшая дегустация.
Я взял бутылочку и сунул в нее головку бумажной спички.
- Правильно делаешь, - заметил он. - Эта чума делает чистый мескалин
похожим на имбирное пиво. Если примешь слишком много, то совершенно
рехнешься.
Я облизал конец спички.
- Где ты это достал? - спросил я. - Ты не можешь это купить.
- Не парься. Он кристально чистый.
Я с укоризной заметил:
- Господи! Какого монстра ты подцепил в качестве клиента на этот раз? У
этого продукта есть только один источник...
Он кивнул с довольным видом.
- Адреналиновые железы из живого человеческого тела. Они не годятся,
если ты достаешь их из трупа.
- Знаю, - отозвался он. - Но у того чувака не было с собой наличных.
Один из тех фриков-сатанистов. Он предложил мне человеческую кровь - говоря,
что я улечу так, как никогда еще в жизни. Я думал, что он шутит, и сказал
ему, что со мной можно расплатиться примерно унцией чистого адренохрома или
просто подогнать мне пососать свежую адреналиновую железу.
Я уже почувствовал, как меня зацепило. Первая волна прихода напоминала
комбинацию мескалина и метедрина. "Может, мне пойти искупаться", - подумал
я.
- Да, - сказал мой адвокат. - Они шили тому парню растление малолетних,
но он клянется, что этого не делал. "На фига мне ебать детей? - заявил этот
хрен. - Они же такие. маленькие! ". Он всплеснул руками. - Господи, да что я
мог сказать? Даже самый проклятый оборотень имеет право на адвоката... Я не
решился завернуть этого выродка. Он мог выхватить мизерекордию и свалить,
вырезав мне шишковидную железу.
- Почему бы и нет, - поддакнул я, - Он наверняка достал для этого
Мелвина Белли.
И кивнул, едва ли в состоянии говорить. В моем теле происходило такое,
будто я вставил два пальца в розетку в 220 вольт.
- Черт, мы должны запастись этим дерьмом, - пробормотал я из последних
сил. - Просто схавать его в один присест и посмотреть, что произойдет.
- Чем этим?
- Вытяжкой из шишковидки.
Адвокат удивленно посмотрел на меня и сказал:
- Уверен. Это хорошая идея. Один глоток этой дряни, и ты, бля,
превратишься в подобие медицинской энциклопедии! Старый, твою голову
разнесет, как арбуз, и ты за два часа прибавишь в весе фунтов сто... когти,
кровоточащие бородавки, а потом обнаружишь, что у тебя на спине выросло
шесть огромных волосатых сисек.
Он многозначительно покачал головой.
- Старый, я перепробовал почти все; но даже в самом страшном сне не
коснусь шишковидной железы. На прошлое Рождество кто-то подсунул мне Дурман
Вонючий, корень весил, должно быть, около двух фунтов - на год хватило бы,
но я съел всю эту проклятую хуйню за двадцать минут!
Я наклонился к нему, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Небольшая
заминка, и мне захотелось схватить его за горло и заставить говорить
быстрее.
- Так! - воскликнул я, сгорая от нетерпения. - Дурман Вонючий! И что
произошло?
- К счастью, я почти все сразу же выблевал назад. Но и так ослеп на три
дня. Боже, я даже ходить не мог! Мое тело обратилось в воск. Я стал такой
бесформенной массой, что им пришлось тащить меня обратно на ранчо в тачке...
Они рассказывали, что я пытался говорить, но голос был, как у енота.
- Невероятно, - сказал я.
Я едва мог его слышать. Скрутило так, что, пока он говорил, мои руки
судорожно вцепились в постельное покрывало, тщетно пытаясь выдернуть его
из-под меня. Мой пятки уперлись в матрац, колени онемели... Я чувствовал,
как мои глазные яблоки разбухают и вот-вот выскочат из орбит. >
- Заканчивай свою охуительную историю! - заревел я. - Что случилось?
Что насчет желез?
Адвокат резко отпрянул и, не спуская с меня глаз" Осторожно отошел в
сторону.
- Может, тебе еще выпить, - нервно сказал он. - Боже, да эта чума
пробрала тебя до печенок, а?
Я попытался улыбнуться.
- Ну... ничего хуже... нет, это - худшее...
Шевелить челюстями было тяжело, а язык походил на пылающий магний.
- Heт... не о чем беспокоиться; - прошипел я. - Может, ты просто...
кинешь меня в бассейн или еще чего-нибудь придумаешь...
- Черт возьми. Ты принял слишком много. Тьг вот-вот взорвешься.
Господи, да посмотри на свою рожу!
Я не мог двигаться. Наступил полный паралич. Каждый мускул моего тела
сократился. Я не мог моргать, еще меньше - говорить или вертеть головой.
- Это долго не продлится, - констатировал он. -- Самая чума - первый
накат. Надо пересидеть ублюдка. Если я тебя отнесу сейчас в бассейн, ты
камнем пойдешь ко дну к такой-то матери.
Смерть. Я был в том уверен. Даже мои легкие, казалось, не
функционировали. Мне требовалось искусственное дыхание, но я не мог открыть
рот, чтобы об этом попросить. Я собрался умереть. Парализованный, сидя на
кровати... ну хоть по крайней мере это не больно. Наверное, я отключусь
через несколько секунд, а после этого все уже будет неважно.
Мой адвокат в очередной раз переключился на телевизор. Опять шли
новости. Экран заполнила физиономия Никсона, но его речь была безнадежно
искажена, Я смог только вычленить одно слово - "жертва". И оно повторялось
снова и снова: "Жертва... жертва... жертва... ".
Я слышал свое тяжелое дыхание. Мой адвокат, кажется, обратил на него
внимание. "Просто оставайся расслабленным, - бросил он через плечо, даже не
взглянув на меня. Не пытайся бороться с адренохромом, иначе у тебя мозг
пойдет пузырями... параличи, аневризмы... просто парализует, и ты
подохнешь". Его рука по-змеиному вытянулась, переключая каналы.
Лишь после полуночи я оказался, наконец, в состоянии говорить и
двигаться по комнате... Но наркотик все-таки еще действовал; электрическое
напряжение просто снизилось с 220 до 110 вольт. От перевозбуждения у меня
начался словесный понос, и я, неимоверно потея, метался по комнате, как
дикое животное, не в состоянии сконцентрироваться на какой-нибудь конкретной
мысли больше двух или трех секунд.
Мой адвокат, сделав несколько звонков, отодвинулся от телефона.
- Есть только одно место, где мы можем достать свежую красную рыбу, -
сообщил он, - и оно по воскресеньям закрыто.
- Конечно, - раздраженно сказал я. - Эти проклятые Одержимые Иисусом!
Они размножаются как крысы!
Адвокат с любопытством пожирал меня глазами.
- Как насчет "Процесса"? - спросил я. - Есть ли он здесь вообще? Ну там
деликатесы или еще чего-нибудь в этом роде? С несколькими столиками у задней
стены? У них фантастическое меню в Лондоне. Я ел там однажды, удивительная
еда...
- Спустись с небес на землю и возьми себя в руки. И ты не захочешь даже
упоминать о "Процессе" в этом городе.
- Ты прав. Позови инспектора Блера. Он знает толк в еде. Полагаю, у
него есть прейскурант.
- Лучше вызвать обслугу номеров, - предложил он. - Мы можем развести их
на клешни краба и кварту муската "Братья Во Христе" за двадцать баксов.
- Нет! Мы должны отсюда выбраться. Мне нужен воздух. Давай поедем в
"Рино" и закажем там большой рыбный салат с тунцом... черт, да это не займет
много времени. Всего около четырехсот миль; в пустыне никаких пробок...
- Забудь об этом. Это Армейская территория. Испытания бомб,
нервно-паралитического газа - нам там ничего хорошего не светит.
На полпути к центру мы забурились в место под названием "Большой Флип".
Я сожрал "Нью-Йоркский Бифштекс" за 1. 88$. Мой адвокат заказал "Койот Буш
Баскет" за 2. 09$... а после мы выпили по кружке водянистого кофе "Золотой
Запад", наблюдая, как четверо в стельку пьяных ковбойского типа молодцов
забивают до полусмерти какого-то педика между бильярдными столами.
- Этот навязший в зубах спектакль никогда не закончится в Вегасе, -
заметил мой адвокат, как только мы похиляли к машине. - Человек с
Правильными завязками, зависнув здесь ненадолго, может надыбать столько
свежего адренохрома, сколько его душе угодно.
Я согласился с ним, хотя в тот самый момент пропустил все мимо ушей. Я
не спал около восьмидесяти часов, и это страшное испытание довело меня до
полного истощения... а завтра мы уже должны взяться за ум. Наркотическая
конференция разразится в полдень... а мы все еще не были уверены, как на ней
себя вести. Так что приехали обратно в отель и уселись смотреть английский
фильм ужасов в шоу для полуночников.


6.
Возвращаясь к работе...
День открытия наркотической конференции

"От имени прокуроров этого округа я приветствую уважаемое собрание".


Мы сидели в арьергарде полуторатысячной толпы в главном зале отеля
"Дюны". А далеко впереди, на сцене, едва различимый с задних рядов,
исполнительный директор Национальной Ассоциации Окружных Прокуроров по имени
Патрик Хили - средних лет, холеный, походивший на удачливого бизнесмена из
"Великой Старой Партии" - открывал Третий Национальный Съезд по проблеме
Наркотиков и Опасных Наркотических Веществ. Его реплики доходили до нас с
помощью большого, низкочастотного громкоговорителя, установленного на
стальном столбе в нашем углу. Около десятка других были установлены по всему
помещению, угрожающе нависая над толпой... так что не имело значения, где ты
сидел, и если даже пытался спрятаться, тебя все равно настигало здоровенное
рыло громкоговорителя.
Что создавало довольно странный эффект. Вместо того чтобы смотреть на
отдаленную фигуру, трепавшуюся впереди на подиуме, слушатели начали пялиться
на ближайшую к ним тошнотворную бубнилку. Способ расположения
громкоговорителей, а ля 1935 год, полностью обезличил зал. В этом было нечто
зловещее и авторитарное. Наладчик этой "саунд-систем" наверняка числился
вспомогательным техником Шерифа по вызову и работал в кинотеатре для
автомобилистов на открытом воздухе в Маскоги, штат Оклахома, где менеджмент
не может позволить себе раскошелиться на индивидуальные динамики для машин и
полагается на десять огромных репродукторов, закрепленных на телефонных
столбах на стоянке. Год тому назад я побывал на Рок-фестивале "Небесная
Река" в окрестностях Вашингтона. И там дюжина совершенно отъехавших фриков
из Фронта Освобождения Сиэттла смонтировали "саунд-систем", доводившую
каждую ноту акустической гитары - даже кашель или звук ботинка, стучащего в
такт, - до ушей наполовину оглохших кислотных жертв, сгрудившихся в
кустарнике на расстоянии в полмили.
Однако лучшие техники, доступные на Национальном Съезде Окружных
Прокуроров в Вегасе, явно не могли себе этого позволить. Их звуковая система
работала так, как будто орал осипший Улисс С. Грант, направляя свои войска
во время осады Виксбурга. Голоса, раздававшиеся со сцены, немедленно
искажались до смутного вибрирующего эха., и этого запоздания было
достаточно, чтобы слова доходили до слушателей вне контекста, не совпадая с
жестами докладчика.
"Мы обязаны справиться с Наркотической Культурой в этой стране!...
стране... стране... - искаженными волнами доносилось до задних рядов. -
Сигарета с марихуаной называется "таракан", потому что она имеет сходство с
тараканом... тараканом... тараканом... "
- Что за хуйню они несут? - прошептал мой адвокат. - Надо совсем
спятить от кислоты, чтобы решить, что косяк напоминает паршивого таракана!
Я пожал плечами. Очевидно, что нас занесло на сборище первобытных
людей. Голос "наркоэксперта" по фамилии Блумквист похрюкивал из близлежащих
громкоговорителей: "... об этих флэшбэках пациент не знает ровным счетом
ничего... Он думает, что все кончено, возвращается к нормальной жизни... а
потом, спустя шесть месяцев, кислотное путешествие, подобно проклятию,
возвращается к нему".
Чума забери это дьявольское ЛСД! Доктор медицины И. Р. Блумквист был
основным оратором, одной из самых больших звезд этой конференции. Он также
являлся автором брошюры под названием "Марихуана", которая, если верить
обложке, "рассказывает все, как оно есть" (именно Блумквист изобрел теорию
"косяк=таракан"... ).
Согласно суперобложке книги, он был "Адъюнкт-Профессором Клинической
Хирургии (Анестезиологии) на Кафедре Медицины в Университете Южной
Калифорнии", а также "известнейшим авторитетом по вопросу о злоупотреблениях
опасными наркотиками". Доктор Блумквист "выступал в программах национального
телевидения, привлекался в качестве консультанта правительственных агентств
и был членом Комитета по Проблеме Наркотической Зависимости и Алкоголизма
при Совете Ментального Здоровья Американской Ассоциации Медиков".,
Его мудрые изречения широко перепечатывались и распространялись,
утверждал издатель. Он, несомненно, был одним из тяжеловесов этого выводка
посредственных академических прохвостов, которым башляли от пяти сотен до
тысячи баксов за лекции перед толпой легавых.
Книга доктора Блумквиста - краткое изложение государственной поебени.
На странице 49 он объяснял "четыре состояния сознания" пребывания в мире
каннабиса: "Клевый, Свой, Хип и Цивил" - в таком нисходящем порядке. "Цивил
(квадрат) практически никогда не бывает клевым, - заявляет Блумквист. - Он
"не с этим" и не знает, "что происходит". Но если он окажется способным
понять, то переходит в "хипы". Посчитав правильным то, что происходит, он
становится "своим". И после всего этого, если проявит упорство и если ему в
значительной степени повезет, он может подняться до ранга "клевых".
Блумквист писал как субъект, однажды подловивший Тима Лири на
коктейльных посиделках в кэмпусе и оплативший все напитки. И, вероятно,
Лири, набравшись на халяву, сказал ему с непроницаемым лицом, что темные
очки известны в наркокультуре как "Стекла Плановых".
Что породило опасный бред, нашедший свое воплощение в форме
мимеографических бюллетеней, вывешенных в раздевалках полицейских участков.
Разумеется: "РАСПОЗНАЙ'ТОРЧКА. ТВОЯ ЖИЗНЬ МОЖЕТ ОТ ЭТОГО ЗАВИСЕТЬ! Ты
не сможешь увидеть его глаза - они спрятаны за темными очками, но его
костяшки будут белыми от внутреннего напряжения, а на штанах виднеются пятна
спермы от постоянного онанизма, когда он не может найти жертву и
изнасиловать ее. Он будет мяться и в ответ на заданные вопросы нести всякий
бред. Он не уважает твой значок. Торчок ничего не боится. Он нападет безо
всякой на то причины, применяя любое оружие, которое у него под рукой, -
включая твое. БЕРЕГИСЬ. Каждый офицер должен немедленно использовать при
задержании подозреваемого в употреблении марихуаны всю необходимую силу.
Один своевременный выстрел (в него) обычно избавляет от девяти в тебя.
Удачи.
Шеф

А как же. Человеку всегда нужна удача,. особенно в Лас-Вегасе, а наша
начинала нам изменять. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять - эта
наркотическая конференция оказалась не тем, что мы планировали. Она была
слишком открытой, слишком разношерстной. Треть толпы выглядела так, как
будто она мимоходом заглянула на это шоу, по пути на матч-реванш Фрэзиер-Али
в "Конвеншн Центре" Вегаса на другой стороне города. Или, может, они
направлялись на благотворительную схватку для Старых Героиновых Барыг между
Листоном и Маршалом Куай.
В зале соответственно преобладали бороды, усы и супермодовская одежда.
Конференция определенно притягивала как магнит значительный контингент
секретных наркоагентов и других типов подозрительной наружности.. Помощник
Окружного Прокурора из Чикаго щеголял в ярко-желтом трикотажном костюме без
рукавов. А его жена стала звездой казино "Дюны"; она кометой пронеслась: по
этому месту, как Грейс Слик на сходке бывших одноклассников Финч Колледжа.
Они были классической парой обкуренных свингеров.
В наши дни служба в полиции абсолютно не означает, что ты не можешь
"Быть с Этим". И эта конференция привлекла некоторых настоящих павлинов. Но
мой собственный костюм - ФБРовские очки за сорок долларов и ПэтБуновская
хлопчатобумажная спортивная куртка - вполне подходил для представителя
прессы; потому что на любого городского хипстера приходится до двадцати
бычар, прошедших подготовку в качестве помощников больных тренеров в штате
Миссисипи.
Здесь находились персонажи, заставлявшие моего адвоката изрядно
нервничать. Как и большинство жителей Калифорнии; он был изрядно шокирован,
увидев своими глазами провинциальных жлобов. Здесь собрались полицейские
сливки со всей Средней Америки... и, о Боже, они выглядели и разговаривали,
как банда пьяных фермеров-свиноводов!
Я попытался утешить его:
- В действительности они прекрасные люди. Тебе надо только
познакомиться с ними поближе.
Он улыбнулся:
- Познакомиться поближе? Ты что, шутишь? Старый, да они из меня всю
кровь высосали, мать их за ногу!
- Не произноси здесь это слово, - сказал я. - Ты можешь их возбудить.
Он кивнул.
- Ты прав. Я видел этих подонков в "Беспечном Ездоке", но не верил, что
они существуют на самом деле. Совеем не так я себе их представлял. Не
ожидал, что их целые сотни!
Мой адвокат был облачен в двубортный голубой костюм в узкую полоску,
гораздо более стильный прикид, нежели мой... но он все равно чувствовал себя
не в своей тарелке. Потому что быть стильно одетым в этой толпе означало,
что ты - секретный агент, а мой адвокат зарабатывал себе на хлеб, имея дело
с людьми, слишком болезненно реагирующими на эту тусовку.
-- Да это, блядь, кошмар какой-то! -- продолжал он вор чать. -- Я
внедрился на эту чертову конференцию Свиней, но в этом городе как пить дать
найдется какой-нибудь маньячный травяной барыга, который узнает меня и
пустит слух, что я развлекаюсь здесь в компании тысячи легавых!
У нас на пиджаках были бирки с именами. Их принесли со 100-долларовой
регистрационной платой. На моей значилось, что я - "частный детектив из
Лос-Анджелеса", и это было правдой, если пораскинуть мозгами; а вот моему
адвокату достался титул "Эксперта по Анализу Криминального Оборота
Наркотиков". Что тоже было правдой, если пораскинуть мозгами.
Но всем было наплевать, кто есть кто, и почему. Секьюрити были слишком
распущенны, чтобы предаться решительной паранойе. Но мы все же стремались,
потому что всучили на входе фальшивый чек для оплаты нашей двойной
регистрационной платы. Этот чек, в свою очередь, подсунул моему адвокату
один из его клиентов из криминального мира сутенеров-торговцев
наркотиками... и он стоически его принял, зная на. основе; своего большого
жизненного опыта, что такие чеки абсолютно никуда не годятся.

7.
Если ты не знаешь, приходи учиться...
Если знаешь, приходи учить

- девиз приглашений
на Национальный Съезд Окружных Прокуроров в Вегасе, 25- 29 апреля, 1971
года


Первая сессия - приветственные речи - продолжалась большую часть дня.
Мы терпеливо высидели первые два часа, но с самого начала было ясно, что мы
не собираемся ничему Учиться, не говоря уже о том, что было бы безумием
пытаться кого-то Учить. Достаточно того, что мы просто сидели там,
закинувшись мескалином, и час за часом внимали несносному бреду... Что,
естественно, не было сопряжено и с малейшим риском. Эти бедные ублюдки не
могли отличить мескалин от макарон.
Я подозреваю, что мы могли бы провернуть все дело под кислотой... если
бы только не все эти люди - в этом шалмане были лица и тела совершенно
невыносимые, если ты закинулся веществом. Вид 344-фунтового шефа полиции из
Вако, штат Техас, начавшего без стеснения лапать свою 290-фунтовую жену (или
что там за кобыла с ним была), когда выключили свет для просмотра учебного
фильма о траве, едва можно было стерпеть под мескалином - по большей части
чувственно-внешним наркотиком, преувеличивающим реальность, вместо того
чтобы изменять ее, - но с обкислоченной головой вид двух распоясавшихся,
фантастически жирных человеческих существ, облизывающих друг друга, пока
тысяча легавых вокруг смотрит кино об "опасностях марихуаны", эмоционально
неприемлем. Мозг бы отверг его: спинной попытался бы не реагировать на
сигналы, поступающие от лобовых долей... а головной, между тем, предпринял
бы отчаянную попытку представить разные интерпретации этой сцены, прежде чем
отправить их назад спинному, с риском физического вмешательства.
Кислота по своему воздействию - довольно сложное вещество, тогда как
мескалин чрезвычайно прост и прямолинеен. Однако при подобных сценах разница
между ними представляла интерес лишь с научной точки зрения. На этой
конференции просто не было других позывов, кроме как притуплять сознание:
Красными, Дурью, Бухлом, потому что вся программа была, вне всякого
сомнения, составлена людьми, пребывавшими в Секональном ступоре с 1964 года.
Здесь было больше тысячи высокопоставленных легавых, убеждавших друг
друга, что "мы обязаны разобраться с наркокультурой", но они понятия не
имели, с чего начинать. Они даже не могли вычислить, откуда у этой проклятой
проблемы ноги растут. В предбаннике ходили слухи, что за этим стоит Мафия.
Или, возможно, "Битлз". Кто-то из слушателей спросил Блумквиста, что он
думает по поводу "странного поведения" Маргарет Мид в последнее время, и
можно ли его объяснить привыканием к марихуане.
- Даже не знаю, что и сказать, - ответил Блумквист. - Но если Маргарет
Мид в ее возрасте курит марихуану... то это полный улет.
Аудитория зашлась в громовом хохоте.
Мой адвокат наклонился и шепнул мне на ухо, что он сваливает. "Я буду
внизу, в казино, - сказал он. - Я знаю до фига гораздо лучших способов
транжирить свое время, чем слушать эту хуйню". Он поднялся, выбил на пол
пепельницу о ножку стула и стал пробираться к входной двери.
Расстояние между рядами не соответствовало его комплекции и не было
рассчитано, что кто-нибудь сорвется с места. Люди пытались дать ему пройти,
но двинуться было некуда.
- Смотри под ноги! - закричали какие-то хмыри, которым адвокат отдавил
конечности.
- Пошли на хуй! - рявкнул он.
- Сам иди туда же! - заорал еще один. Но адвокат уже почти выбрался.
"Мне надо выйти отсюда! - завопил он. - Мне здесь не место! "
- Скатертью дорога, - раздался голос.
Он остановился, оглянулся, но, решив, что лучше не связываться,
продолжил движение. К тому времени, как он оказался у выхода, весь задний
ряд возмущенно бурлил. Даже Блумквист, стоявший далеко впереди на сцене,
почувствовал что-то неладное. Он перестал говорить и начал нервно
вглядываться туда, откуда доносился шум. Наверное, он полагал, что там
разгорается драка - возможно, какой-то конфликт на расовой почве, в который
лучше не вмешиваться.
Я поднялся и тоже направился к двери. Лучшего момента сбежать и
представить себе было трудно. "Извините, я чувствую, что меня тошнит",; -
сказал я первой ноге, на которую наступил. Нога тут же отдернулась, и я
повторял, как мантру: "Извините, меня тошнит... извините, тошнит... прошу
прощения, да, тошнит... ".
На этот раз проход расчистился как по волшебству. Никакого протеста.
Меня даже проталкивали вперед. Они боялись, что я проблююсь, и никто этого
не хотел - по крайней мере, чтобы я проблевался на них. Я добрался до выхода
за сорок пять секунд.
Мой адвокат сидел внизу в баре, разговаривая со спортивного вида копом
лет под сорок, на пластиковой карточке которого было написано, что он -
Окружной. Прокурор откуда-то из Джорджии. "Сам я обожаю виски, - говорил
легавый. - Там, откуда я приехал, у нас нет больших проблем с наркотиками".
- Будут, - заметил мой адвокат. - Однажды ночью ты проснешься и
обнаружишь, что какой-то джанки вдребезги разносит твою спальню.
- Не! - убежденно сказал человек из Джорджии. - Только не в моих краях.
Я присоединился к ним и заказал большой стакан рома со льдом.
- А, ты ведь тоже один из этих Калифорнийских парней, - повернулся он
ко мне. - Твой приятель рассказывал мне о торчках.
- Они повсюду, - сказал я.. - Никто не чувствует себя в безопасности, И
уж, конечно, черт возьми, не на Юге. Они любят теплый климат.;
- Они работают парами, - вставил мой адвокат. - Иногда собираются в
банды. Они заберутся в твою спальню и приставят тебе к груди длинный
охотничий нож, - он важно кивнул. - Они могут даже заняться грудью твоей
жены, а потом всадят ей нож в горло.
- Во имя Христа, - всплеснул руками южанин. - Что за чертовщина
творится с этой страной?
- Ты даже не поверишь этому, - гнул свое адвокат. - В Лос-Анджелесе все
вышло из-под контроля. Сначала были наркотики, теперь колдовство.
- Колдовство? Черт, не может быть!
- А ты почитай газеты, - посоветовал я, - Мужик, ты даже не знаешь, что
такое настоящая беда, пока не столкнешься лицом к лицу со сворой этих
наркоманов, помешанных на человеческих жертвоприношениях!
- Не! - сказал он. - Это все научная фантастика!
- Только не там, где. мы работаем, - заявил адвокат. - Блядь, да в
одном Малибу эти проклятые сатанисты убивают каждый день шесть-восемь
человек! - он отхлебнул из стакана и продолжил, покачивая головой. - И все,
что им нужно, - это свежая кровь. Если им приспичит, они похищают людей
прямо на улице. Да, черт возьми. Совсем недавно мы расследовали одно дело...
Они выволокли одну девочку прямо из "Макдональдса", невзирая на очередь за
гамбургерами. Она была официанткой. Всего шестнадцать лет... и свидетелей
было хоть отбавляй!
- И что случилось? - спросил наш друг. - Что они с ней сделали? "
Похоже, его глубоко взволновало то, что он услышал.
- Сделали? - переспросил мой адвокат. - Господи Боже... Да они оттяпали
ей голову прямо на автостоянке! Они искромсали ее ножами и выпустили из нее
всю кровь!
- Боже всемогущий! - воскликнул человек из Джорджии... - И никто ничего
не сделал?
- А что они могли сделать? - сказал я. - Парень, отрезавший ей голову,
был под два метра ростом и весил, может, под триста фунтов. У него была с
собой пара гранатометов, а у остальных М-16. И все они ветераны...
- Тот здоровяк был майором Морской Пехоты - добавил адвокат. - Мы
знаем, где он живе