Цитата сообщения Arin_Levindor Я постепенно вошла в артистические круги, полные очаровательного беспутства. Так как у меня не всегда была своя комната, я порою жила с разными людьми, чаще всего с замужними парами. Я была настолько счастлива, что от нищеты не оставалось даже и осадка, и слова брюзгливость, меланхолия и хандра казались мне неведомо иностранными и совершенно меня не касались. К тому же я не знала, что такое болеть.
Обедать я заходила в "У Розали" на улице Шампань-Премьер. Там я заказывала суп. Порой мне сильно доставалось за то, что я имею наглость тратить там не больше шести су за суп. А иногда почти всхлипывающая Розали кормила меня чуть ли не бесплатно.
Из посетителей Розали больше всех выводил из себя Модильяни. Он только и делал, что брюзжал и повергал меня в содрогание от головы до ног.
Но как он был хорош!
И был там Утрилло, которого я помню плохо. Помню только, что однажды, попозировав ему, я подошла посмотреть, что у него получилось, и чуть не упала, обнаружив, что он нарисовал деревенский домик. Какие-то люди подходили с картинами, которые он нарисовал на углу стола. Они очень хотели, чтобы он их подписал, и уходили довольные до одурения.

Kiki de Montparnasse par Kees Van Dongen
Gwozdecki - Kiki de Montparnasse, 1920


В "Ротонде" появился новый клиент с сильно обгоревшим на солнце лицом. На лбу у него челка, и он кажется немного грубым. Я стараюсь не смотреть на него, потому что только что услышала, как он сказал менеджеру: "Что за новая шлюха?"
Мне это не нравится.
Я ничего не говорю, потому что он меня немного пугает, но, не теряя времени, обсуждаю это со своим другом. "Это же Кислинг", говорит он восхищенно.
А потом меня знакомят с Кислингом!
Увидев меня вблизи на террасе, он начинает задавать мне разные вопросы и называть меня блядью и старой сифилитичкой, делая это самым дружелюбным тоном на свете.
Я оскорблена и принимаю решение не разговаривать с ним.
Обидно! Потому что он мне нравится.
Кислинг обещает на меня больше не ругаться и дает мне контракт на три месяца. Но я почти всегда оказываюсь ужасной моделью. Он издает дикие крики, пытаясь рассмешить меня, или делает всякие смешные звуки, и мы соревнуемся, у кого лучше получится. Это единственное, что еще может вызвать у меня смех. И потом, он такой хороший: я ворую у него мыло и зубную пасту, а он делает вид, что не заметил - он самый классный парень в мире!




Я познакомилась с американцем, лучшим фотографом. Я собираюсь ему позировать. Мне нравится его акцент и некая загадочность.
Он говорит мне: "Кики, не смотри на меня так! Ты меня расстраиваешь!"
Я сходила в кино на "Даму с Камелиями". Так мы и сидели, взявшись за руки, и с нами была Васильева (я с ней почти не знакома). Она понимающе смотрела на нас.
И вот он становится моим возлюбленным. Прежний собирается уезжать, и я не могу решиться последовать за ним.
Он уезжает.
Я остаюсь!
Я продолжаю жить, как ни в чем ни бывало.
Мой новый возлюбленный не слишком богат, но на еду нам хватает, и голод мы утоляем то в 'Делма', то в 'У Бретелль' или 'У Розали'.
Он говорит на французском достаточно хорошо для того, чтобы его понимали.
Он фотографирует народ в нашем номере, а вечером я лежу, вытянувшись на постели, пока он работает в темноте. Мне видно его лицо, освещённое красной лампочкой: он похож на дьявола во плоти, и я, как на иголках, не могу дождаться, когда он закончит. Мы тусуемся с народом под названием дадаисты, а некоторых из них называют сюрреалистами. Как по мне, так я не вижу особой разницы между ними! Среди них Тристан Тцара, Бретон, Филлип Супо, Арагон, Макс Эрнст, Поль Элюар и прочие...



Я впервые увидела Кокто у Ман Рэя, когда он зашел сфотографироваться. На нем была пара шерстянных перчаток красного, белого и ченого цветов. Я подумала, было, что он пришел фотографировать свои перчатки!
Он воспользовался случаем и попросил сфотографировать волосы и глаза, беспокойные и приятные. У него глаза как пара бриллиантов...
Потом я много виделась с Кокто, и с каждым разом он нравился мне еще больше. Он такой обаятельный и так прост, что когда я с ним, мне кажется, мы знакомы всю жизнь. Я по памяти написала его портрет, который, по мнению людей, удался и который был продан в Лондоне.
Я видела его на выставках, в "Быке на крыше" на Буасси-д'Англа, где Дюсе читал любовные рассказы, так божественно их исполняя.
В 1925 году мы оказались в одной гостинице в Вилльфранше. Он, как и я, страстно обожает все морское. Каждый вечер мы встречались в небольшом гостиничном баре, где с наслаждением наблюдали за моряками и проститутками. Жан нарисовал очень красивые рисунки из этого периода. Он однажды прислал мне забавнейшее письмо из Вилльфранша, но, к сожалению, оно слишком дерзкое для воспроизведения здесь. Что такое дерзость?
В этом письме он обращался ко мне как владелец дома к постоялице... Письмо, наполненное увещеваниями и полезными советами.
Так мы оказываемся в году 1929. Я вижу своего старого друга Кокто при разных обстоятельствах. Он часто заходит по вечерам в "Бык" на улице Пентьевр послушать, как я пою. Его присутствие придает мне больше уверенности в себе. Более того, очевидно, что все окружающие очарованы его манерами и остроумием - они влюблены в него. Он дарит мне ожерелье, достойное королевы.



Я на Монпарнасе - в моем царстве свободы. Как по мне, так тут я могу проказничать, сколько влезет и не бояться, что меня опять отправят есть бобы.
Местный люд обладает широкими взглядами и то, что считается преступлением в других местах, здесь оказывается просто незначительной ошибкой, проступком.
Монпарнас, такой живописный и колоритный! Здесь разбили палатки люди со всего света и, тем не менее, все живут одной дружной семьей.
По утрам он наполняется юношами в широких штанах и розовощекими девушками, спешащими в художественные школы - в "Ватто", "Коларосси", "Гранд Шомьер" и так далее. Чуть позже начитают шуметь террасы кафе и красивые американки, завтракающие овсянкой, оказываются сидящими бок о бок с picons-citron. Народ идет в кафе в поисках солнечного луча. Натурщицы назначают тут друг другу встречи. Они верны своему делу: Айча, Бубуль, Клара... Достойных осталось так мало, что можно перечесть по пальцам! А вечером я вновь встречаюсь со своими дружками: Фуджитой и красавицей Йоки, смеющимся над своим же анекдотами Дереном, Кислингом с его томмиксовскими рубашками и женой, обладающей самым веселым смехом Парижа. Присутствует и Деснос, суетливый и возбужденный из-за заказов и поручений сразу нескольких людей, тем самым создающий впечатление человека, живущего насыщенной жизнью.
И Сессю Хаякава, расписывающий свою старую трубку, не отрываясь и не моргая. И улыбчивая и хлопотливая Фернанда, создающая больше шума и беспорядка в одиночку, нежели банкет со ста десятью блюдами. У нее изумительные, чертовски проницательные глаза. Она общается с Маргой, "13", Эдуардом, Рамоном, Арбенсом и многими другими приятелями, которых я никогда не забуду, но не могу назвать здесь, потому что их слишком много - чудесной компашкой из тех, что часто можно встретить на Монпарнасе.



Есть люди, случайно сошедшие на станции метро "Вавин" и больше не покинувшие район, оставшись жить в нем до конца жизни. Что касается представителей среднего класса, случайно проходящих мимо, то они не знают о жизни Монпарнаса ничего и до смерти напуганные стараются тут без крайней необходимости не задерживаться! Монпарнас ставит школу Берлица на второе место по языкам. Зажив на Монпарнасе, я должна буду заговорить даже на китайском, но я не отчаиваюсь.
Вечером, в час аперитива, вы встречаетесь с компанией хороших друзей. Большой проблемой кажется решить, куда пойти на ужин. Иногда вы заходите в "Джигиты", где вас обслужат предполагаемые русские принцессы или в скандинавский ресторан, но, как по мне, он так себе. Порой вы назначаете встречу друзьям в десять вечера или полночь в баре "Купол". Вот где начинают блистать остроумием и колкостями, и Дерен наслаждается своими анекдотами. Однажды, видимо славно поужинав, он сподобился идеей просунуть ногу в круг барного стула и принялся катать на ней проходивших мимо и спотыкающихся о нее бедных малых, скидывая их затем на пол.
Жаль, что исчезли винные магазинчики, в которых раньше можно было так вкусно поесть.
Найти, чем заняться после ужина совсем не сложно - нужно лишь выбрать!
На Монпарнасе достаточно много танцевальных мест и очень часто я посещаю каждое из них по несколько раз за ночь. Иногда устраиваются вечеринки у Фуджиты, где Роберт Деснос крутит для нас старые пластинки времен поющих Меркадье и Паулуса, купленные им с Йоки на блошином рынке.
Порой народ сталкивается нос к носу с Паскиным, который забирает всех к себе домой. Он бьется с бутылками и штопором. Часто там присутствуют его модели, модели всех сортов! Он так любит быть окруженным большим количеством людей.



Иногда он устраивает вечеринки за городом и увозит с собой целые караваны! Нередко там собирается сорок или пятьдесят человек, желающих послушать его рассказы: Андре Сальмон, Нилс Дарделс со своим рассказом про зайчика, Айча, Галлибер, Люси, Симон, Зборовски, Сутин и многие другие приятные люди.
И еще на Монпарнасе есть танцевальные залы!
"Бал де ла Oрд", "Бал Рюс" и особенно "Бал Судуа" в академии "Ватто". Я никогда их не пропускаю. Там можно порезвиться как нигде больше и я даже видела там скандинавцев, не менее веселых, чем все нормальные люди.
Бывают вечера с походами в кино и вы идете в в кинотеатр на улице Веселья "4 Колонны" или в "Бобино".
Должна признаться, что в редкие вечера меня пытались свернуть с пути истинного и посетить Монмартр.
Но я отказывалась становиться дезертиром.



Я еду в Америку.
Я очень волнуюсь. Я боюсь, что Нью-Йорк окажется не таким, как в кино.
Я путешествую на борту английского корабля, и в этом нет ничего увлекательного! Нас три женщины в одной каюте. Когда я пытаюсь вскарабкаться на свою кровать, одна из них спит на спине с широко открытым ртом. Она желтая, как лимон, с белыми волосами и зубами, выпирающими до середины каюты. Другая женщина вовсю храпит за задернутыми занавесками. Моя койка расположена так высоко, что я не могу загрузить на нее свое тело. Поэтому я иду спать в проходе. Когда я утром возвращаюсь в каюту, женщины кидают на меня злые вгляды, но я обьясняю, что не смогла взобраться на койку без лестницы. По утрам царит ужасная тоска. Обладательница длинных зубов проводит целый час за их чисткой, а потом наступает очередь другой. Они очень дружелюбны ко мне, и я, выказывая солидарность, показываю им свои зубы.
Я пью много шампанского. Ноги деревенеют, но морской болезни у меня нет. И все же по утрам я не ем ничего, кроме чашки кофе. Мысли о Монпарнасе навевают печаль. Пространство из сплошной воды вокруг приводит меня в содрогание, особенно когда море бурное.
Корабль скрипит и стонет, и мы часто останавливаемся из-за тумана.
Мы приезжаем ночью.



Я с нетерпением жду утра, чтобы, наконец, выйти на прогулку. Я поселяюсь во французскую гостиницу "Лафаэтт", где меня угощают хорошим вином. Оно напоминает о родном Париже, но, правда, вино теряет свой вкус из-за чашек, в которых его подают.
Я хожу в кино почти ежедневно. По утрам я езжу на автобусе, потому что так можно увидеть весь Нью-Йорк. Местный народ не обращает ни на кого внимание, и вы можете ходить по улицам, не беспокоясь о том, что к вам подойдут полицейские.
Я не снялась в фильмах студии "Парамонт". Я сходила к ним на пробу, но перед тем как зайти в студию, захотела поправить прическу. Поняв, что забыла расческу, я так разозлилась, что поволоклась назад домой. Кто знает, может быть, это было к лучшему и мне повезло! В кино ходить намного приятнее, чем в нем сниматься. Помнится, когда я в первый раз попыталась сыграть в кино во Франции, меня чуть не разорвали обезьяны, потому что я их не очень люблю. Это был фильм "Галерея монстров". Со мной пытался переспать медведь, и свет слепил в глаза.
Но, как говорится, это уже отдельная история!
Я пробыла в Нью-Йорке три месяца.




http://zhurnal.lib.ru/n/nejt_w_s/kikidoc.shtml

http://buy-books.ru/photographers/man_ray/

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B8%D0%BA%D0...%D1%80%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B0