Опубликовано на сайте ЕВГЕНИЯ СМЕХОВА. http://oldtashkent.com/progulki-po-tashkentu/ekskursiya-po-tashkentu-1914-goda.html

 

https://www.liveinternet.ru/users/lida_t/post471968258/ - часть  первая.

Продолжение.  Часть вторая.

Откосы у мостов поливаются сартом. Крупная езда по тракту. То и дело попадаются всадники, арбы, русские телеги. Пыль страшная, особенно дальше на подъеме. Тракт разделяется на две части, посреди которых небольшой гребень, на котором в высокой его части находится громадная вышка с лестницей на верх. Должно быть, красивый вид оттуда… Слева красуется одинокое дерево и «избушка», но только сартовская. Дальше остов чайханы, небольшой арык, выходящий по трубе из под дороги и большой виадук над железной дорогой и желоб для арыка, по которому сбегает чистая на вид вода. У моста сложен материал – будут менять настил, а то он уже очень старенький…

Свернули направо вдоль полотна по живописной местности, чрезвычайно пересеченной. Верстовой столб указывает 2082 версту. Это от Кинеля, должно быть. Тропка то идет высоко над полотном, то опускается глубоко вниз. Она окаймлена или молодой порослью айлантуса или зеленой полоской, усеянной цветами, больно кусающей ноги, когда случайно ее задеваешь. Тихо кругом. Только и слышно стрекотание кузнечиков.

Но что это? В одном месте послышались звуки трещотки…

Вспорхнула стая птиц и бросилась наутек. В другом забили в какой-то таз, словно в гонг. И окрестности ожили, точно только и ждали этого сигнала. Трещотки здесь, трещотки там; слева доносятся металлические звуки, справа неистовые крики, как бы улюлюканье. Целый содом! Это сартенки-сторожа сгоняют и пугают пташек, жаждущих полакомиться поспевающим виноградом… Оригинальное явление…

Вот пересекаем по мосту Бозсу, который на громадной глубине, даже голова кружится, мчит под мостом свои воды. Левее находится старый мост без настила, значительно ниже железного. Дальше обрыв. Внизу болото, камыши. Над обрывом тянется дувал, оканчивающийся домом, словно «ласточкино гнездо» Тут же высится громадный карагач, пустивший свои отростки даже вниз по самому обрыву.

Заходили к сарту, да не добились ничего, а хотелось полакомиться виноградом.

Вот прошел пассажирский поезд в Самару. Народу много. В хвосте три фруктовых вагона, уносящих гордость и богатство Туркестана в дальние края… Подошли к переезду у дороги, начинающейся на Чимкентском тракте, выше «Луи Зельмы». В сторожке спросили молока. Ну, где там? Это ведь не Россия.

Заглянули в чайхану, расположенную у переезда, возле лавки. Раскаиваться не пришлось, так как чайхана удивительно чистая, особенно внутренний дворик, где протекает арычок, осененный урюковыми деревьями. Тут стоит глиняная корчага с водой из ближайшего арыка «Ак-Курган».  Для почетных посетителей имеется столик со скатертью, венские стулья. Сам хозяин («самоварчи?») предложил нам в бутылке остуженный чай, так как «воду в жару вредно пить», мы потребовали горячего чаю. Подали с лепешками и виноградом собственного сада.

Уютно, прохладно.. Хорошо отдохнули, услаждаемые пением перепела в клетке. Пошли дальше. Вот «Ак-Курган». Бродит сартенок с луком и стрелой – охотится, видимо, на пташек.

На 2085 версте путь проходит через Салар. Живописное место. Холмы. Масса зелени. Лужайки. Видны красивые дачки. Под мостом расположилась пикником целая семья. Детвора резвится в откровенных костюмах, а по серьезнее удит рыбу из мутной воды Салара. Возле лужайки обучают собаку бросаться в воду и вылавливать палку. Слышен веселый смех…  А там разъезд, Никольское шоссе и … кончен дальний путь. Было коло часу дня…

 

 

(экскурсия шестая)

«Прогулка на Кара-Су»

Паркентская улица… Переезд через полотно железной дороги на Самару. На одном из телеграфных столбов красуется громадная сжатая в кулак рука с указующим перстом, направленным куда то вдаль. На большом пальце ноготь старательно разрисован и резко выдается – поработал художник! А на руке надпись: «На даче, бывшей Исакова, отдаются десять комнат». Есть еще, очевидно, всякие удобства, но разобрать трудненько, уж больно высоко прибита рука, очевидно, чтобы она оставалась неприкосновенной и не подзадоривала бы любителей всяких надписей, не могущих хладнокровно пройти мимо забора или дома, чтобы не оставить пометку о своей особе или об игривости своего характера… Дальше тянутся дачи и усадьбы с фруктовыми деревьями. На некоторых висят объемистые замки – нет, значит, ни хозяев, ни жильцов. Вдоль улицы рассажены деревья; слева густые акации, справа тополя, тал.  Полная тень. Тротуары. Это все тянутся два участка города, а потому благоустройство. Имеются даже керосиновые фонари, правда, не везде есть лампы, но возможно, что это благодаря летнему времени и лунному освещению.

Вот по обе стороны участок наследников Иванова. На улице все напоминает пустынь; деревьев нет, негде укрыться от зноя, зато колючки со своими шипами сколько угодно, на тротуар даже залазит, того и гляди исколешься.

Возле дачи Зуева уходит влево проулок. Там помещается кирпичеобжигательный завод Исхакова. Отсюда тянется в город на постройки целый караван арб с седоками – сартами на лошадях, звонко распевающими свои незамысловатые песни, быть может, тут же слагаемые.

Слева все отходят переулки, очевидно, к Никольскому шоссе…

Вот продается «Пиво Богдасарова», но не знаю, пиво ли собственного завода или он только владелец лавки – пивной. Дальше снова новый переулок. Идет стройка. Там и «вино-бакалейная лавочка» имеется.

Улица среди тенистый деревьев подымается в горку, где пересекает улицу мелководный арык. Та, конечно, у воды неизбежная чайхана, лавочки, словом, базарчик, как обыкновенно говорят в таких случаях.

И дачники здесь живут. Вот одна провожает городскую приятельницу, весело о чем то беседует, не забывая окинуть редкого прохожего целым потоком стрел из лучистых глазок… И даже не оглядывается, очевидно, в привычку вошло…

Из за густых деревьев снова виднеется заводская труба – должно быть, и тут кирпичи обжигают.

В арыке почему-то вода с красноватым оттенком. Откуда бы это?

Вот и дача генерала Ржепецкого, где идет распродажа участков под усадьбы, дорога разветвляется. Куда идти? Налево – несомненно, приведет к Никольскому шоссе. Направо… не знаю, куда придешь… Изловил «языка» и порасспросил. Лучше, выходит, идти правее.

Вот высоко идет арык. Взобрался поближе к воде, чтобы в тени и прохладе передохнуть. А тут уже расположилась какая-то компания. Спросили, откуда и куда иду. Я в ответ: «путешествую». И мы, говорят, путешественники, мы уже добрались до цели, расположились и пьем. Пожелав приятного аппетита, двинулся дальше…

Справа выгон. Масса коров пасется, хотя трава изрядно повыгорела. Обогнув участок Ржепецкого, вышел на большую дорогу с телеграфом.

Тут уже солнце жарит вовсю и приютиться  положительно негде. Взобрался на высокий холм для обзирания окрестностей. Налево дачи на Никифоровских землях. Направо вдали лощина, вся покрытая яркою зеленью лугов, деревьев. Прямо вдали полоса зелени, из которой выглядывает купол церкви в селе Никольском позади… назад-то я оглянуться и не удосужился, стремясь все вперед, вперед… Дороги-тропы отходят по всем направлениям, унося путников в неизведанную даль. Свернул было направо один раз, да уткунулся в стога сена, бахчи и чью то усадьбу, возле которой бродил скот, а под деревом в тени мирно спал сартенок-пастух.

Вернулся на большой шлях. Всюду пустынно. Ни души нигде. Положим, что и время подходит к пополудню, солнце стоит высоко и мало-мало поджаривает, кому же охота бродить по пеклу (один-то, положим, нашелся)… Зато цикадам раздолье: никто им не мешает, никто их не заглушает, знай себе, распевай вовсю на свободе… Попробовал свернуть налево. Лужайка. Два три домика в саду. Бродят две дачницы с корзинкой. Что же это они собирают?  Грибов как будто бы и не водится здесь. А может быть нашли какое-либо никчемное фруктовое дерево и спешат поживиться?...

Опять вернулся на шлях, откуда телеграфная линия, пока я бродил слева, куда-то исчезла, а куда направилась, не заметил.

А там далеко далеко в дымке едва вырисовываются очертания гор. Там Чимган, прохлада, свежий воздух. От одной мысли о высоких горах легче как то дышится.

За двумя небольшими домишками все еще второго участка спустился направо вниз, где по всей видимости должна быть речка Кара-Су. Вот дачка Хоботина на перекрестке дорог. Пошел прямо и уперся в бывший кожевенный завод наследников Иванова, где уже больше года не работают почему то…

Повернул на настоящий путь влево, который привел меня к новому, еще не оконченному мосту через Кара-Су. Вот она речка, наконец. Вода довольно прозрачная, да и много ее что то. Шумит, бурлит, пенится, унося свои воды куда то далеко. Хорошо тут в тени сидеть отдохнуть. Можно бы искупаться, да тут жилья много, а далее идти «что-то не охота», как говорят сибирские чалдоны. У самого моста на правом берегу протянута колючая проволока, переходящая и на другой берег. Живет какой-то немец.  Вот мы нападаем на русских, что они не интересуются, что вокруг них делается; что они «немогузнайки» и от них ничего толком не добьешься. А тут немец. На мой вопрос куда идет дорога, он, отлично меня понял и ответил: «мой не знать, что там дальше… Жемчужник земли, рисов поля». Ничего не добьешься, а ведь иностранец все знающий.

Отдохнув, поднялся опять на большую дорогу. Сейчас же, видимо, бывшая когда действовал завод, чайхана. Содержит Никольский житель. Вывеска – «чай, квас, хлеб». Любопытно было, почему на таком безлюдье устроился. Оказывается это своего рода «американец». Пронесся слух, что завод скоро пойдет и будет нажива. Вот и захватил в свои руки, чтобы не уступать чайханщикам. Живет один, а семья в Никольском. Наигрывает от нечего делать на «друге гармошки», разгоняющий «злу тоску кручину». На заднем плане усадьбы фруктовый сад. «А фрукты есть»?- Нет, одни деревья только. Вот там сад! Продает теплый квас завода «Муравей». Торгует слабо, перебиваясь с хлеба на квас, благо этим и расторговывается. А все не унывает, росейская душа.

Решил дойти до Никольского, чтобы вернуться другим путем. Дорога извивается. Слева дачи. Вот какая-то беседка выглядывает из за стены; вся она покрыта жестью сверху, даже ступеньки. А дачи то не видать. Прошел еще с полверсты. Вот «цементный мост» с железными перилами через большой арык. Правее его на дувале красная надпись на русском и сартовском языке, гласящая «Граница русскаго города» - далеко растянулся, до самого Никольского. Левее, на несколько сажень выше, по желобу проходит, перекидываясь через магистральный второстепенный арык. Целыми партиями с гармошками, балалайками, так привившимися среди простого люда поближе к городам, а то и с гитарами спешат мальчишки на лоно природы, поближе с р. Карасу, где можно отлично искупаться, ведь туда для этой цели ездят любители даже из города.

Поднялся наверх и свернул мимо корпусной юрты влево по тенистой улице. Вдоль нее сельские дома. Это уже Никольское, а не город, не 2-ой участок.

Вот и самое шоссе, масса тени, арыки журчат, гуляют подростки, где то наигрывают веселые разудалые мотивы. Мчатся велосипедисты. Ездят извозчики, привезшие гуляющих, ведь прогулка в Никольское достаточно модная. Вот идет детвора сартянки, с волосами, заплетенными на много косичек, черными как смол. И не хочется встречаться, перепрыгнуть через арык боязно. Остановились, глазенки заблестели, улыбка заиграла, когда увидали, что опасности никакой нет, и весело залепетали что-то по-своему, смеясь над своим страхом. Прошел немного влево, в направлении Ташкента. Опять «граница русского города», и пошел уже второй участок на много верст…

По дороге дома, дачи, громадные деревья урюка свисают над улицей, роняя спелые плоды на тротуары (тротуар то кирпичный тянется до самого города, каково благоустройство) внизу целая желтая каша. Их и не подбирают, так как слишком спелые и от падения разбиваются.

Едут прачки, собирающие жатву с Ташкента. Да ведь не одна нагруженная повозка, а сразу несколько. Везут разные покупки для лавочек, а сверху, словно воробьи на заборе, сидят девки, весело грызя семечки.

Вот дача Картеля. Здесь по случаю праздника закрыт «пивной зал «Перепутье»»… Дальше дачи, дувалы, тень. Какой-то обыватель неистово кричит своему Петьке, чтобы тот взял баранину «да грудину, да пожирнее, да получше». Вот и базарчик, куда стремится Петька. Кузница, мясная, чайхана, лавочки с продуктами.

Дача Панфилова. Шоссе ныряет под железнодорожное полотно, а там уже почти город. Вот начало Паркентской улицы, мост через Салар, Центральная чайхана, трамвай. На этом экскурсия по Ташкенту подошла к концу.