Леденцы, кому леденцы!
Нету слаще, прозрачней нет!
Налетай скорей, сорванцы:
На лучинках – целый букет!
Жёлтый заяц, красный петух
И четыре лиловых слона.
Забирай себе сразу двух:
Что за радость, если одна?

У моих леденцов секрет:
Ветер, мята и барбарис.
Нету слаще, прохладней нет –
Налетай и смелей берись:
Облизни – во рту холодок,
Откуси – растает как сон,
Глянь насквозь – зелёный ледок,
Жёлтый мёд, малиновый звон!
Динь-дон – сахарное стекло!
Этим летом, в этом саду –
Налетайте – вам повезло!
Завтра я уже не приду.
Жёлтый заяц, лиловый слон
Не вернутся – и не беда.
Леденцовый старый закон:
Что за радость, если всегда?
сентябрь 1982
тюрьма КГБ Киев

....Когда приближается 1 апреля, я вспоминаю не только веселые Юморины и первоапрельскую суматоху. В очень давние времена, когда первый КВН (60-х) уже отгремел, а КВН 80-х еще не возродился, в это глухое время был город, где КВН не прерывался никогда. Конечно, это была Одесса. Первого апреля в университете и некоторых институтах проходили матчи студентов с преподавателями. Я тогда была зеленой первокурсницей, и все это меня жутко захватывало. На репетиции в сценарную группу к нам приходила одна худенькая, хрупкая девушка. Она зябко куталась в кофту, и говорила мало, но, как говорится, «короля играет свита» – по реакции окружающих было понятно, что к нам зашел не просто зритель.
...Как эта тоненькая, слабая женщина вскоре смогла вынести страшные мордовские лагеря?

Ирина Ратушинская родилась 4 марта 1954 года в Одессе. Все попытки воспитать из нее строителя коммунизма как со стороны родителей, так и со стороны школы приводили к конфликтам.

Когда мне исполнилось семь – не котёнка в мешке,
Не стрелы и лук, не матроску, не страшную книжку –
Мне дали в подарок напёрсток по детской руке:
Блестящую штучку, оправу на палец-худышку.

И мне бы учиться шитью, постигая дела
Лукавых узоров, опущенных взоров и кружев...
Но я упирала иголку об угол стола:
Мой славный напёрсток мне был не для этого нужен.

Я в нём подавала напиться усталым коням,
И мой генерал отличался блистательной каской,
И хитрая ведьма брала по ночам у меня
Всё тот же напёрсток – летать в отдалённые сказки.

Тот год был печален, и новый, и новый пришёл.
Пора бы умнеть. Но опять и опять полнолунье!
И я, непутёвая, тычусь иголкой об стол.
А воины бьются, и лошади пьют, и летают колдуньи.
апрель 82, Киев

С ранних лет Ирина верила в Бога, и эта вера, а не атеистическое семейное и школьное воспитание, формировали и сохраняли ей душу. В 1971 году она поступила в Одесский Университет. Ее студенческие годы прошли мягко и радостно.

На лестнице, пропахшей керосином,
На третьем марше, гулком, как орган,
Гранёная стекляшка – как красиво!
Восторг сорок, поэтов и цыган!
Бывают ли находки вдохновенней?
Скорей надраить об рукав – и вот
На что ни глянь – сиреневые тени
И апельсинный радостный обвод!
Витки перил! Карниз! Лепные маски!
И нетерпенье прыгает уже:
Не пропадут ли сказочные краски
Вне мрамора и пыльных витражей?

Но милостивы сумрачные чары:
Двор – в леденцах!
О, с кем бы разделить
Открытие?
– Муркет! Смотри, котяра:
Какое солнце, аж стекло болит!
октябрь 1982
тюрьма КГБ Киев

На физическом факультете, где она училась, еще сохранялись остатки оттепели, кроме того физика и математика даже в СССР были сравнительно независимы. Столкновения с КГБ начались рано. Еще в 1972 году ее пробовали вербовать в осведомители КГБ и, получив решительный отказ, долго пугали и угрожали, но тогда дело кончилось только угрозами. В 1977 году в одном из одесских театров состоялась премьера спектакля. Ирина была одним из авторов этой пьесы. После премьеры показ спектакля был запрещен, а всех, кто был связан с ним, – стали таскать в органы, усмотрев в спектакле антисоветские настроения. В то время Ирина уже работала в пединституте. Ей предложили войти в состав экзаменационной комиссии, объяснив, что к евреям-абитуриентам следует применять особые требования. Ратушинская отказалась, и через некоторое время была вынуждена уйти с работы.

Стихи Ирина начала писать рано, но сначала – в основном шуточные, к которым серьезно не относилась. Ощущение поэзии как призвания пришло к ней примерно в 1977 году.

* * *
Не берись совладать,
Если мальчик посмотрит мужчиной –
Засчитай, как потерю, примерная родина-мать!
Как ты быстро отвыкла крестить уходящего сына,
Как жестоко взамен научилась его проклинать!

Чем ты солишь свой хлеб –
Чтоб вовек не тянуло к чужому,
Как пускаешь по следу своих деловитых собак,
Про суму, про тюрьму,
Про кошмар сумасшедшего дома –

Не трудись повторять.
Мы навек заучили и так.
Кто был слишком крылат,
Кто с рождения был неугоден –
Не берись совладать, покупая, казня и грозя!
Нас уже не достать.
Мы уходим, уходим, уходим...
Говорят, будто выстрела в спину услышать нельзя.
январь 80, Киев

...В 1979 году Ирина переехала в Киев. В 1980 году они с мужем обратились в ОВИР с просьбой о выезде, но получили отказ. Первое правозащитное письмо, которое она написала, было обращено к советскому правительству по поводу незаконной ссылки академика Сахарова. В августе 1981 года Ирину вызвали в КГБ, где угрожали арестом. От Ирины потребовали, чтобы она перестала писать стихи.

Вскоре последовали репрессии.
Ирину арестовали утром 17 сентября 1982 года и в наручниках отвезли в следственную тюрьму КГБ – тюрьму, в которой в годы оккупации Киева фашистами томились узники Гестапо. А 3 марта 1983 года киевский суд приговорил Ратушинскую к 7 годам лагерей и пятилетней ссылке.
(И. Геращенко. Предисловие к книге «ВНЕ ЛИМИТА» (c) Possev-Verlag, V. 1986 Frankfurt am Main)

Кому мечта по всем счетам оплатит,
Кому позолотит пустой орех...
А мне скулит про бархатное платье,
Вишнёвое и пышное, как грех.
О, недоступное? Не нашей жизни!
И негде взять, и некуда надеть...
Но как мне хочется!
Резонной укоризне
Наперекор – там, в самой тесноте
Сердечных закутков – цветёт отрава
Тяжёлых складок, тёмного шитья...
Ребяческое попранное право
На красоту! Не хлеба, не жилья –
Но королевских небеленых кружев,
Витых колец, лукавых лент – ан нет?
Мой день, как ослик, взнуздан и нагружен,
А ночь пустынна, как тюремный свет.
Но я в душе – что делать! Виновата! —
Все шью его, и тысячный стежок
Кладу в уме, застёгивая ватник
И меряя кирзовый сапожок.
ноябрь 1982
тюрьма КГБ Киев

Понадобилось вмешательство И.Бродского, Картера и Маргарет Тэтчер, чтобы Ирину освободили и выпустили за границу... Она с мужем уехала в Англию и родила двоих сыновей. Сейчас живет в Москве. Написала большой роман «Одесситы», повесть «Тень портрета», книгу «Серый – цвет надежды» – воспоминания о лагерях и много стихов.

Государь-император играет в солдатики – браво!
У коней по-драконьи колышется пар из ноздрей...
Как мне в сердце вкипела твоя оловянная слава,
Окаянная родина вечных моих декабрей!
Господа офицеры в каре индевеют – отменно!
А под следствием будут рыдать и валяться в ногах,
Назовут имена... Ты простишь им двойную измену,
Но замучишь их женщин в своих негашёных снегах.
Господа нигилисты свергают святыню... недурно!
Им не нужны златые кумиры – возьмут серебром.
Ты им дашь в феврале поиграть с избирательной урной
И за это научишь слова вырубать топором.
И сегодня, и завтра – все то же, меняя обличья,—
Лишь бы к горлу поближе! – и медленно пить голоса,
А потом отвалиться в своём вурдалачьем величье
Да иудино дерево молча растить по лесам.
декабрь 1982
тюрьма КГБ Киев

К. Ю. Старохамская